– Ты прости… – Произнесла я, отстраняясь. – Потом поговорим, ладно?

Помчалась в уборную, умылась холодной водой, поправила причёску. «Надо же! Филька всё это время был в меня влюблён и решил признаться только сейчас! С ума сойти! Как теперь быть?»

Я достала из сумочки телефон, чтобы позвонить Максу, и обнаружила пропущенный от него. Перезвонила, но он не взял трубку. Позвонила ещё, но его телефон уже был выключен.

«Разрядился» – догадалась я.

Вернулась в зал, побродила, посидела, потанцевала, посмотрела на часы. Ещё раз набрала его номер. Тщетно.

Через два часа, потеряв всякую надежду и догадываясь, что с Радовым могло случиться что-то нехорошее, я позвонила брату.

– Вовка, забери меня с выпускного! – Попросила я.

– Хорошо, сейчас приеду. – Ответил он.

– А ты… один? – Поинтересовалась я.

Мой голос дрожал.

– Нет, мы с Максом.

«Слава богу!»

– Тогда жду.

Я так обрадовалась! Он не пришёл, потому что с ним был мой брат. Зря переживала!

Едва машина Зимина подкатила к школе, как я помчалась к ней. Собиралась запрыгнуть на заднее сидение, но Вовка почему-то открыл мне переднюю дверцу.

– Привет! – Плюхнулась я, не боясь помять платье. – А где…

Обернулась, и тут у меня пропал дар речи.

Ощущение было таким, будто мне сердце вырвали из груди, швырнули на грязный асфальт и остервенело растоптали грубыми подошвами старых башмаков.

Радов на заднем сидении целовался взасос с какой-то девицей.

– Не обращай внимания, – усмехнулся брат, – ребята решили, что моя тачка это гостиница.

Девица хихикнула, отстраняясь.

Но Макс по-хозяйски сгрёб её и притянул обратно к себе.

Он стал целовать её с ещё большим жаром и усердием. Кажется, я даже видела, как мелькал у неё во рту его язык. Язык, который ещё ночью ласкал меня. Радов целовал её теми же губами, которыми целовал меня несколько часов назад. Теми же губами, которыми клялся, что у нас с ним всё серьёзно. Трогал её теми же руками…

– Тебя домой, надеюсь? – Спросил Вовка.

Я с трудом заставила себя отвернуться и выдавить:

– Да.

Я смотрела в лобовое стекло, слушала хихиканье этой девицы, её возню, слышала голодное дыхание Макса и видела перед собой лишь пустоту.

Ведь мог же он сказать мне, что просто хочет переспать со мной? Зачем было пудрить мозги? Зачем так? Так жестоко, так грубо…

Я поняла, что меня обманывали. Поняла, что наши отношения ничего не значили для него. Поняла, что мои планы рухнули, и что я никогда уже не буду с ним. И вдруг ощутила потерю как от смерти близкого человека.

Ни мечты, ни надежд, ни биения сердца в груди.

Всё заместила боль.

Я выскочила из машины возле дома, не дожидаясь, когда она остановится. Споткнулась, рухнула на землю, поднялась и помчалась к двери.

– Видимо, выпила лишнего с подружками. – Послышался смех брата.

Мне было плевать. Слёзы застилали глаза.

Я взбежала по ступенькам, закрылась в комнате и принялась швырять вещи в свой чемодан. Последними положила документы и деньги, которые копила на то, чтобы снимать квартиру первое время, как уйду от родителей. Теперь они должны были мне пригодиться.

Я села на пол и стала ждать рассвета, чтобы уехать из этого города навсегда.

Меня трясло, словно в лихорадке. Колотило. Зуб на зуб не попадал.

Но я не ревела.

Не могла.

Мне будто ампутировали все чувства. Меня саму ампутировали.

Меня убили.

49

Карина



Я не знаю, что это было, если не признание в любви. Макс Радов признался мне в любви – своими прикосновениями, поцелуями, жестами, взглядами, объятиями. Всем, кроме слов, потому, что говорить друг с другом мы ещё не научились.

А вот язык тел нас ещё никогда не подводил.

Мы отчаянно нуждались друг в друге – это единственное, что было правдой. И теперь – больше, чем когда-либо до этого.

Я сама не поняла, почему проснулась.

Шелестели волны, в небе кричали чайки, и Макс был первым, кого я увидела, открыв глаза. Воспоминания о прошедшей ночи тут же обрушились на меня потоком.

Мы не озаботились тем, чтобы войти в дом – занимались любовью прямо на островке из одеял, небрежно расстеленных на балконе. Смятая ткань, вздохи, следы поцелуев, смытых с кожи прохладным ветром, страстный шёпот – всё это мешалось с шумом моря и до сих пор потихоньку растворялось в прибрежном воздухе.

И сейчас я лежала рядом с ним, смотрела в его смешное, сонное, помятое лицо и не верила, что эта ночь могла стать нашим последним «прощай» друг другу. Я всей душой противилась этому.

– Мм… – Дёрнулся во сне Макс.

И я улыбнулась. Огляделась по сторонам и вдруг поняла, что, прикрытые лишь одеялом, в остальном мы были на виду у всех, кто пожелал бы выглянуть сейчас в окно в этот ранний час.

И в ту же секунду послышался стук. «Бам-бам-бам!»

«Что это?» – подскочила я. – «Откуда звук?»

Кажется, кто-то колотил в дверь моей комнаты.

«Так вот почему я проснулась!»

– Эй, Радов, кто-то пришёл. – Прошептала я, тормоша его.

Но он лишь сонно перевернулся на другой бок.

– Радов, блин!

Я выползла из-под одеяла, судорожно собрала разбросанную одежду и забежала к себе в комнату. Стук повторился: «Бам-бам-бам!»

– Бли-и-ин…

Я сунула одежду под подушку, накинула халат, перевязала его на талии поясом.

– Карина! – Раздался мамин голос из коридора.

– Да-да, иду! – Заметалась я.

Бросила взгляд в зеркало: немного растрёпана, но вполне сойду за человека, проспавшего всю ночь лицом в подушку. Или человека, воевавшего с подушкой до самого утра. Или…

– Карина!

Я резко метнулась к балконной двери. Макс всё ещё возлежал в коконе из одеял совершенно голый и абсолютно умиротворённый.

– Радов! – Шёпотом «прокричала» я. – Моя мама пришла!

Не отреагировал.

Тогда я закрыла дверь, повернула ручку, задвинула шторы и бросилась к входной двери.

– Девять утра, неужели, всё ещё спишь? – Удивилась мама, когда я впустила её.

Она прошла в середину комнаты и огляделась.

– Уже девять? – Хрипло спросила я.

И машинально коснулась рукой припухших губ. Мне казалось, они буквально кричали о том, что совсем недавно их жадно покрывал поцелуями лучший друг моего брата.

– Ты не видела тромбон? – Внимательно обведя взглядом комнату, мама скрестила руки на груди.

– Что? Тромбон? Ты серьёзно?

– Абсолютно. – Кивнула она.

Наклонилась и глянула под мою кровать.

– Ма-а-ам! – Взмолилась я, поправляя спутанные волосы.

– Мы перерыли почти весь дом! – Объяснила она, выпрямляясь. – Вчера привезли его сюда, это точно. И вечером я видела инструмент в гостиной. А теперь младший Рогатко не может его нигде найти, и, кажется, у него начинается настоящая истерика!

– Хочешь сказать… – Я подошла к зеркалу и быстро зыркнула на своё отражение, чтобы убедиться, что на шее не осталось никаких «отметин». – Кто-то украл… тромбон?

– Видимо! – Всплеснула руками мама. На её лице отразилось раздражение. – Малец хнычет сейчас в гостиной, а все вокруг прыгают перед ним, стараясь развлечь и утешить.

– Но кому понадобилось красть тромбон? – Нахмурилась я. – Какому святому человеку?

Она улыбнулась и пожала плечами.

– Не знаю, но дай бог ему, конечно, здоровья. – Мама подошла к окну, и у меня ёкнуло сердце. – Знаешь, как-то однажды мы по глупости купили твоему брату барабан…

– Что-то припоминаю. – Задумалась я. – Кажется, на него упал шкаф, да? Вовка ещё так страдал, так долго оплакивал его…

Родительница многозначительно дёрнула бровями:

– Да, упал…

– О, мама! Так шкаф упал на него не случайно?! – Я закрыла ладонью рот.

– Твоему брату знать это не обязательно, ладно? – Неловко ломая пальцы, улыбнулась она. – Он тогда действительно переживал. Поэтому, когда шкаф упал и на его хомяка Аркадия, пришлось врать, что…

– О, боже! Так Аркадий… – Вытаращилась я.

Мама лишь развела руками:

– Увы.

– Бедный Аркадий, – мой голос осип.

– А ты, кстати, чего сидишь в темноте? – Потянулась она к шторам.

– Не-е-ет! – Хотела заорать я, но крик так и застыл на моих губах.

Мать резко распахнула шторы, и в комнату ворвался солнечный свет.

– Ничего красивее никогда не видела! – Воскликнула она.

Я, точно во сне, сделала шаг, обвела взглядом балкон и с облегчением выдохнула:

– Да!

Радова на нём уже не было.

– Только моря не хватает. – Добавила мама. – Хорошо, что у нас с папой нормальный вид из окна.

– Ну, спасибо. – Кашлянула я.

Она обернулась ко мне и погладила меня по плечу:

– Ты не переживай, зато до моря рукой подать. Давай-ка, собирайся и спускайся к завтраку. Через час отправляемся на экскурсию на винодельню. Я бы с удовольствием провела этот день у моря, но так даже лучше – есть чем развлечь новых родственников. Хорошо, что Алиса организовала наш досуг.

– Так это её идея?

– В общем, да. – Мама поцеловала меня в лоб и направилась к выходу. – Не знаешь, где мне стоит ещё поискать этот злосчастный тромбон?

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Голосую за то, чтобы он не нашёлся до окончания торжества.

– А как же Митя? – Она открыла дверь, и со стороны гостиной послышались голоса и детские всхлипы.

– Купите ему леденец. – Подмигнула я. – Или пусть Вовка подарит ему свою ПлейСтейшн!

– О, нет, как ты могла замахнуться на святое! – Воздела руки к небу мама. – Если сказать ему об этом, то он разрыдается громче этого пацана!

Я рассмеялась, и она, послав мне воздушный поцелуй, покинула комнату.



Приняв душ, я высушила волосы феном, надушилась и надела короткое хлопковое белое платье. А когда наклонилась, чтобы застегнуть босоножки, в комнату постучали.