Он откидывается на спинку стула и фотографирует документ, прежде чем нажать несколько кнопок на своем телефоне. Предполагаю, что он посылает его власть имущим.

— Добро пожаловать на борт, няня. — Пит сжимает мое плечо и игриво дергает за хвостик.

— Э-э... спасибо?

Я реально не представляю, как все изменится с печально известным Джесси Ли в доме. По-прежнему буду приходить каждый день и сидеть с Эллиот, пока в полдень мы не сядем в автобус, чтобы отправиться в школу, в подготовительный класс. Затем я поспешу на работу в закусочную, как делаю каждый день на неделе. Конечно, добавление мультимиллионера, обладателя трех платиновых альбомов, удостоенного премии «Грэмми», к нашему с Эллиот утру не будет слишком уж разрушительным. Надеюсь, он и медбрат-Пит останутся в той задней спальне.

Пастор... э-э... Бен кладет телефон и смотрит на меня так, словно искренне извиняется.

— Со мной все будет в порядке, Бен. — Ух ты, как странно называть его по имени. — Я здесь из-за Эллиот, и никогда и ни за что не откажусь от нее, ты же знаешь.

— Я очень ценю это, правда. Но есть еще одна вещь, которой нет в контракте, но я прошу тебя как друг, как твой пастор.

— Какая?

— Пожалуйста, никому не говори, что Джесси — мой брат.

— Эм, ладно. Конечно. — Я делаю вид, словно застегиваю рот на замок и выбрасываю ключ.

Бен широко улыбается, открывая ровные белые зубы, и теперь я вижу сходство. Добавьте сексуальную ухмылку, непристойных мыслей в голову, несколько десятков татуировок, немного больше роста, но меньше мышц... да, я определенно вижу, что пастор Лэнгли и Джесси Ли могут быть братьями.

Интересно, к чему вся эта секретность?


Глава 4.

БЕТАНИ


Остаток недели проходит совершенно спокойно. Я появляюсь у Лэнгли ровно в девять, когда Бен собирает свои вещи, чтобы отправиться в церковь. Пит остается в спальне с суперзвездой — полагаю, наблюдая, как он спит или что еще делают медбратья с больными знаменитостями. У меня в голове мелькает образ Пита, протирающего Джесси Ли губкой, но я тут же выбрасываю это из головы.

Мы с Эллиот едим хлопья и смотрим мультики, а потом я купаю ее и одеваю в школу. Я готовлю ей обед, пока она раскрашивает картинки за обеденным столом, и мы выходим из дома, чтобы успеть на автобус. Неделя проходит как по маслу.

Поэтому, когда я прихожу в пятницу к пастору Лэнгли, я ожидаю примерно того же распорядка.

Дверь распахивается прежде, чем я успеваю пересечь двор, и из нее вываливается Бен с книгами в одной руке и огромной кружкой в другой.

— Я опаздываю на встречу с Советом старейшин. Заходи, Эллиот смотрит телевизор.

Он добирается до своего микроавтобуса, ничего не роняя, что впечатляет, учитывая, что он выглядит так, будто не спал целый месяц.

— Окей. Хорошего дня! — Машу рукой и бегу вверх по ступенькам к входной двери.

— Спасибо! — Его машина оживает, и я смотрю, как он осторожно выруливает на дорогу.

Когда вхожу внутрь, Эллиот в своей радужной пижаме держит в руках плюшевую игрушку-помидор и смотрит мультик «Овощные истории».

— Доброе утро!

Девочка оборачивается, взгляд ее темных глаз на секунду останавливается на мне, прежде чем она улыбается.

— Я смотрю «Глупые песни с Ларри»! — Она показывает на телевизор и поворачивается обратно, где анимированный огурец поет немного раздражающим голосом.

Бросаю сумочку на диван и присаживаюсь на корточки рядом с ней, целуя голову, прежде чем убрать темные кудри с ее лица.

— Ты кушала?

Эллиот открывает рот, и от неё пахнет медовыми хлопьями Cheerios.

— Приму это как «да». — Направляюсь на кухню, где могу следить за ней, пока убираю посуду после завтрака, и замираю, когда вижу раковину, полную тарелок. — Похоже, кто-то чувствует себя достаточно хорошо, чтобы снова есть.

Я не расспрашивала, что случилось со знаменитостью, запертой в задней комнате, но я практически доктор философии после того, как погуглила каждый симптом, который услышала, произнесенным шепотом по всему дому. Озноб, рвота, галлюцинации, отсутствие аппетита... Думаю, это грипп или желудочный недуг. Не могу себе представить, чтобы Бен впустил в дом кого-то, кто может быть заразным, но, возможно, именно поэтому Мистер MTV находится в карантине в спальне.

Я думаю об этом пока ополаскиваю посуду и ставлю ее в посудомоечную машину. Запускаю машину, мою руки и дезинфицирую раковину. Когда слышу шаги в коридоре, поднимаю взгляд и вижу Пита, направляющегося ко мне.

— Доброе утро, Бэт-няня. — Он бросает газету в мусорное ведро и ставит две кофейные кружки в раковину.

На одной из них, вероятно, были губы Джесси Ли. Интересно, за сколько можно продать что-то подобное на eBay? Я слышала, как одна официантка выставила на eBay грязный молочный стакан Джастина Бибера за 75 000 долларов! Конечно, эта кружка может быть носителем очень заразной болезни, так что…

— Привет, Пит. Ты такой весельчак. — Я ополаскиваю кофейные кружки, целуя на прощание потенциальные семьдесят пять штук баксов. — Чарли Шин?

— Неа.

За последние несколько дней я узнала немного больше о игривом медбрате, например, о том, что он живет в Фениксе и оказывает частные услуги по уходу, обслуживая богатых и знаменитых. Проблема в том, что он отказывается раскрывать на кого именно работал, но клянется, что если я угадаю правильно, он даст мне знать. До сих пор все мои догадки были ошибочными.

Вытираю руки и вешаю полотенце, ожидая, когда он заговорит. Его поза говорит о том, что он хочет что-то сказать.

— Мне нужно ненадолго уехать.

— Эм, что? — Я стараюсь сохранять спокойствие, закрыв глаза и пытаясь успокоить свое внезапно забившееся сердце. — Ты уезжаешь?

— Не надо так пугаться. — Пит подмигивает. Очень мило, но если честно, немного нервно. — Я скоро вернусь.

Это вообще нормально, что он уезжает?

Пит смеется.

— Ты такая милая, когда озадачена.

Я это проигнорирую.

— Ты уверен, что можешь уйти? Я имею в виду, что если он упадет или ему что-то понадобится?

— Во-первых, он не упадет. Во-вторых, меня не будет меньше часа.

Бросаю взгляд через его плечо в коридор.

— Значит, он чувствует себя лучше?

Пит, кажется, что-то обдумывает в течение секунды, как будто пытается мудро подобрать слова.

— Нет никаких опасений по поводу непосредственного риска для здоровья.

Я заламываю руки и наклоняюсь над барной стойкой, чтобы убедиться, что Эллиот все еще с удовольствием смотрит свое шоу.

— Он ведь не заразный, да?

Брови Пита сходятся на переносице.

— Нет. — На его лице медленно появляется улыбка. — Он не заразен.

—Фух... отлично. Я чувствую себя лучше.

Он моргает несколько раз, потом пожимает плечами.

— Хорошо, мне пора.

— Может мне стоит позвонить Бену и сообщить об этом? — Я похлопываю себя по карманам в поисках телефона, прежде чем вспоминаю, что он у меня в сумочке.

— В этом нет необходимости. — Пит берет ключи с книжной полки. — Бен в курсе. — Он поднимает свой сотовый. — Я написал ему.

— О, ну, тогда... ладно. Круто.

Ух, почему у меня так сводит живот?

Пит проверяет свой телефон и выходит за дверь, оставляя меня одну. Совсем одну с четырехлетним ребенком и рок-звездой-миллионером.

Вместо того, чтобы нервничать и наживать себе язву, решаю провести день так, как будто это любой другой день.

— Эй, Эллиот? Когда мультики закончатся, как насчет того, чтобы немного поразукрашивать?

Она не отрывает глаз от экрана.

— Ладно, рада, что ты согласна.

Пока продолжается её любимое шоу, я прибираюсь в гостиной и выбираю одежду для Эллиот на день. Складываю ее обед: бутерброд с сыром, нарезанные яблоки, печенье и молоко. Может быть, мне удастся убедить её помыться и одеться, прежде чем она начнет рисовать, на случай, если мы потеряем счет времени.

Направляюсь в ванную в конце коридора и замираю, когда слышу стон с другой стороны двери хозяйской спальни. Звук прекращается, и я задаюсь вопросом, не показалось ли мне это. Я игнорирую свой сверхактивный мозг, затыкаю и наполняю ванну. Когда уровень воды поднимается достаточно, выключаю её и иду за Эллиот. И снова словно замерзаю на месте, когда слышу еще один болезненный стон, доносящийся из спальни.

Закрываю глаза и говорю себе, что он не моя проблема. Джесси Ли-это проблема Пита. Но что, если он ранен? Кусаю губу, глядя в коридор, затем на ванну, затем взгляд останавливается на двери.

Снова раздается долгий стон агонии.

Кажется ему действительно больно.

Моя рука дрожит, когда я хватаюсь за дверную ручку и осторожно открываю дверь. Первое, что замечаю, когда заглядываю в комнату больного, это запах дезинфицирующего средства, который—хотя Пит уверял, что он не заразен—приносит мне утешение.

Я никогда раньше не видела спальню пастора Лэнгли. Дверь всегда была закрыта, пока я была здесь, и я никогда не заглядывала внутрь. Иисус всегда наблюдает.

Даже сейчас я не осматриваю комнату, а заставляю себя посмотреть на источник звука.

Там, под белой простыней, лежит татуированный голый торс. К торсу прикреплена голова, увенчанная густой копной рыже-коричневых волос.

Ох, Господи Боже.

Там, в постели, лежит Джесси Ли.

Он лежит на спине, голова покоится на подушках, подбородок направлен в потолок и демонстрирует самую совершенную мужскую линию подбородка, которую я когда-либо видела—квадратную, сильную и волевую. Я бы сказала, что он выглядит слишком сурово, если бы не его пухлые губы и длинные ресницы. Парень облизывает губы, и белые зубы вонзаются в пухлую нижнюю губу.