Алиса появилась из ниоткуда. Смотрела на меня требовательно и недовольно. И тогда я понял, что ей все же неприятно мое общение с другой. Малыгина заявила, что уходит. А потом добавила, что я ухожу вместе с ней. И я подчинился. Просто потому, что сам хотел этого больше всего на свете.

Пока мы ждали такси, я предложил ей заехать ко мне на чай. И она согласилась.

В машине мы ехали в тишине, почти не разговаривали. Но я не мог оторвать взгляда от разреза ее платья, оголяющего ногу до самого бедра. Это было жутко сексуально!

— Я уже говорил, но… Платье тебе реально очень идет, — хрипло произнес я, стараясь успокоиться.

— Спасибо. Я купила его сегодня, — ответила Алиса, и ее щеки порозовели.

— Специально для меня? — пошутил я.

— Да, — неожиданно серьезно отозвалась она.

Когда мы поднялись ко мне в квартиру, я дико нервничал. Не помню, когда такое было в последний раз. Ни экзамены, ни выступления по работе перед несколькими десятками людей не смущали меня так, как это делала Малыгина, неторопливо садящаяся на мой диван.

Когда она расслаблено потянулась, то под платьем я разглядел очертания ее груди. Острое желание раздеть ее и лечь сверху прожигало меня насквозь, парализуя мыслительные процессы в мозгу.

— Знаешь, Яр… Я помню, как смотрела в твои глаза и про себя сказала: "Я тебя люблю!" А ты улыбнулся и вслух ответил: "Я тебя тоже!" — вдруг лицо Алисы озарила невинная детская улыбка.

— Хм, кажется, это было, когда мы стояли под снегопадом на остановке? — отозвался я, опускаясь в кресло напротив нее.

— Да. Автобус ужасно долго не приходил. Мы замерзли. И ты грел мои руки своим дыханием, — мечтательно смотря куда-то вдаль, продолжила Малыгина.

— Было такое, — ответил я, погружаясь в уютные воспоминания. — А помнишь как в мае, когда твоя мать стерегла тебя, мы сбежали с двух последних уроков и попали под ливень?

— Конечно, помню, — усмехнулась она. — Он был как из ведра, но теплый. И мы даже не захотели от него прятаться.

— Ты тогда сняла туфли и бежала по лужам босиком. Как сейчас перед глазами эта картинка. На тебе была голубая блузка и юбка в клетку. Ты промокла от дождя и была такой красивой…

— Спасибо, — едва слышно проговорила Алиса.

Я смотрел на нее как зачарованный, а она не отводила взгляд. Мы сидели друг напротив друга. Два человека с общим прошлым и неопределенным будущим. И отчаянно хотели понять друг друга.

— Ты голодна? — спросил я первое, что пришло на ум.

— Немного, — улыбнулась Алиса.

Я встал и подошел к холодильнику.

"Вот олень! Зачем ты спросил, голодна ли она, если тебе все равно нечего предложить!" — недоумевал мой внутренний голос. Он был прав, никакой нормальной еды в холодильнике не было.

Неожиданно мой взгляд зацепился за неначатую банку оливок. Я достал ее и поставил на стол, намереваясь открыть. Алиса поднялась вслед за мной и подошла к противоположному краю стола.

— По-прежнему любишь оливки? — усмехнулась она, увидев банку.

— Да. А еще я по-прежнему люблю тебя. Даже больше, чем оливки.

Я сказал это раньше, чем успел подумать. Слова сорвались с моих губ сами собой.

Но я не жалел о них. Во-первых, это было правдой. Во-вторых, могло помочь сломать лед между нами.

От услышанного Алиса замерла. Через секунду ее глаза увлажнились, а через две слезы покатились по щекам. Она обошла стол, приблизившись ко мне. Между нами было не больше тридцати сантиметров, и я чувствовал знакомый и горячо любимый запах ее духов. Какое счастье, что за все эти годы она не сменила парфюм.

— Я тоже люблю тебя, Ярослав. Очень люблю, — прошептала она.

Я обхватил ее руками и прижал к себе, крепко-крепко. Я не хотел больше ее отпускать. Никогда.

— Родная, единственная, любимая, — шептал я.

Она откинулась назад, подставляя губы для поцелуя. Я коснулся их медленно, словно пробуя на вкус. Но они были точно такими, какими я их помнил. Горячими, сладкими и чувственными.

Я подхватил Алису и усадил на стол перед собой. Стоя между ее раздвинутых ног, я сгорал от желания, которое со скоростью света разливалось по телу. Платье Малыгиной задралось так, что, опустив взгляд вниз, я увидел ее трусики. Тонкие, кружевные, черные.

Я, как голодный зверь, впился в нее губами, работая языком активно и властно. Мои руки гуляли по ее спине, волосам, но я никак не решался опустить их ей на колени.

Во мне жил страх. Я боялся, что если возьму ее сейчас, то завтра она исчезнет. Как уже сделала однажды. В памяти вспыхнули фразы из ее письма: "я тебя не люблю", "хочу жить без тебя", "мы слишком разные". И боль, которая в последнее время стихла, вновь острым лезвием полоснула меня.

— Ты меня ранила, сделала больно, почти уничтожила, — стискивая зубы, прорычал я. — Ты переспала со мной, а потом свалила в свою Англию. И ни разу, ни разу не написала!

Я отстранился и посмотрел ей в глаза. Я должен был это сказать. Один раз я уже смолчал о чувствах, не стал задавать вопросы. И это плохо кончилось.

Глава 26


Алиса


В взгляде Ярослава была обида. Его слова были жестокими, но справедливыми.

— Да, я поступила подло, — стараясь выровнять дыхание, сказала я. — Но у меня не было выбора, Яр. Мой отец согласился помочь только при условии, что я порву с тобой и уеду в Лондон. Да, я предпочла твою свободу нашей любви! И знаешь, если бы я могла отмотать время назад, то сделала бы это снова! Посмотри на себя: ты молод и успешен! Ты занимаешься тем, что тебе нравится, и тебя ценят! Разве не этого ты хотел?

— Но ты могла сказать мне об этом прямо! — взревел Калашников. — Могла признаться во всем, мы бы нашли выход. Мы бы придумали, как поступить! Черта с два, Алиса! Да если бы я знал, что ты любишь меня, я бы ждал, пока ты не вернешься из этой сраной Англии. Как верный пес, ждал бы! Но вместо этого ты решила сделать вид, что я тебе не нужен! Написала гребанную записку и исчезла под покровом ночи! Да лучше бы ты застрелила меня, Малыгина! Это было бы более гуманно!

— Ты не понимаешь! Если бы отец заподозрил, что мы с тобой общаемся, он бы мог отменить все свои договоренности, и тебя бы снова привлекли. Я не могла, не хотела так рисковать! — срывающимся голосом кричала я.

— Ты должна была сказать мне правду, Алиса. Просто быть честной, — Калашников оперся на барную стойку локтями и уронил лицо в ладони.

— Яр, я не могу изменить прошлого, — немного помолчав, ответила я. — Да, я была глупой. Да, я все испортила. Но я всегда желала тебе только добра. Я хотела, чтобы этот мир узнал, какой ты на самом деле. И полюбил тебя так же, как люблю я.

— Алиса, мне не нужен весь мир. Мне нужна только ты, — хрипло отозвался он, не поднимая лица.

— Ты тоже мне нужен. Очень, — я подошла к нему и обняла сзади, с удовольствием вдыхая родной запах.

— У тебя был кто-нибудь? — неожиданно спросил он.

— В каком смысле?

— За все это время у тебя были другие мужчины? — он повернулся ко мне лицом.

Я отрицательно покачала головой. И это было правдой.

— Я встречалась с одним парнем. Его звали Дилан. Мы общались несколько месяцев, и когда дело пошло к этому, я поняла, что не могу. Просто не могу принадлежать кому-то, кроме тебя, — призналась я.

Услышав мой ответ, Калашников облегченно выдохнул, и в его глазах появилось теплое свечение.

— А у тебя? Были другие женщины? — спросила я, заранее зная ответ.

Ярослав слегка отстранился от меня и закусил губу.

— Алиса, я не буду делать вид, что всех этих лет не было. Они были, и мы провели их порознь. Да, я спал с другими женщинами. Я не хочу тебя обманывать и казаться лучше, чем я есть.

— Понятно, — кивнула я.

— Но раз начал, я скажу тебе все, как есть. Откровенно. Никого из них я не любил. За всю жизнь я испытал это чувство лишь однажды. В одиннадцатом классе. С тобой. Последние четыре года я провел, убеждая себя, что я излечился. Но вчера понял, что это не так. Увидев тебя, я осознал, что моя любовь никуда не исчезла. Она была, есть и, я думаю, всегда будет, — его голос был твердым и спокойным.

Ярослав задержал взгляд на моих глазах, а потом медленно перевел его на губы.

— Ты моя осенняя девочка. Я так скучал по тебе, — выдохнул он и прижался ко мне.

Дальше страсть между нами вспыхнула, как спичка. От возбуждения я не могла дышать, тело просило Ярослава. Я так изголодалась по его мужественным рукам с проступавшими на них венами. По стальному прессу, который моментально напрягался, стоило мне провести пальцем по животу. По губам, которые оставляли на моей коже влажные следы.

Калашников резким движением стянул лямки моего платья вниз, оголив грудь. Жадно припал к соскам, лаская и покусывая их. Я запустила пальцы в его волосы, чувствуя наслаждение каждой клеточкой своего существа.

Затем Ярослав подхватил меня на руки, и мы вместе повалились на диван, стоящий неподалеку. Я расстегивала пуговицы на его рубашке, пока он, задрав платье, с силой сжимал мои ягодицы. Стянув с него рубашку, я легла на спину, а он оказался сверху. Мы целовались, сгорая от любви, ударяясь зубами и торопясь слиться воедино.

— Как же я хочу тебя! — выдохнул Ярослав, убирая волосы с моего лица.

Я протянула руки к его ширинке, расстегнула ее и помогла спустить трусы. Калашников был такой горячий, что мне казалось, будто я вдыхаю не воздух, а раскаленный пар.

Он вошел в меня резко, и острое ощущение счастья наполнило нас до краев.

— Я так долго этого ждала, — простонала я, впиваясь ногтями в его спину.

Толчки были сильными и ритмичными, наше дыхание перемешалось, и мы умирали от наслаждения. Быть одним целым с ним — вот, о чем я мечтала все эти годы.