– Белые? А разве ты не белый?

– Нет. – Джимми покачал головой. – Отец мамы, мой родной дед, был из Сенегала. Я-то получился белым, а вот братья… Они все темнокожие и очень красивые.

– О, Джимми! – Лиз взяла его руку и поднесла ее к губам. – Как же ты мне дорог, Джимми!

Вскоре после приезда Бернард постучался в комнату Лиззи. Девушка вздрогнула, хотя давно ожидала этого стука.

– Я сейчас спущусь к тебе, – сказала она нарочито хриплым, сонным голосом.

Она продела руки в рукава ярко-красного шелкового пеньюара и прошептала в самое ухо Джимми:

– Я скоро. Не скучай. И ради Бога не вставай с кровати – этот проклятый дом будто из фанеры.

Лиззи провела щеткой по волосам, брызнула на шею туалетной водой: она знала, Берни очень чувствителен к запахам и вполне может учуять посторонний – мужского тела.

Бернард был хмур и явно не в духе. Он пил виски, полулежа в шезлонге на балконе. Лиззи отметила невольно, что у него на макушке начали редеть волосы, – раньше она почему-то не обращала на это внимания. Бернард кивнул Лиззи, улыбнулся одними губами. Вдруг он выпрямился и впился в нее глазами.

– В чем дело? – удивилась она.

– Ты… так изменилась. Ты расцвела за эти несколько дней.

– Я много купалась и загорала, – сказала Лиззи, машинально присаживаясь на подлокотник его шезлонга, – так у них было заведено очень давно.

– Вижу. – Он улыбнулся девушке и обнял ее за талию. Это тоже было у них принято, и Лиззи никогда не реагировала на этот жест. Сейчас она невольно вздрогнула.

– Я сделал тебе больно? – поинтересовался Берни.

– Нет… Да. У меня слегка обгорела спина, – нашлась Лиззи.

– Рояль молчит. М-м-м, от тебя так чудесно пахнет. Это…

– «Obsession»,[6] – сказала Лиззи. – Нравится?

– Очень. – Берни не сводил с девушки глаз. – А с тобой тоже приключилось это наваждение? – в упор спросил он.

Она резко встала и повернулась к нему спиной.

– Я тебя не понимаю, – пробормотала она.

– Ладно. Оставим этот разговор, – примирительно сказал Берни. – Я попросил тебя спуститься, чтобы сообщить важную новость.

Она не переменила позы и даже не повернула в его сторону головы.

– Вчера мне звонила Сью. – Берни понизил голос до шепота. – Она сказала, что нашла ее.

Лиззи резко обернулась, посмотрела на него испуганно и, как показалось Бернарду, затравленно.

– Ты не рада? – удивился он. – Или ты так поглощена чем-то другим, что все остальное не имеет для тебя значения?

– Наверное… – Девушка опустила глаза. – Нет, я не могу этого объяснить.

Бернард встал, приблизился к ней и, взяв в ладони ее лицо, попытался заглянуть в глаза.

– Лиз, детка, прошу тебя об одном: будь осторожна. С тех пор как позвонила Сью, за мной стали следить. Они теперь знают, где нас найти. Уверяю тебя, эти люди способны на все.

– Кто они? – спросила Лиззи, высвобождаясь из ладоней Бернарда.

– Может быть, русские, а может, и кто-то еще. В этом мире все перепуталось. Одно я знаю точно: мы должны держать язык за зубами. В противном случае…

– Что? – Лиззи прищурилась и посмотрела на него в упор. В ее глазах не было и тени страха.

– Все что угодно. Мир кишит террористами. К нам могут подослать, под видом садовника, горничной, зеленщика и так далее, профессионального убийцу. Лиз, детка, прошу тебя: посиди несколько дней дома. Искупаться можно и в бассейне.

– Я и так последнее время сижу дома, – неожиданно резко сказала Лиззи. – Прости, я, кажется… ну да, мне не по себе. – Она передернула плечами. – Обещаю тебе быть осторожной. Спокойной ночи, Берни.

– Ты не хочешь поужинать со мной? – удивился Бернард.

– Нет. Мне хочется остаться одной.

– Да, разумеется. Что ж, спокойной ночи. Лиззи уже была на пороге гостиной, когда он окликнул ее. Она вздрогнула.

– Да? – отозвалась она и повернула к нему бледное, растерянное лицо.

– Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Но увидишь: все образуется и встанет на свое место. У Сью умная голова. Лиз?

Он смотрел на нее испытующе и, как ей показалось, слегка иронично.

– Да, Берни?

– У тебя есть друзья среди местных парней?

– Думаю, что да.

– И тот, в кого ты влюбилась, тоже из местных? Ее лицо жалко сморщилось. Какое-то мгновение казалось, она вот-вот расплачется. Как вдруг она стиснула кулаки и, сделав шаг в сторону Берни, закричала срывающимся от волнения голосом:

– Это не твое дело, слышишь? Я не спрашиваю, с кем ты спал в Ницце и в Париже. Какое ты имеешь право задавать мне такие вопросы?

– Согласен: не имею. Успокойся. – Он потрепал ее по плечу. – Просто я люблю тебя, детка. Иди спать и не думай ни о чем дурном.

Поднявшись к себе, Лиззи обессиленно повалилась на кровать и громко всхлипнула.

– Я все слышал, – прошептал ей в самое ухо Джимми. – Я был в лоджии. Ты такая умница, Элиза…


Ночью они плавали в бассейне. Это была идея Лиззи, и Джимми с восторгом ее поддержал.

Они отключили во дворе освещение: так делала Сью, любительница ночных купаний. Лиз знала: Виктор напился пива и может среагировать лишь на вой сирены, который непременно раздастся, стоит кому-то сунуться во двор, – на ночь всегда включали электронную охрану. Потом они долго творили любовь на траве под звездами, чувство опасности обостряло наслаждение.

– Ты не девчонка, а настоящий корсар, – сказал Джимми. – И в то же время такая нежная и настоящая леди. Господи, что я несу – я совсем одурел от счастья.

– Будто в последний раз, – задумчиво произнесла Лиззи.

Он больно стиснул ее талию.

– Не смей так говорить, слышишь? Я побью тебя, если ты скажешь так еще раз. Повторяй за мной: рассеет ветер в океане прах глупых слов моих…

– Рассеет ветер в океане… – послушно повторяла Лиззи.

– Они пойдут на дно, как камни…

– …как камни.

– Они лежать там будут неподвижно в холодной синей глубине. А мы любить друг друга будем. Мы поклянемся, что никто другой отныне не посмеет прикоснуться… Нет, последнюю фразу не повторяй. Не надо, – вдруг сказал он.

– Скажу. – Лиззи повторила ее два раза. – Почему ты не хотел, чтобы я ее повторила?

– Я верю в силу слова.

– Я тоже.

– Но ты все равно должна считать себя свободной. Он грустно усмехнулся.

– Ты тоже. – Она едва сдержала слезы обиды. – Глупый! – вдруг воскликнула она. – Ты сейчас подумал о том, что тебя могут…

Лиззи зажала рот обеими ладонями, чтобы удержать это страшное слово.

– И жизнь, и смерть – это все Космос, вечный океан. Я знаю это точно. Я ничего не боюсь. И ты не должна бояться, любимая.

Пластиковая бомба оказалась в корзине с чистым бельем из прачечной. Мадам Дидье вышвырнула ее в раскрытое окно. Бомба не взорвалась. Прибывшая через десять минут полиция обнаружила, что вместо взрывчатки в нее насыпали обычный песок. Бернард не позволил полицейским обыскивать дом и допрашивать прислугу.

– Это частное владение, – сказал он толстощекому капитану в насквозь промокшей от пота белой рубашке. – Мы привыкли доверять своей прислуге.

– Сеньор, каждого человека можно купить. В этот раз вас хотели всего лишь напугать. Не думаю, чтобы это была шутка. Уверен, вы тоже так считаете.

– Черт возьми, вы правы. Но у меня на этот счет свое мнение. Вы можете сделать так, чтобы ваши люди почаще наведывались в этот квартал?

– Машина с радиотелефоном будет патрулировать день и ночь.

И капитан сообщил Бернарду, как связаться с патрулем.

Он сказал на прощание:

– Мы разыскиваем одного местного парня. Он пырнул ножом своего бывшего сообщника и слинял. Обычные бандитские разборки. Думаю, к вам это не имеет никакого отношения.

– …Это ложь! Послушай, Элиза, это ложь! – воскликнул Джимми, слышавший разговор Бернарда с полицейским. – Они сами пырнули этого безмозглого Саида в его толстую ляжку, чтобы натравить на меня полицию. Уверен, Айра дала полицейским мою фотографию.

– Как она могла! Ведь она тебя любит!

– Ты прекрасна в своей наивности, моя милая Элиза. Женщина любит мужчину до тех пор, пока не осознает, что он для нее безвозвратно утерян. С этой секунды она начинает его ненавидеть. Я не могу осуждать Айру за это.

– Выходит, они знают, где ты, – прошептала Лиззи.

– Да. И я очень боюсь за тебя. Послушай, я…

– Нет! – почти выкрикнула она. – Ты этого не сделаешь! Я убью тебя и эту Айру! – У Лиззи так блеснули глаза, что Джимми понял: она не шутит. – Знаешь, я поговорю с Берни – он что-нибудь придумает.

– Дорогая моя девочка, твой Берни – это почти то же самое, что моя Айра. Он любит тебя отнюдь не родственной любовью. Хотя сам себе боится в этом признаться. Я слышал, как он с тобой разговаривал.

– Наверное, ты прав, – задумчиво произнесла Лиззи. – Скорей бы вернулась Сью.

В тот вечер они не творили любовь – они лежали крепко обнявшись, думая каждый о своем. Лиззи мучительно пыталась найти выход…

Она не знала, что Джимми его уже нашел.

Она задремала, обессиленная безысходностью. Он осторожно выскользнул из ее объятий, постоял с минуту возле кровати, любуясь спящей девушкой. И решительно шагнул к лоджии.

Он без особого труда спустился вниз – в полуметре от лоджии росла финиковая пальма. Джимми был в одних плавках и босой. Его мускулистое загорелое тело матово поблескивало в свете фонаря над входной дверью.

Он отполз в тень олеандровых деревьев. Он знал, как обращаться с проводкой сигнализации – на это ушло не больше трех минут. Перемахнув через забор, Джимми очутился на темной пустынной набережной. Океан с ревом дохнул ему в лицо, и он с ним мысленно попрощался.

Он шел по набережной, шатаясь, словно пьяный. Он заставлял себя идти вперед, хотя все его существо осталось навечно в мягких, теплых объятиях этой удивительной полуженщины-полуребенка – Элизы.