— Ну, они же теперь просто друзья, — неуверенно изрекаю я после минутного молчания.

— Конечно! Слышали мы эту песню, «просто друзья», — ворчит Уэбб.

— Боже праведный, — вздыхает Марго и начинает убирать тарелки.

— Боже праведный, вот и Эллен не одобряет подобные азартные игры, — не отстает ее муж.

— Какие игры?! — поворачивается к нему Марго. — Уже даже не смешно, Уэбб! Мы с Таем расстались еще в старших классах! Он и у родителей на участке работает давным-давно.

— Будто мне легче оттого, что твой приятель обслуживает всех Грэмов! — Уэбб сокрушенно качает головой, а потом, прищурившись, обращается ко мне: — Не верь им, Эллен. Они все страшно вероломные.

— Минуточку! — возражает Энди. — Прошу не путать меня с остальными членами семейства! Я бы сроду этого певца не позвал свою лужайку стричь. Даже если бы она у меня была, — смеется он.

— Прости, старик. Все Грэмы вероломные, кроме тебя. Даже Джеймс.

— У Джеймса тоже нет лужайки, — говорит Энди.

— Зато они с певцом играют в гольф. Предатель!

— Ну при чем здесь предательство?! — возмущается Марго. — Особенно если учесть, что Тай не будет работать на нашем участке лично — у него есть рабочие. Он владелец компании, которая создает лучший в городе ландшафтный дизайн. И это единственная причина, по которой я воспользовась именно их услугами, Уэбстер Баффингтон. Ты прекрасно это знаешь!

Уэбб не унимается:

— Почаще себе это повторяй, тогда и сама поверишь.

— О Господи! Можно подумать, я поставила нашу с Таем школьную фотографию на камин в гостиной.

— Это, судя по всему, не за горами! — Уэбб поворачивается ко мне: — Эллен! Ты вешаешь фото бывших над камином?

Я отрицательно качаю головой.

— А кто-нибудь из них приходит убирать твою квартиру, или занимается налогами, или оказывает тебе юридические услуги? — не отстает Уэбб.

— Нет, — говорю я.

— А ты вообще видишь кого-нибудь из бывших?

Я ошеломленно молчу, словно пойманная на месте преступления. Может, случится чудо, которое избавит меня от необходимости отвечать? Увы. Повисает тишина.

Нерешительно смотрю на Энди, как будто вопрос был адресован ему.

— Что? На меня не смотри. У меня вообще среди друзей женщин нет, тем более бывших подружек.

— А помнишь, Люси тебе открытку прислала на Рождество?

В груди шевелится знакомая ревность — ах, эта милая, красивая, воспитанная Люси…

— Да, — подтверждает Энди, — открытку с фотографией своего ребенка. Мало похоже на призыв «Вернись, я все прощу!». К тому же я ей не ответил.

— Ну и что? Ты вообще на письма не отвечал, пока остепенился.

Я демонстративно встаю и помогаю Марго убирать со стола. Энди пожимает плечами. Он юрист, его не проведешь.

— Это не важно. Главное — я с ней не поддерживаю никаких отношений.

— И я не поддерживаю с бывшими никаких отношений, — говорит Уэбб.

Энди выжидающе смотрит на меня.

— Я тоже не поддерживаю с бывшими никаких отношений, — виновато вторю я.

«Уже не поддерживаю».

— Ну хватит! Успокойтесь, наконец, — просит Марго. Она смахивает в ладонь крошки со стола, обводит нас взглядом и добавляет: — И забудьте о своих бывших.


В тот день о Лео и его сообщении я больше не вспоминаю — мы с Марго отправляемся в специализированный магазин «Мама Кенга» за одеждой для будущего малыша (пока что «унисекс»). Мы то и дело восторженно ахаем при виде крохотных прелестных вещичек и наконец выбираем белую трикотажную рубашечку и подходящий конверт — чтобы забирать младенца из роддома. Вдобавок, оказывается абсолютно необходимо приобрести полдюжины тончайших хлопковых комбинезонов и целую кучу расшитых вручную пинеток, чепчиков и носочков. Во мне, похоже, просыпается материнский инстинкт. Даже жаль, что я не беременна. Разумеется, когда покупаешь детское приданое для первенца лучшей подруги, почти неизбежно хочешь быть на ее месте — точно так же хочется выйти замуж, когда видишь, как невеста надевает платье от Веры Вонг и кружится перед зеркалом. Я прекрасно знаю, что материнство несет с собой массу других обязанностей, не столь приятных, увы. И тем не менее, когда мы с Марго заходим еще в парочку магазинов — «просто так, для развлечения», — я не могу не мечтать. А здорово было бы переехать в Атланту и жить рядом с Марго! Наши дети, двоюродные братья и сестры, без сомнения, стали бы лучшими друзьями и росли в прекрасном счастливом мире, мире белых камелий и сладкого чая.

Мысли о Лео настигают меня, когда мы с Марго переодеваемся к ужину. Сотовый прямо-таки прожигает дыру в моей сумке. Чувство вины настолько сильно, что я всерьез подумываю сознаться во всем Марго. К счастью, вовремя вспоминаю, что она не только моя подруга, но и сестра Энди. К тому же она Лео терпеть не могла, так что ничего хорошего из моего признания не выйдет.

Вместо этого я будто случайно возвращаюсь к теме «Можно ли дружить с бывшим любовником?». Надо же найти решение свалившейся на меня моральной дилеммы!

— Я не поняла, — начинаю я, застегивая молнию на узкой черной юбке, — как Уэбб на самом деле воспринимает всю эту историю с Таем. Он правда ревнует?

Марго смеется и небрежно машет рукой:

— Да ты что? Конечно, нет. У него абсолютно стабильная самооценка. Станет он ревновать к пустому месту — какому-то школьному бойфренду!

— Да, конечно, — соглашаюсь я. Интересно, а у Энди самооценка достаточно стабильная? А главное, есть ли у него причины для ревности?

Марго достает из шкафа черное трикотажное платье и кружевной блузон цвета лаванды.

— Что лучше?

После недолгого колебания я указываю на блузон и говорю:

— Понятно. А если на секунду представить, что ты пригласила на участок Брэда?

— Брэда Тернера?

Как будто я могу говорить о каком-нибудь другом Брэде! Конечно, я имею в виду высокого белокурого биржевика Брэда Тернера в модных очках. С ним Марго встречалась почти два года, пока не познакомилась с Уэббом.

Марго прищуривается:

— Что ж, давай представим! Брэд в шикарном деловом костюме на моей лужайке с газонокосилкой…

— Как бы Уэбб отреагировал?

— Даже не знаю. Разозлился бы, наверное. Но дело не этом — я никогда не пригласила бы Брэда. Мы с ним не разговариваем.

— Почему?

Это и есть главный вопрос. Почему с некоторыми бывшими можно поддерживать отношения как ни в чем не бывало, а с другими — нельзя? Как из бывших любовников получаются добрые друзья? Может, существует какой-нибудь способ вроде психологического теста, позволяющий их «рассортировать»?

Марго задумывается. На мгновение мне даже кажется, что она раскусила настоящую причину моего вопроса. Впрочем, выражение ее лица меняется, по мере того как она надевает черные узкие брюки и лаковые туфли с пикантными вырезами на мыске. Мысль о Лео, по-видимому, не приходит ей в голову. Ах, если бы я могла сказать то же самое о себе…

— А что это ты про Брэда вспомнила? — говорит она.

Я пожимаю плечами:

— Не знаю… Просто подумала — может, существует золотое правило поведения с бывшими? Интересно чисто теоретически.

Марго отвечает не сразу.

— Ну что ж… Если между вами все кончено, абсолютно все, и к тому же ваши отношения с самого начала не были серьезными, простое дружеское «привет» при встрече — в порядке вещей. Или, скажем, какая-нибудь работа по дизайну участка. Но это при условии, что теперешний муж или любимый не имеет серьезных психологических проблем. А с другой стороны, — вздыхает Марго, — если у твоего парня психологические проблемы, то есть о чем переживать и помимо лужайки.

— Здорово сказано, — соглашаюсь я, страшно довольная лазейкой, которую, сама того не подозревая, оставила для меня Марго. — Я быстро, только зубы почищу и макияж подправлю.

С этими словами я скрываюсь в ванной комнате для гостей.

Включаю воду на полную мощность и лезу в сумочку за телефоном. В зеркало я при этом не смотрю.

В чем, собственно, дело? Как совершенно точно сказала Марго, дружеское общение в порядке вещей, если между нами абсолютно все кончено.



Глава 10

«Привет, Эллен, это Лео. Хотел тебя кое о чем спросить. Позвони мне, когда сможешь».

Сообщение Лео: четырнадцать слов, время звучания — всего четыре секунды. Однако, прослушав это послание, я чувствую себя заинтригованной, растерянной и, пожалуй, немного раздраженной. Постояв несколько минут в задумчивости, слушаю сообщение еще раз, желая убедиться, что ничего не пропустила. Потом, не услышав ничего нового, удаляю.

Если Лео думает, что после стольких лет можно позвонить мне как ни в чем не бывало, якобы для того, чтобы о чем-то у меня разузнать, и ожидает, что, получив его сообщение, я сломя голову брошусь перезванивать, пожалуй, ему стоит записаться на курсы понижения самооценки и развития интуиции. С его стороны это как минимум бесцеремонно и как максимум — подло.

Чтобы справиться с возмущением, я хватаю щетку и принимаюсь изо всех сил драить зубы. Потом, успокоившись, аккуратно крашу светло-розовой помадой сначала нижнюю губу, потом верхнюю. При помощи бумажной салфетки корректирую контур и интенсивность цвета, поверх наношу прозрачный блеск. Слегка румяню щеки, пудрю лоб и подбородок, черным карандашом подвожу глаза. Теперь еще нанести немного туши да замаскировать круги под глазами — и макияж готов. Я любуюсь отражением в зеркале, улыбаюсь и думаю, что выгляжу очень даже неплохо — впрочем, свет несколько приглушен, так что выглядеть неплохо не так уж сложно. Марго, как и ее мать, и слышать не желает о люминесцентных лампах.