Дверь в комнату Беллы распахнулась, и на пороге появилась мама — стройная, моложавая блондинка в обтягивающем спортивном костюмчике.

— Как дела, мои девочки? — спросила она, присаживаясь на рядом со мной.

— Мама, помоги выбрать платье! Толя подъедет через пятнадцать минут, а я еще волосы не уложила! — Белла была в панике.

Она быстро помогла старшей дочери с выбором, успокоила ее и подобрала туфли к платью. От мамы толку было однозначно больше, чем от меня. Она разбиралась в моде, "мониторила" последние тренды и говорила с моими сестрами на одном языке.

— Спасибо, мамочка! — звонко чмокнув маму в щеку, Белла упорхнула на свидание со своим престарелым Анатолием.

— Как первый день учебы, Лисенок? — ласково спросила родительница, поглаживая меня по спине.

— Отлично, к нам в класс пришел новый мальчик. Он из детдома. Говорят, для таких ребят это отличная возможность. Они ведь там…

— Из детдома? — перебила меня мама.

— Ага, — кивнула я.

— И какой он из себя? — с подозрением поинтересовалась она.

— Хороший. Приятный.

Я соврала. Ни хорошим, ни приятным мой новый одноклассник не был. Когда первого сентября Ксения Степановна сказала, что с нами будет учиться мальчик из детского дома, я обрадовалась.

С волонтерами мы не раз ездили в сиротские учреждения. Ребята там всегда были такими тихими, забитыми и скованными, что от одного упоминания о детдоме мое сердце наполнялось жалостью. И хотя дети, которых мы навещали, были гораздо младше, после слов Ксении Степановны я решила, что этот новенький Ярослав наверняка такой же. Я пообещала себе, что буду поддерживать его, а если все пойдет гладко, постараюсь стать его другом.

Однако Калашников оказался полной противоположностью тому образу, который я нарисовала у себя в голове. Высокий, накаченный, со стрижкой под "ежик" и крупными чертами лица — он походил на настоящего головореза. Я физически ощущала опасность, исходящую от него.

А когда я декламировала стихотворение на литературе, он смотрел на меня нагло, дерзко и в упор. Под его стальным взглядом, в котором читалась едва уловимая злоба, мне хотелось съежиться до нано размеров.

Но маме об этом было знать необязательно. Она и так у меня слишком эмоциональная. К тому же часто первое впечатление о человеке может быть обманчивым, поэтому я не спешила с навешиванием ярлыков и выводами.

— А почему этого мальчика посадили именно в ваш класс? — обеспокоенно продолжала мама.

— Не знаю. Да я и какая разница? Я считаю, что такие ребята не должны быть изолированными. Им следует учиться в обычной школе, общаться с семейными детьми, ходить к ним гости, чтобы получать представление о нормальной жизни за пределами…

— Что ты несешь, Алиса? — опять перебила меня родительница. — Какие гости? Все эти дети — будущие преступники. Раз приведешь такого в дом, потом столового серебра или ювелирных украшений не досчитаешься!

Я пыталась вразумить маму. Говорила, что нельзя всех детдомовских под одну гребенку. Что люди разные, и каждому нужен шанс. Но она не слушала, упрямо стояла на своем. Поняв, что мне ее не переубедить, я вздохнула и пошла в свою комнату делать уроки.

Однако даже за ужином мама никак не могла отойти от этой темы.

— Саш, представляешь, в Алисин класс перевели мальчишку-беспризорника? — раскладывая еду по тарелкам, сообщила она.

Несмотря на наличие домработницы, мама почти всегда готовила сама. Ей нравилось это делать.

— И что? — после рабочего дня отец выглядел уставшим.

— Как что, Саш? Эти дети — угроза для нормального общества. Откуда, мы знаем, что у них в голове!

— Не все выходцы из детских домов — преступники, мама! Абрамович, Шатунов, Русланова — эти люди реализовались в жизни и добились успеха! — с обидой вставила я.

После дневного разговора с мамой я почитала статьи в интернете и припасла несколько козырей.

— Это единицы, Алиса, единицы! — не уступала она.

— Наверное, это сделано для того, чтобы поспособствовать социализации этих ребят, — спокойно заметил папа. — Ведь именно в их изолированности от общества и отсутствии нормального жизненного опыта и заключается причина высокой преступности среди сирот.

— Да, но почему проблемы социализации детей-сирот должны решаться за счет наших детей? — мама выглядела разъяренной.

— Не бери в голову, Ань. От одного беспризорника в коллективе ничего не изменится. Их же не десять человек в один класс посадили.

Мама не стала продолжать спор, но весь вечер выглядела задумчивой. Очевидно, просто так оставлять эту ситуацию она не хотела.

Язык мой — враг мой. И зачем я только сказала ей про Ярослава?

На следующий день перед первым уроком я пересеклась с новеньким в раздевалке. Повесила свою легкую куртку на крючок, а потом, разворачиваясь, чуть не впечаталась ему в грудь. От парня исходил запах сигарет и мятной жвачки.

— Привет! — сказал он, и его зеленые глаза впились мне лицо.

— Привет, — пропищала я, стараясь обойти его внушительных размеров фигуру.

— Какой у нас сейчас урок?

— Биология, — смотря себе под ноги, ответила я.

Почему-то в присутствии этого парня мне становилось не по себе. Я направилась на занятие, а он шел рядом со мной, без всякого стеснения разглядывая меня.

— Чего ты на меня так смотришь? — не выдержала я.

Перед лестницей он уступил мне дорогу, а сам двинулся следом. Клянусь, я чувствовала его наглый взгляд своей пятой точкой.

— Просто любуюсь. А что, нельзя? — донесся до меня его низкий голос.

— Нельзя! — выпалила я и ускорилась.

Но Ярослав не отставал. Мы зашли с ним в класс практически одновременно, и я тут же нырнула на свое место, пытаясь отделаться от его навязчивого взора.

— Он похож на опасного дикого зверя! Как бы я хотела стать его жертвой, — мечтательно протянула моя соседка по парте Наташа Одинцова.

— Ты о ком? — спросила я, доставая из сумки учебник, тетрадь и пенал.

— О новеньком, — вздохнула она.

— Ната, ты в серьезно? Он тебе что, как парень нравится? — не поверила я.

— Да. Тебе не кажется, что он похож на Ачи из "Три метра над уровнем неба"?

— Чего-чего? — не поняла я.

— Чаво-чаво, — передразнила Наташа. — Фильм такой. "Три метра над уровнем неба". Не смотрела, что ли?

— Нет, — поморщившись ответила я.

— Ну и зря. Там, между прочим, страсть, боль, слезы, прям ух. Не то, что у тебя с твоим Артемом, пенсионерские отношения.

— Ничего не пенсионерские! — возмутилась я. — Просто мы оба взрослые люди. Зачем нам попусту тратить нервные клетки?

— Вот я и говорю, "взрослые люди", "нервные клетки". Вы с ним как бабулька с дедулькой. Даже секс вам не нужен.

— Ната, — сурово начала я. — Во-первых, это не твое дело. А, во-вторых, ожидание демонстрирует серьезность наших намерений…

- Бла-бла-бла, — перебила меня Наташа. — Да вы все равно уже решили пожениться, разве нет? Зачем тянуть?

— Ничего ты не понимаешь! — надулась я.

Наташа опять принялась поливать мою личную жизнь помоями, но прозвенел звонок и утихомирил соседку.

Нас с Одинцовой нельзя было назвать лучшими подругами, но мы были довольно близки. Я общалась с ней больше всех из своих одноклассников. Иногда мы проводили вместе свободное время. И только с ней, за исключением мамы и сестер, я обсуждала свою личную жизнь.

После уроков мне позвонил Артем и попросил подождать его около школы. Он хотел встретиться и обещал забрать меня через двадцать минут. Я не стала возражать, никаких особенных планов на вечер у меня не было.

Взяв из гардероба свои вещи, я вышла в просторный школьный холл на первом этаже и, к своему удивлению, у кабинета директора заметила маму. Рядом с ней стояли родители моих одноклассников, всего человек пять.

— Мамочка, привет! Ты чего тут? — спросила я, приближаясь.

— Мы тут по делу, Лисенок, не обращай внимания, — мама пригладила мои волосы.

— Вы к директору?

— Да. Это насчет… Некоторых организационных моментов, не бери в голову, — улыбнулась она.

Я кивнула. В замешательстве отошла от них и села на скамейку неподалеку в ожидании Артема. Открыв групповой волонтерский чат, я увидела сообщение о том, что через неделю на выходных будет организована поездка в дом престарелых "Белово".

Я поспешила написать, что тоже еду. В этом доме престарелых я была уже трижды. Там жили замечательные бабушки и дедушки, с которыми мы всегда тепло и душевно общались. Как же будет здорово снова всех их увидеть!

Погрузившись в переписку с волонтерами, я совсем отключилась от реальности. Однако громкий шепот группы родителей во главе с моей мамой неожиданно привлек внимание:

— Посмотрите, это он, мне его вчера Кирюша после уроков показал, — прошипела мама Кирилла Демидова. — На вид настоящий уголовник!

Я проследила за взглядом родителей и увидела Ярослава Калашникова, который шел мимо них по коридору, на ходу натягивая свободную джинсовую куртку.

— Да уж, рубашка навыпуск, весь расхлябанный! — поддержала ее мама Лиды Сорокиной.

Что за глупости? С рубашкой навыпуск ходила добрая половина старшеклассников. Почему им можно, а Ярослав сразу "расхлябанный"?

Очевидно, Калашников услышал нелестные слова в свой адрес, пока переобувался на соседней скамейке. Он обернулся и долгим взглядом посмотрел на родителей. Я не видела его лица, но на секунду они замолчали. Затем Ярослав затолкал мешок со сменной обовью в рюкзак и, накинув его на плечо, направился к выходу.

"Ох, звереныш, видели как на нас посмотрел?", "Хулиганье!", "Потерянный для общества!", — раздалось до неприличия громкое шипение ему вслед.