Когда мы въезжаем на подъездную дорожку, он говорит:

— Извинения приняты. — Джесси распахивает дверцу и вылезает, а потом наклоняется, опираясь татуированной рукой о крышу машины. — О, и я, возможно, спровоцировал твое недопонимание.

— Что? Почему?

Он пожимает плечами и с улыбкой отходит от машины.

— Ты забавная, когда злишься. — И хлопает дверью, подчеркивая свои слова.

Мудак!

Я выезжаю с подъездной дорожки и мчусь с визгом шин, все еще слыша его смех через открытое окно.


ДЖЕССИ


День двадцать первый.

Одна неделя до моего двадцати восьмидневного рубежа.

Должен сказать, до сих пор это было проще простого. Все, что мне нужно делать, это игнорировать все, что мне не нравится, спать столько, сколько могу, и убивать время всеми возможными способами.

Упершись локтями в колени, я смотрю на свою гитару, прислоненную к стене у шкафа. Лучшие музыканты в мире были на вершине своей игры, будучи пьяными и под кайфом. Курт Кобейн, Джимми Хендрикс, Дэвид Боуи. Отрезвите этих парней, и они никогда не смогут творить ту магию, которую творили, когда были пьяны. Я должен просто взять её, но что, если у меня больше нет того, что нужно для создания музыкальной магии?

Обескураженный, роняю голову на руки и стону.

Поверх эластичного пояса моих штанов свисает кусок плоти, которого не было там несколько недель назад. Что это за хрень такая?

Вскакиваю с кровати и направляюсь в гостиную, где Бен растянулся на диване со своим ребенком, свернувшимся калачиком, и смотрит какой-то мультфильм.

— Эй…

— Ш-ш-ш... — говорит малышка, не отрывая глаз от экрана. — Это самая лучшая часть.

Я закатываю глаза и смотрю, как какая-то поющая блондинка делает ледник с помощью магии, которая брызжет из ее рук. Когда мне кажется, что песня еще долго не кончится, я опускаюсь на стул и жду. Ого… белокурая цыпочка распустила волосы и стала чертовски сексуальной. Стоп, нет, я не вожделею чертову мультяшку. Откидываю голову назад и жду, когда закончится пение.

— Эй, Бен.

Он отворачивается от телевизора, но ребенок хватает его за подбородок и поворачивает обратно.

— Продолжай смотреть, папочка.

— Хорошо, принцесса. В чем дело, Джесайя?

Я хватаюсь за подлокотник кресла. Почему он так меня называет?

— Мне нужно позвонить Дэйву.

— Ладно. Я тебя не останавливаю.

— Я не знаю его номера.

— Ты не знаешь номера телефона своего менеджера?

— Я не собираюсь это обсуждать. — Встаю, приготовившись звонить Дэйву.

— Что тебе нужно?

— Тренажерный зал. — Я хлопаю себя по животу. — Мне нужно двигаться, сжечь всю эту переработанную пищу, которой ты меня кормишь.

Бен целует голову своего ребенка и соскальзывает с дивана. Я иду за ним на кухню, где он наливает себе стакан воды.

— Ну?

Он задумчиво смотрит на меня, и мне хочется свернуться калачиком, поэтому я выпячиваю грудь, чтобы доказать свою правоту.

Ты больше не запугиваешь меня, старший брат.

— Ты можешь заниматься в моем спортзале. — Он пожимает плечами.

— Нет, не могу, если пойду в общественный спортзал и меня узнают…

— Это не общественное место. Это в церкви. Можешь использовать его, когда захочешь. Там занимаются йогой и силовыми упражнениями несколько дней в неделю, но ты можешь заниматься самостоятельно.

— Погоди, у тебя в церкви есть спортзал?

— Физическая подготовка идет рука об руку с духовным благополучием.

Это объясняет, почему он стал таким накаченным с тех пор, как я видел его в последний раз.

— Когда я смогу начать?

— Думаю, тебе придется поговорить с Бетани и узнать, когда она сможет тебя отвозить.

Запускаю руки в волосы. Дерьмо. Как, черт возьми, это сделать? Я не привык просить об одолжении. Я говорю о своих потребностях, и они удовлетворяются.

Это неизведанная территория.

Ненавижу это, черт возьми.


Глава 9.

ДЖЕССИ


— Спасибо, что прислал одежду, — говорю я Дэйву, разбирая коробку с тренировочной одеждой, которую он оставил. Иду в ванную, и старый телефон 70-х годов падает с комода на пол. — Есть ли шанс, что в ближайшее время я получу сотовый телефон?

Черт, как же неприятно думать, что я заработал этому парню миллионы и умоляю его достать мне мой собственный телефон. Чудовище молчало внутри меня, но теперь я чувствую шевеление.

— Ты уже написал мне песню?

Беру пластиковую подставку для телефона и швыряю ее на комод.

— Вот как это работает, а? Предметы первой необходимости теперь награда?

— Как только ты приложишь усилие и докажешь, что хочешь вернуть свою карьеру, я начну относиться к тебе скорее как к клиенту, а не как к ребенку.

— Я уже почти месяц не пью!

— Ты уже месяц ходишь к доктору Ульриху, а он говорит, что ты все еще отказываешься участвовать в терапии.

— Какого хрена? Разве не существует какого-то дерьма о конфиденциальности клиента? Ему разве разрешено обсуждать то, о чем мы говорим? Я добьюсь, чтобы у него отняли лицензию!

— За что? За то, что не воспринимаешь сеансы всерьез? Удачи тебе с этим. Теперь ты встречаешься с ним дважды в неделю и у тебя заканчиваются возможности получить нужную тебе помощь.

За моими ребрами, там, где живет чудовище, раздается грохот, но вместо ярости он переворачивается и продолжает свою спячку. Киска.

— Что происходит с группой?

— Я же сказал, никакой группы нет.

— Ты опять пытаешься заставить меня пить? Ну же, дай мне хоть какую-то надежду. Если это все равно безнадежное дело, тогда какого хрена я здесь?

Несколько секунд он молчит, потом прочищает горло.

— Ребята ждут, что ты напишешь, прежде чем решить, останутся они или нет.

— Это ведь хорошо, правда? Я напишу несколько топовых песен, и мы вернемся к делу.

— Лейбл не гарантирует твое возвращение. Что бы ты не сочинил, это должно быть достаточно хорошо, чтобы завоевать их.

Мой взгляд устремляется к гитаре, которая начинает собирать пыль.

— Я могу это сделать. А как Нейт?

Дэйв вздыхает.

— Натан ушел навсегда.

Я провожу рукой по волосам.

— Но это же бред. Он любит музыку…

— Он любил Кайлу.

Черт возьми, мне нечего на это сказать? Какой мужчина бросит всю свою карьеру ради цыпочки? Явно не из тех, кто готов умереть за свою музыку, так что нам будет лучше без него.

— В Лас-Вегасе есть барабанщик, за которым я присматриваю. Если ты придумаешь сингл, напоминающий ранние вещи Джесси Ли, посмотрю, смогу ли заполучить его вместо Натана.

— Если? Где твоя вера в меня?

— Честно? Она умерла во время твоего второго пребывания в реабилитационном центре.

— Я трижды был на реабилитации.

— Мне ли не знать. Я должен бежать. Принеси мне эти песни.

Линия обрывается.

Я смотрю на блокнот в кожаном переплете и ручку на прикроватном столике, затем мой взгляд скользит к фотографии Мэгги: руки на раздутом животе и ее глаза светятся радостью, глядя на меня.

— И как мне делать это здесь? Никакого вдохновения.

Решаю, что мне нужно подышать свежим воздухом и выкурить сигарету, поэтому хватаю Мальборо и зажигалку и иду на кухню за кофе.

В девять тридцать утра я ожидаю, что где-нибудь найду няню и ребенка, которые занимают слишком много места и производят слишком много шума, но дом пуст. Хорошо. Может быть, с их уходом я смогу подумать… Что за...?

Я щурюсь сквозь раздвижную стеклянную дверь на задний двор. Там один из тех пластмассовых детских бассейнов, и мелкая с няней сидят в нем.

— Она выглядит нелепо. — Я открываю дверь, и обе пары глаз смотрят на меня. — Тебе не кажется, что ты слишком большая для этого?

— И тебе доброе утро, — говорит няня, покачивая пластиковой рыбкой в воде.

Не знаю, почему это зрелище так расстраивает меня. Может быть, это мой разговор с Дэйвом. Может, просто идиотизм взрослой женщины в детском бассейне. А может, дело в том, что в купальнике на ней меньше одежды, чем я когда-либо видел, и я чертовски возбужден и сварлив, но она продолжает отказывать мне в сексе.

— Мне нужно, чтобы ты отвезла меня в церковный спортзал.

— О, круто! Ты занимаешься «Святой Йогой»? Или «Силой и Душой»? Кажется, они начинают урок зумбы. Держу пари, у тебя будет хорошо получаться. — Она смеется и слегка фыркает, что чертовски раздражает.

— После встречи я пойду в спортзал, так что забери меня через час.

— Не могу, мне нужно быть на работе в два часа, кроме каждой второй пятницы…

— Не подходит. Измени время.

Она сердито смотрит на меня.

— Если тебе не нравится, езжай сам. Моя работа — доставлять тебя на встречи.

Боже, эта женщина невероятно упряма. Я опускаюсь на стул в нескольких футах от бассейна и закуриваю сигарету.

— Здесь курить нельзя. — Взгляд ее больших карих глаз устремляется на малышку, которая, кажется, совершенно не замечает, что я курю.

— На улице это никому не повредит.

— Ты подаешь плохой пример.

— Говорит женщина в детском бассейне. — Прищурившись смотрю на ее грудь. — Это что, единорог у тебя на купальнике?

— Это Пегас.

Я делаю длинную затяжку и выдыхаю дым в ее сторону.

С рычанием девушка поднимается из воды, и я на мгновение застигнут врасплох ее телом. Ее купальник далек от сексуальности, он полностью закрывает все ее скромные изгибы, но что-то в нем заставляет меня отчаянно хотеть снять его и узнать, что под ним. Она невысокая, но ее рост компенсируется длинными стройными ногами, а бедра мягкие и округлые. Она хорошо скрывала это под одеждой.