Татьяна Фомина - Любить нельзя использовать

Глава 1

«Любить нельзя использовать» – хорошая фраза, но в ней не хватает запятой. Каждый человек решает сам, где и для кого ее поставить.

Глава 1. Людмила.

Я сидела в чайном кафе и смотрела в окно. Это было мое любимое занятие в последнее время. Просто смотреть в окно. Каждое утро после пробежки я заходила в это кафе, которое стояло через дорогу, прямо напротив моего дома. Оно было небольшим и уютным. А еще мне нравилось его название: «Вкусняшка». Такое детское, теплое, домашнее. И, несмотря на все это, кафе пользовалось огромной популярностью. В нем было всего восемь столиков, и каждый вечер они были всегда заняты. Вот именно поэтому я заходила в него только утром.

Девочки хорошо меня знали. Также как и мою привычку смотреть в окно с чашечкой ароматного кофе.

Кофе стоял на столе. А я смотрела, как по стеклу струятся мокрые дорожки. Шел дождь. Он начался, когда я уже повернула обратно, но стал сильным, когда я уже была в надежных объятиях ароматов «Вкусняшки». Это была еще одна особенность этого заведения. Всегда свежая выпечка. Даже утром.

Да, пожалуй, сегодня я не найду ничего для своего нового романа. Дело в том, что я разглядывала лица прохожих. И если вдруг кто-то меня заинтересовал, то он, (или она) могли стать героями моих произведений, даже не подозревая об этом. И я сама придумывала для них историю, которая обязательно была счастливой. Мне очень хотелось, чтобы хотя бы мои герои были счастливы. Я не знаю, накладывало ли мое воображение свой отпечаток на судьбу хозяев, или нет, но если и накладывало, то пусть он будет светлым. Да, в этой жизни и так слишком много потерь, горя и разочарований, и пусть хотя бы в моих произведениях герои будут счастливы. Да, у них тоже будут трудности и потери, но у них буду я! А я никогда не позволю им остаться несчастливыми, потому что я так хочу! Да, я всей душой и сердцем люблю своих персонажей и сделаю все, чтобы они нашли свое счастье. Звучит сентиментально. Я знаю. Но. Хеппи-энд им обеспечен.

Дождь так и не кончался. Придется идти, потому что задержаться еще я не могла себе позволить. Дома меня ждал брат. Руслан. Я вздохнула.  И, поблагодарив девочек за стойкой своей улыбкой (расплачивалась я сразу), вышла из кафе. Дождь тут же принял меня в свои широкие объятия, доставая до самого тела. Потому что толстовку я не надела, и под олимпийкой был только спортивный топ.

– Люся, ты, с ума сошла под дождем бегать? – спросил брат, выкатив свою коляску  в коридор.

Ах, да. Я забыла сказать, что мой брат – инвалид. Нет, не с рождения. Но обо всем по порядку.

***

Руслан старше меня на четыре года. Нашей матери было шестнадцать, когда он родился. А когда родилась я, то она решила, что двое детей для молодой еще женщины, по сути, еще совсем девочки, совершенно не нужны, и сдала нас в детдом. Успев, однако, наградить меня дурацким именем. Людмила. То ли у нее была нездоровая любовь к классике, то ли совершенное отсутствие фантазии, но что есть, то есть. Она исчезла, а я так и осталась Соколовой Людмилой Алексеевной.

Нас с Русланом забрала к себе бабушка. Жилплощадь ей позволяла, возраст тоже, ну и родственные связи, конечно. Хотя, если честно, я никак не могу до сих пор понять, как у такой женщины, как наша бабушка, могла родиться такая дочь, как наша мать?

И вопреки всему, мы с братом не чувствовали себя чем-то обделенными. У нас было все: и любовь, и забота,  и тепло семьи. Пусть даже и такой маленькой.

Первые проблемы начались, когда я пошла в школу. Надо мной стали смеяться. Ну да, когда вокруг тебя одни Миланы, Дарины, Ангелины и Евы, Людмилой быть как-то не очень. Но смеяться надо мной перестали, стоило только появиться Руслану в моем классе. И да, он был как всегда со своими друзьями: Артуром, Максом, и Матвеем. Вот почему-то над Матвеем никто не смеялся по поводу его имени! Или у мальчиков плевать, кого как зовут?

Появление четырех уже больших мальчишек сыграло свою роль. Смеяться надо мной перестали, но вот дружить так никто и не стал. Единственная, кто протянул мне свою руку, была Танька Артемьева. Рыжая. Так все звали эту девчонку с копной рыжих волос. Но дразнить не дразнили, а просто звали. Это как второе имя. Дразнить Артемьеву, пожалуй, не стал бы никто. Эта девчонка могла за себя постоять. Ну, а теперь и за меня.

Мы росли, как и все дети: школа, улица, друзья. Вот только я всегда была под контролем старшего брата. Бабушка всегда ему говорила, что нужно защищать маленьких и девочек. А так как я подходила под обе эти категории, то и защищали меня вдвойне. Точнее вчетвером. Так как ребята дружили. Вместе гуляли, вместе ходили в один тренажерный зал, вместе учились и вместе вытаскивали меня из разных передряг, в которые я умудрялась попасть благодаря своей единственной подруге. Естественно, что Руслан недолюбливал Таньку, считая ее причиной всех моих бед. И убедить его в обратном  было просто невозможно.

Я спокойно относилась к братской «опеке», пока не выросла. И не стала обращать внимание на мальчиков. Точнее мальчики стали обращать внимание на меня, а мне, естественно, это нравилось. И вот тут-то и началась настоящая война с Русланом. Ему почему-то казалось, что все только и мечтают со мной переспать! И поэтому меня забирали со всех дискотек, когда все только начинали расслабляться, со всех поздних мероприятий, дней рождений – всего, что могло (по мнению Руслана) перейти в пьянку и потом в «не пойми что». Он просто появлялся, молча, смотрел на меня, и мне ничего не оставалось, как только уйти с ним, чтобы не закатывать скандалы, и не стать посмешищем. Спорить с ним не пытался никто, разве только Танька, но и ее пыл он останавливал одним взглядом. Да, в нем была такая внутренняя сила, которая заставляла всех просто тупо подчиняться. Ну, с девчонками все понятно. При виде их неделимой четверки, все замирали и пялились, раскрыв рот. Тут я не поспорю, ребята того стоили. Высокие, подтянутые, брутальные, да просто мечта! Но меня это, ох, как бесило! На их суперсексуальные тела я насмотрелась! Конвоиры, жандармы. Как я только их не называла!

Последней каплей стало то, что Руслан избил парня, с которым я встречалась. Мне было шестнадцать, и Егор частенько намекал, что я уже большая девочка, и что просто ходить со мной за ручку ему не интересно. А еще он говорил, что у него скоро день рождения, и ему хотелось бы получить «особенный» подарок. Я ничего не сказала брату, что иду к парню на день рождения. Егор говорил, что мы будем с ним одни, но  у него были еще два его друга. Егор уверял меня, что они нам не помешают. Все было хорошо, и мы только собирались остаться одни, как раздался требовательный звонок в дверь. Егор пошел открывать. На пороге стоял Руслан, а за ним Макс и Матвей. Взгляд брата не предвещал ничего хорошего.

– Какого черта! – воскликнул Егор.

Но Руслан на него даже не посмотрел. Он, молча, кивнул мне, чтобы я вышла. Егор попытался возмутиться, но Руслан даже не обратил на это внимания. Я вышла и встала рядом с друзьями моего брата, протянув вперед руки.

– Наручники надевать будете? – съязвила я.

– Пошли, малая, – вздохнул Макс, странно посмотрев на меня. И они увели меня домой. Руслан с нами не пошел. Это было первый раз, когда он остался. И я не знала зачем. Но догадывалась.

Руслан вернулся поздно вечером. Я уже успела остыть, но простить это брату не собиралась.

– Руслан, я тебя ненавижу! – бросила ему в лицо, когда он вошел ко мне в комнату.

Он усмехнулся. И протянул мне боксерские перчатки.

– Я знаю. Бей.

– Зачем? – я ничего не понимала.

– Надевай перчатки и бей!

– Руслан?

– Бей, я сказал!

Я послушалась, и ударила защиту, которую он держал.

– Сильнее! Ну!

И я, сколько было сил, лупила по защите, вложив всю обиду и злость на брата. Я думала, что так он хочет, чтобы я выплеснула свои эмоции. Но на следующий день все повторилось. Я ничего не понимала. Но Руслан оставлял все свои дела, своих друзей, чтобы поставить мне удар. Он успокоился только тогда, когда остался доволен результатом. И да, Егора  я больше не видела. Впрочем, как и другие парни перестали обращать на меня свое внимание. И я была уверена, что причиной был мой брат.

***

– Люськ, а Люськ! Ну, сколько можно? – Артемьева пыталась растормошить мое апатичное настроение. – Не горюй, подруга! Прорвемся!

Танька залезла с ногами на мою кровать и обняла меня за плечи. Мне бы ее оптимизм и уверенность. Я криво улыбнулась.

– Ага. Только куда прорываться?

– Да какая разница! Не грусти, а то сиськи не будут расти! – выдала подруга.

– То-то я смотрю, ты никогда не грустишь, – поддела я Таньку.

– Вот еще! – Артемьева гордо выставила грудь третьего размера. – Ну, Люсь, будет и на твоей улице праздник!

– Что-то не верится.

– А ты поверь!

– Знаешь, Тань, мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы Руслана не стало, совсем.

– Ты совсем дура?! Такое говорить! Даже думать не смей! – горячо воскликнула Татьяна.

– Мне ужасно надоел его постоянный контроль, его надзор. Я как собачонка на поводке!

– И никакая ты не собачонка! Просто Руслан тебя очень любит и беспокоится о тебе, – мягко сказала подруга.

– Я сыта по горло его беспокойством! – не выдержала я.

– А я бы была рада, если бы за меня так кто-нибудь волновался, – тихо призналась Танька. – А так я могу делать, что хочу, и никому нет дела, сверну я себе шею, или нет.

– И ты хочешь сказать, что ты бы терпеливо выносила все это? – не поверила я.

– Да, Люсь.

– Я тебе не верю.

– Ну и дура! Пошли чай попьем. А то заразишь меня своей плаксивостью!