После вечеринки он отвез меня домой, чтобы я успела собраться и отдохнуть. И вот здесь я хочу поделиться с вами своим мнением по поводу всяких там знаков, которые шлет нам жизнь и вселенная. Знаки настолько запутанные, что мы очень часто их не понимаем, а, не понимая, игнорируем.

Пол появился в моем доме в ту ночь абсолютно неожиданно. Я не видела его уже больше месяца. Мы вообще не общались. Он стоял на коленях, плакал, объяснял какие-то причины, болтал, молил, просил без остановки. Возбуждал меня своими прикосновениями и поцелуями. Я не сдавалась. У меня же есть Джек. Но, как и любая женщина на пике сексуальности, не имевшая секса уже почти шесть недель, через некоторое время, я все-таки сдалась. Лучше б я дала Джеку! Знаете это чувство, когда все закончилось, и ваш мозг по кусочкам собирается после оргазмов, вот это чувство, когда вы спрашиваете себя: «Блин, вот зачем? Зачем я это сделала?»

Мы уснули под утро. Меня рано разбудил звонок Джека.

Знак первый: лететь или остаться дома?

В ту ночь перевели часы. Я опоздала на регистрацию. «Ничего, не волнуйся», ― говорит он мне, ― Езжай в аэропорт, я пойду пока поменяю билеты», ― без крика и раздраженных обвинений, которые бы точно последовали от Пола.

Я вылезла из кровати в семь утра и, схватив свою сумку, тайно сбежала из собственного дома. По приезду в аэропорт оказалось, что у нас есть еще три часа до вылета. Мы с Джеком позавтракали, и тут он сказал, что Ребекка ждет ответа. Все документы готовы, нужно только подписать их онлайн. «Что же мне делать?» ― свербило у меня в голове. Ведь прошлой ночью я изменила Джеку.

Я, как зомби, прошла с ним в бизнес-центр. Джек – адвокат, он развернул все эти приложения и начал пробегать глазами контракт, ставя электронные инициалы и подписи на каждой странице. Я сижу, в голове туман. Жду знака.

Внезапно поднимаю взгляд. Огромный циферблат вдруг почему-то так громко стал щелкать секундной стрелкой. Я не могу принять решение, а каждая секунда на счету. Я смотрю на Джека, который готов одной электронной подписью бросить все к моим ногам. Мне нужно срочно на что-то решиться. Стены бизнес-центра сужаются вокруг меня, воруя уверенность. Почему я не могу сделать выбор? Что со мной не так? Жду знака…

Тут на телефон приходит много сообщений от Пола. Сыплются, как из ведра. Наверное, не было связи, а потом она появилась.

«Ты где?»

«Куда ты делась?»

«Мне без тебя неуютно».

«Я готов продолжить. Вернись, любовь моя».

«Я в Старбаксе», ― пишу я.

Он отвечает: «Купи мне кофе, детка».

«Скоро буду».

«Ты спи пока».

Джек это все видит и, по-моему, догадывается.

В этот момент у меня в голове внезапно пронеслась шокирующая мысль: «Мне нужно срочно трахнуть Джека!! Где тут номера?»

Мне показалось, мне было бы легче сделать выбор по этому параметру. Даже если бы Джек оказался хуже в постели, а так оно наверняка и было бы в первый раз, он бы победил все равно, если только совсем не безнадежен. У него множество других достоинств. А уж этому я его научу. Я постеснялась даже думать про это, не то что говорить ему. А надо было бы… Перекресток…


Я жду второго знака. Может быть, раз по воле случая я проспала, так было и надо? Я наблюдаю за этим статным мужчиной… Что же я делаю?! Паника.

Я нервно встала, вышла в холл. Жду знака свыше.

Знак второй. Неожиданно приходит сообщение от моей матери: фотографии ее, лежащей в больнице. У нее было что-то с желудком, но ничего опасного. Я тупо смотрю на фотографии. «Значит, так надо», ― думаю я. Ему будет очень больно. Или же так надо? Почему я проспала? И почему эти долбаные часы перевели в ту ночь, а я не знала? Я должна была уже лететь в Вегас, а не сидеть в этом бизнес-центре, и не видеть фотографии от матери, и эти документы на квартиру, и не принимать срочные решения, которые я сейчас была не готова и не хотела принимать. Или же это были знаки, что мне вообще не надо было вылезать из кровати с Полом и давать надежду Джеку?


В половине одиннадцатого с двумя чашками кофе из Старбакса я завалилась обратно в постель к Полу.

К четырем часам вечера, едва вылезши из моей кровати, Пол уехал. В очередной раз. Неизвестно насколько. Боже, как больно…


В пять Джек прислал фото себя в отеле: «Собираюсь на шоу. Скучаю!»

Потом еще одно: «Надеюсь, твоя мама в порядке»…

Дура!

Я не смогла правильно прочитать знаки, или вселенная просто надо мной издевается?

*

Я лежу в палате одна за шторкой, огражденная от всего мира, и смотрю на эти красивые цветы, которые Джек, видно, с такой любовью выбирал. «Да, подруга моя, ты облажалась», ― говорю я сама себе.

На дворе июль месяц. Пол приходит крайне редко. В мае, в первой больнице, он был со мной каждый день, скорее всего, на адреналине, подстегиваемый ненавистью моей матери и молчаливым осуждением окружающих. Он был внимательным, стараясь показать себя заботливым и любящим. Но мышка-то знает, чье просо съела. Он знал, что он виноват. В июне он приезжал сюда через день, часто опаздывая. В те дни, когда он не мог приехать, мы разговаривали вечерами по фейсбук мессенджеру. К концу месяца он уже мог не появляться по два-три дня.

Однажды, разговаривая по телефону о том о сем, мы договорились созвониться на следующий день через видео. Но в тот день поздно вечером мне очень захотелось увидеть любимое лицо, и я без предупреждения сделала ему видеозвонок. Я попросила нянечку набрать его. Он не поднял трубку. «Странно», ― подумала я. Позвонили еще раз. То же самое. После пятнадцати минут раздумий и волнений мы набрали его телефонный номер. Безуспешно. Бев смотрела на меня с сочувствием ― опять эти взгляды. «Звони еще раз». Ноль. Всплывает в памяти красивая кухня в доме моего мужа Аллена, «звонкий голос» и я, распластанная по полу. «Еще раз!» ― настойчиво требую я. «Ваш абонент временно недоступен…»

– Успокойся, Летта, пожалуйста, ― говорит Бев. ― Тебе нельзя нервничать. Давай спать. Завтра он приедет и все будет хорошо.

Так как теперь, с разрешения доктора, я могла выходить на улицу, мы встречались с Полом в парке. Однажды вечером, первого июля, я сидела в парке, долго ждала как всегда опаздывающего Пола. Я, как и все остальные пациенты этой больницы, уже имела поилку, которую каждый день Бев секретно обновляла мне вином. Я сижу в этом парке, смотрю на озеро, темнеет, девятый час. Появляется Пол. Весь такой при полном параде. Одет с иголочки ― вещи, которые я ему когда-то купила, гладко выбрит, пахнет как бог секса.

Я говорю: «Ты куда собрался?» Пятница, вечер в Чикаго… Он говорит: «Я только что еду с работы. У меня завал. Ты понимаешь, все от меня чего-то всегда хотят!» Я смотрю на него внимательно. Глазки бегают, но весь такой важный, машет руками. Я сосу свое вино, прошу его: «Прикури мне сигарету». Он помогает мне курить. Я говорю: «Зачем ты мне врешь? Если куда-то собираешься ― так и скажи. Я все понимаю». Он выпучил на меня глаза: «Да как ты смеешь так говорить? Я специально переоделся в офисе для тебя! Чтобы сделать тебе приятное…»

«Какое к черту это приятное? Я сижу тут в памперсе, беспомощная, курю из твоих рук, пью вино через трубочку, без макияжа, чувствую себя полным ничтожеством», ― думаю я. Прошу его закурить мне еще одну сигарету. Опять слушаю его рассказы о собственной важности, о важности его дела, о глупости всех окружающих, жалобы на работников. Я все знаю про его бизнес. Мы его вместе построили. «Прикури мне еще». ― «Да сколько ты можешь курить?» ― смотрит он на часы. Что-то очень часто в тот вечер он смотрел на часы. «Как ее зовут?» ― спрашиваю я. «Ты опять начинаешь? Как тебе не стыдно! Я так тебе предан. Я же не спрашиваю, откуда у тебя в палате столько цветов и от кого они! Кто тут к тебе шастает, пока меня нету?» ― словесный понос не останавливался. «Отвези меня в палату», ― сказала я.

Каждый раз, когда он приходил, его речь была только о том, какой он несчастный, как ему сложно, как разбились все его мечты.

– Ты сломала мне жизнь! ― кричал он мне в лицо. ― У нас были такие планы! Помолвка! Свадьба! Все наши планы пошли псу под хвост, потому что ты такая истеричка! Почему ты поехала в тот вечер пьяная за рулем не пойми куда? Почему ты не поехала в отель, ждать меня? Это ты виновата во всем, что произошло! Ты разрушила мне жизнь!

Мне противно и начинает подташнивать.

Я просто сижу в этом парке, в этом долбаном кресле, ни одна часть моего тела не шевелится. Нахожусь в полной прострации, смотрю на него и не узнаю. «Так раз есть кресло, значит, свадьбы не будет?» Чувствую, что теряю и себя, и его, и собственный разум. Виню себя за то, что я поехала, за то, что я такая дура, зачем, зачем я это сделала? Ведь действительно, это именно моя вина?

Я смотрю на него, он кажется таким родным и в то же время чужим и далеким. Я привязана к этому креслу, к этой больнице, а он сейчас выйдет за дверь и поедет ― куда? Красивый, свободный, вкусно пахнущий. Он поедет жить своей жизнью. Без меня. А я останусь здесь ― за шторкой, огражденная от всего мира. Моей жизни больше нет ― есть только больничный распорядок и клизма по расписанию.

Неужели он не понимает, как мне больно? Как плохо? Меня и злит, и вводит в недоумение, почему от него нет никакого сочувствия, одни только обвинения и жалобы. Зачем ты тогда вообще приходишь? Если не можешь даже выразить сострадание, любовь, поддержку, успокоить мое плачущее сердце. Мне и без тебя тошно. Чтобы сделать мне еще хуже?

Не только я, но и мои терапевты начали замечать, что после его посещений я не могла заниматься, у меня не было сил и желания. Я могла только сидеть в комнате и плакать. Я поняла в какой-то момент, что если буду продолжать с ним общаться, то никогда не смогу поправиться.


В очередной из таких чересчур эмоциональных вечеров я, вся в слезах уже не в первый раз, вернулась в свою палату. Сложно спрятать эмоции и сделать, чтобы люди не обратили внимание, когда они кладут тебя в этот мешок-парашют, пересаживают в кровать, раздевают, моют. Я рыдала.