Но сейчас вся это ситуация представлялась в крайне невыгодном для Калашникова свете. Я знала таких людей, как Артем. С детства слышала от отца странные реплики о том, что деньги и власть решают все. Будучи ребенком, я не особо вдумывалась в смысл этих слов. Однако сейчас прекрасно понимала, что рассчитывать на справедливый суд Ярославу не стоило.

Осознав это, я заорала. Истошно завопила, заполняя голосом, пропитанным страхом, пространство комнаты.

Когда сил на крик не осталось, я закусила край своего одеяла и начала скулить. Слезы выжгли мне глаза. Я словно ослепла. Валялась на кровати и захлебываясь собственными стонами, не в силах справиться с истерикой.

Размазывая густые сопли по лицу, я поняла, что не могу сделать вдох. Будто мои дыхательные пути отекли настолько, что стали не способны проводить воздух.

Я открывала рот в попытках добыть хоть немного кислорода, но ничего не выходило. Я хотела подойти к окну, но, упав с кровати, не смогла подняться. Лежала на полу и погибала от острой душевной боли и невозможности дышать.

В момент, когда я думала, что смерть уже близко, чьи-то руки стали с силой трясти мое плечо. Меня перевернули на спину, а через секунду я почувствовала, как кто-то ласково, но быстро убирает с моего лица приклеившиеся волосы.

— Лисенок, так нельзя, ты же в могилу себя загонишь, — шепотом говорила Венера. — Дыши давай, дыши! Постарайся выровнять дыхание!

Я снова открыла рот, но сделать вдох никак не получалось. Венера открыла окно и с силой подтащила меня к нему.

— Успокойся! Перестань реветь! — доносился до меня голос сестры.

Я оперлась на подоконник, и, сделав над собой усилие, задышала. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Через пару минут я медленно обернулась к сестре. Она, покусывая ногти, сидела на моей кровати с выражением великой скорби на лице.

— Лисенок, я все знаю. Мне очень-очень жаль, — сказала она. — Но у меня есть, что тебе сказать. Это важно.

Я подалась вперед и меня пробрала дрожь от мысли о том, что Венера знает что-то, чего не знаю я.

— Только обещай не реветь, — серьезно заявила она. — Обещай, что будешь сильной. Не ради себя, ради него. Слезами горю не поможешь, поняла?

— Да-да, — поспешно согласилась я.

— Я подслушала разговор родителей, уловила суть дела. Потом позвонила Феду и попросила его через Левчика Гущина узнать об этой ситуации поподробнее. В общем, твой Калашников действительно избил Старицкого. Сильно. До потери сознания. И вроде даже разбил его машину. Артем узнал его, выяснил, кто он такой. Откуда-то прознал про ваш роман и решил нагадить Калашникову по первому разряду.

Я поднесла руку к губам и меня вновь начали раздирать слезы.

— Алиса, ты обещала! — неожиданно резко оборвала меня Венера. — Соберись! Я говорю серьезные вещи!

Я сжала кулаки и кивнула в знак того, что готова слушать дальше.

— Короче, Артем хочет обвинить Калашникова не просто в нападении, а в разбое. Якобы Ярослав отобрал у него телефон, деньги и другое ценное имущество. Мало того, у него есть план повесить на Калашникова и другие нераскрытые дела, связанные с грабежом. А это до восьми лет лишения свободы. Но самый ужас в том, что у Старицкого это реально может получиться, ведь связи в таких кругах решают многое. А ты сама знаешь, Артем учится на юридическом. У Гущина отец вообще судья, так что… Дело очень хреновое, Алиса.

— Венера, что делать? Что мне делать? — в ужасе застонала я.

— Я вижу выход. Один. Единственный. У Старицкого старшего проблемы в бизнесе, и дружеские связи с нашим отцом для него сейчас крайне важны, — Венера обхватила мои плечи и уперлась в меня прямым серьезным взглядом. — Алиса, слушай внимательно. Ты должна подойти как папе. Не дома. Так, чтобы мамы не было рядом, иначе у тебя не будет шансов. Иди к нему в офис и проси за Калашникова. Я не уверена, но мне кажется, если отец реально захочет, то он сможет спасти Ярослава, сможет повлиять на Старицких.

— Ты думаешь, он согласится? — с силой кусая кончик своих волос, спросила я.

— Я не знаю. Когда я подслушивала их с мамой разговор, я поняла, что он тоже против твоих с Калашниковым отношений. Но настроен не так воинственно, как она. Мне кажется, он сможет помочь тебе, но на своих условия. А ты согласишься на все, что он скажет. Другого выхода у тебя просто-напросто нет, поняла?

— Поняла. Я пойду к нему прямо сейчас!

— Ты в своем уме?! Сейчас два часа ночи!

— Что? — я растерянна оглянулась на окно, и до меня только сейчас дошло, что на улице темно.

Я прорыдала в комнате больше двенадцати часов и даже не поняла этого.

— Фед позвонил мне поздно вечером, и я думала, ты спишь. Хотел рассказать все утром. Но потом ты заверещала на весь дом… В общем, Алиса, ложись спать. Постарайся уснуть. Завтра новый день.

С этими словами Венера поцеловала меня в лоб и ушла. Я легла в постель, повторяя себе, что теперь у меня есть надежда. Завтра я пойду к отцу и сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы помочь Ярославу.

Да, Артем Старицкий был силен. У него были те самые деньги и власть, которые, как это ни прискорбно, решали почти все в нашем мире. Но, к счастью, мой отец тоже обладал и тем, и другим. И это стало моим шансом.

***

Будильник как обычно прозвенел в семь утра, но я не могла пошевелить ни рукой, ни головой, ни любой другой частью тела. Я попробовала приоткрыть глаза, но распухшие от слез веки не дали мне такой возможности. Минут пятнадцать я провалялась в тщетных попытках расшевелить свое бренное тело, прежде чем мне наконец удалось сесть на кровати.

Меня бил озноб, суставы ломило, страшная слабость растекалась по спине и ногам — у меня была температура. По ощущениям не меньше тридцати восьми.

"Только не сейчас! Соберись, тряпка!" — скомандовала я своему телу и твердо решила, что сдохну, но поговорю сегодня с отцом.

Первым делом я выпила жаропонижающее. С такой температурой не то, что говорить, соображать сложно. Затем пошла в ванную и вздрогнула, увидев свое отражение в зеркале.

Крошечные поросячьи глазки смотрели на меня из-под опухших век-пельменей. Волосы напоминали половую тряпку не первой свежести. А щеки пылали так, будто их обожгли раскаленным железом. Зрелище не для слабонервных.

Я умылась, собрала волосы в пучок на затылке, и на этом мои силы закончились. Я оперлась на дверной косяк, умоляя жаропонижающее действовать побыстрее.

Оно сжалилось надо мной и начало сбивать температуру как раз в тот момент, когда одеваясь, я готова была потерять сознание от натуги. Никогда в жизни сборы не отбирали у меня столько энергии.

Когда жар стал понемногу спадать, возможность более или менее ясно мыслить вернулась. Я спустилась вниз как раз тогда, когда семья заканчивала завтракать в столовой.

— Сегодня в школу не пойдешь, — вместо приветствия бросила мама. — Отоспись, а то на тебя больно смотреть!

— Мне сегодня очень надо, я должна сдать Ксении Степановне сочинения, это важно, — на ходу выдумывала я. Мне во что бы то ни стало нужно было уехать из дома.

— Алиса, пожалуйста, побереги нервы, у тебя ведь экзамены на носу. Сосредоточься на том, что действительно важно, — сказал папа, потрепав меня по плечу.

Он прошел в коридор и стал обуваться.

— Хорошо, — выдавила я и, обращаясь к маме, добавила. — Но мне сегодня правда надо в школу. Ты отвезешь или я могу сама пойти?

— Отвезу, — нехотя согласилась мама. — Иди позавтракай, пока я одеваюсь.

Я села за стол, но к еде не притронулась. Отхлебнув чая, стала ждать, когда мама соберется. Набрала номер Ярослава еще пару раз: абонент временно недоступен.

Когда мама привезла меня в школу, я зашла в здание, села в коридоре, дожидаясь звонка на урок, а затем вызвала такси до папиного офиса. Ехать нужно было минут двадцать, и я бесконечно клевала носом.

Температуры, кажется, не было, но вся моя одежда насквозь пропиталась липким потом. Так что, когда я вышла из машины, ласковый майский ветер показался мне жестоким и холодным.

Собрав волю в кулак, я вошла в многоэтажный офис с глянцевыми окнами в пол. Тут последние несколько лет работал отец и его команда.

Я поднималась на восемнадцатый этаж, привалившись к стеклу прозрачного лифта. Мужчина, ехавший со мной, подозрительно косился в мою сторону. Наверное, думал, что я какая-то наркоманка, с дури решившая посетить один из самых пафосных офисных центров города.

Оказавшись на нужном этаже, я силилась припомнить, какая из дверей ведет к моему отцу. Но, к счастью, там были таблички с именами владельцев кабинетов.

Я постучала и, не дождавшись ответа, потянула дверь на себя. В приемной с сияющей улыбкой меня встретила папина секретарша Карина.

— Алиса, здравствуйте! Вы к отцу? — высоким голосом поинтересовалась она. — Чай, кофе не желаете?

— Нет, спасибо, — хриплым голосом отозвалась я. — Он один? Я пройду к нему?

— Да, он у себя, одну минуту, — она нажала кнопку на устройстве под названием селектор и отчеканила. — Александр Константинович, здесь ваша дочь, Алиса.

— Алиса? — раздался удивленный голос отца. — Пригласи.

Карина кивнула мне, и я вошла в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

— Что-то случилось? — папа обеспокоенно окинул меня взглядом.

— Нет… То есть да. Случилось. Это по поводу Ярослава Калашникова.

Мужчина откинулся в кожаном кресле и, сверкнув дорогущими часами, сложил руки перед собой в замок. Он был готов меня выслушать.

Облизав пересохшие губы, я начала рассказ. Поведала отцу, что у нас с Артемом произошел сильный конфликт. Какой именно, говорить не стала. Было стыдно.

Объяснила, что Ярослав избил Артема именно по этой причине, что он ничего не крал и никого не грабил. Затем я поделилась с отцом сведениями, добытыми Венерой: об ужасных планах Артема, его ложных обвинениях и последствиях всего этого.