Я счастливая выхожу из дома. Вокруг меня все сияет. Все блестит радостью. Кажется, моя улыбка больше, чем все мое лицо. Люди оборачиваются на меня. Я точно знаю, что они знают, почему я такая счастливая. И мне не стыдно. Я рада. Завидуйте мне. Я счастлива.

Иногда мы выходим из дома вместе. Когда мы выезжаем на шоссе друг за другом, набирая скорость, он всегда меня обгоняет. Проносится мимо в своей огромной черной машине, небрежно махнув мне рукой. Sexy!4 Я знаю, что Пол будет мне звонить и писать весь день. Этот сильный большой мужчина, только что как стрела улетевший вперед, не может насытиться мной. Это потрясающе.

Хотя сама я иногда не могу дозвониться до него часами. Но, конечно, я понимаю, что он очень занятой человек, после множества неудач и предательства Пол только начинает заново, с нуля развивать свой новый бизнес. И я тоже не хочу выглядеть недоверчивой прилипалой. Я стараюсь не звонить и не писать ему слишком часто.

Обычно я жду, пока он свяжется со мной первым. Я боюсь отпугнуть его, начав отношения с назойливости, как было у меня с моими бывшими, ужасные отношения без доверия. Поэтому порой мне грустно, кажется, что он игнорирует меня. Но когда он перезванивает, случается через несколько часов, все становится на свои места. Он меня любит! Он просто был занят. Но все же, Пол, похоже, не проявляет ко мне той же вежливости, которую я отчаянно пытаюсь показать ему. Это меня настораживает.

А может, так и надо? Он, как бы и не требуя, дает мне понять, что даже если я нахожусь на встрече с клиентом или занята, то все равно должна ответить на его звонок или сообщение. «Так должна делать любая нормальная женщина!» – часто говорит он мне. Я стараюсь быть нормальной женщиной. Он всячески дает мне понять, что такой мужчина, как он, должен быть приоритетом номер один. И ни один клиент, начальник или даже мой ребенок не может быть важнее него. Это какое-то бесстыдное превосходство, которое я заметила еще в начале наших отношений. Порой кажется, что не отвечая на мои звонки или сообщения часами, а иногда и до следующего утра, он пытается меня наказать за то, что я не ответила на его звонок или вовремя не перезвонила.

Но все же, как здравомыслящий человек, я понимаю, что, скорее всего, он действительно был просто занят. Причем обычно он объясняет это именно так. И почему-то всегда его объяснение, его история звучит очень захватывающе и все ставит на свои места.

Но когда он сам назойливо звонит и требует внимания, он объясняет это тем, что «Чикаго – опасное место для жизни и работы, baby. Я очень переживаю за тебя, когда ты ездишь к клиентам по всему городу. Я с ума схожу от беспокойства. Поэтому дай знать хоть одним словом, что с тобой все в порядке», ― обычно говорит он со страстью по-настоящему обеспокоенного мужа. Я чувствую заботу ― он волнуется за меня. Это новое для меня чувство. Хотя иногда это выглядит как контроль, я часто напоминаю себе, что ему, значит, не все равно. Я просто не привыкла к этому. Теперь я понимаю, что это и есть забота. Настоящая забота! Это так мило.

Иногда, когда я на ужине с подругой, к примеру, в каком-нибудь людном элитном ресторане, он пишет или звонит мне каждые пять минут. Прерывая разговор с подругой, я стараюсь, по возможности, конечно, сразу ему ответить. Не поймите меня неправильно, я знаю, что это невежливо по отношению к моему собеседнику, поэтому, уделяя внимание разговору, я могу и не заметить его звонка. В таком случае моя подруга даже заметит вслух, что его какое-то навязчивое внимание можно воспринять как проявление контроля или ревность. Я объясняю ей: «Дорогая, тебе даже такое еще не снилось. Когда ты найдешь такого Бога, ты поймешь. С ним я суперженщина. Он идеален».

И действительно, я парю. Моя грудь становится больше, мое тело налито нектаром жизни, мое лицо светится и, кажется, даже стало красивее. Я больше не критикую себя, и я чувствую себя правильной. Со мной полный порядок! Пол дарит мне столько любви и нежности по утрам, что я летаю целый день. А над его абсолютно для меня не навязчивыми сообщениями я хихикаю легкомысленно, как школьница. Я не могу дождаться, когда мы оба придем домой. И поэтому все чаще и чаще мои ужины и встречи с друзьями становятся все короче и, со временем, намного реже. Я пристрастилась к любви. Или как?

И все-таки, хотя его внимание мне нравится, постепенно в наших отношениях я чувствую некоторый намек на страх, какую-то необъяснимую тревогу, и не могу понять ― страх, что мне нужно защищаться, или страх, что я могу его потерять, если не отвечу вовремя. Я начинаю беспокоиться, что он расстроится, потому что я не звоню или не отвечаю ему немедленно. Или потому что я пока еще не всегда делаю все так, как он хочет.

Этот страх почему-то мне очень знаком, дежа вю?

Я, вообще-то, привыкла во всем и всегда отчитываться. И не только моему бывшему мужу…

*

Со своим вторым мужем я развелась два года назад, вырвавшись из какого-то абсолютно ужасного эмоционального ада.

У меня теперь замечательная карьера. Я действительно живу жизнь «американской мечты». Я создала себя заново. И мне всегда неприятно, когда кто-то пытается переступить мои границы. Хотя с Полом это кажется проявлением любви.


Меня зовут Летта, Letta George. В Америке меня называют разными именами, кто как. Мне 34 года, рост 177, 90-60-90, двое детей, два года как второй раз разведена. Работаю финансовым советником в одной из самых крупных американских финансовых корпораций.


Мой второй брак оказался полной катастрофой. Сейчас это уже неважно. Но два года назад я страдала от тяжелейшей депрессии и была потенциальным клиентом программ «AA»5. Лечила нервы в клинике для почти помешанных, ночевала в приютах и несла на своих плечах такое бремя вины, что пару раз выезжала на встречную полосу, выла от безысходности, бессмысленно тратила деньги в приступах шопоголизма, пила и грубила всем, кто попадался на моем пути.

Мой второй муж Аллен любил меня так сильно, что женился на мне, чтобы не потерять, чтобы удержать и владеть мною, хотя при этом и имел постоянную girlfriend6.

О ней я узнала ровно через два месяца после свадьбы. До того дня ― ни намека, ни тени сомнения за почти восемь месяцев общения. Всегда на связи, все вовремя. Не мужчина, а сказка. Мечта!

Однажды вечером он не пришел домой. И, уложив своих и его детей спать, от волнения я звонила ему каждые пятнадцать минут. Сногсшибательный, огромный, сильный и уверенный в себе мужчина, он был любитель выпить в соседнем баре и, в принципе, повода для волнения в тот вечер у меня не было. Мы еще все-таки молодожены. Но почему-то что-то сильной рукой толкнуло меня позвонить ему. Я просто бесилась от того, что он не посчитал нужным дать мне знать, что опоздает к ужину. Ведь я его жду, как образцовая жена из 1950-х. Ну и вот. Где-то за полчаса до полуночи на моем сороковом звонке по его номеру ответила женщина. Только на долю секунды я почувствовала неуверенность и надежду, что, может быть, все это время я звонила на неправильный номер. Эта доля секунды и эта мысль, молнией пролетевшая в моем мозгу, пронеслась в моей груди вздохом облегчения, но потом звонкий женский голос сказал:

– Who is this?7

Я сказала:

– Извините, я звоню Аллену, своему мужу.

На что звонкий голос ответил:

– Аллен у меня. Но он не женат. Вы, наверное, ошиблись номером.

Вообще ничего не понимая и, судя по ее удивленной интонации, она также ничего не поняла, я говорю:

– Мистер Allen George?

Она отвечает

– Дааа…

Похоже, она в полном удивлении.

Я продолжаю:

– Меня зовут миссис Джордж. Пожалуйста, позовите моего мужа к телефону.

Пауза. Скорее всего, шок. И тут ее голос из удивленного превратился в колкий.

– Он сейчас в душе, дорогая. Не беспокой нас, ― мгновенно сориентировалась она.


То мимолетное чувство ошибки испарилось в одночасье. Его душ у этого «звонкого голоса» облил меня ледяным дождем оцепенения. Я не могла дышать. Телефон выпал из моих рук, и почему-то – наверное подкосились ноги – я молниеносно оказалась на полу. Этот холод, всеобъемлющее ледяное оцепенение не то ошибки, не то предательства, распластал меня по холодной мраморной плитке пола в диком реве раненого животного. Я даже не знаю, я начала выть или плакать, но через несколько минут, а может быть и секунд, я услышала хохот в телефонной трубке, которая валялась рядом.


Дежа вю… Женский коварный смех в трубке… Она смеялась надо мной. Она смеялась мне в лицо. Она смеялась при нем. И с ним.

ОНИ ВМЕСТЕ СМЕЯЛИСЬ НАДО МНОЙ!


Я сломалась. Опять! Меня больше не волновало, что наверху спят дети. Что дом, в который я переехала два месяца назад, такой новый и красивый… Я начала кричать, бить посуду и окна, кидать вещи, мелкие и крупные. Я выла так, что мне казалось, меня слышит весь мир. Потом, выкурив пачку сигарет трясущимися руками и выпив бутылку виски, я вырубилась на полу в кухне, который теперь мне казался горячим. Так и нашли меня дети в семь утра, когда проснулись, и мы должны были собираться в школу. Они меня обнимали и жалели. «Мамочка вставай! Мы тебя любим!» Не один раз я выжила и собрала себя по кускам только благодаря любви моих сыновей.


Боже мой, что это были за два года. Туда-сюда! Мне он говорил, что она прилипала, страшненькая и толстая, что она ему надоела, но она его давний друг, у нее неприятности и проблемы со здоровьем. Мол, она его агент и предать сейчас ее он не может. «Жена должна понимать, что не может же человек предать друга! Что там у вас в России, все такие недоверчивые? Я не такой. Люблю я только тебя. Да если бы ты ее видела! Она с тобой рядом не стояла», ― громким уверенным голосом и сопровождающими его грандиозными жестами заявлял он мне.

Не знаю почему, но даже если я бесилась, после всех его слов я успокаивалась, принимала его обратно, ложилась с ним в постель, любила его. Поначалу такая идиллия могла длиться два месяца, потом все меньше и короче. Его пропадания становились все чаще, и вскоре на его номер вечерами можно было даже не пытаться звонить.