Джилли Ганьон - #люблютебя

Сначала я не понимал, как разговаривать с Рейчел при включенной камере. Но потом это все больше стало походить на игру: я убедился, что мои мелкие сюрпризы заметили, оценили и приняли, сначала с опаской, потом – с сияющими от счастья глазами.

В РОЗАРИИ:

Я: Плохо, что тут нет нарциссов. Они бы подошли к букету Рейчел.

МЭРИ (отсутствующим голосом орет но помощника): Мы их заказали? Тогда найдите оранжевые розы, они тоже неплохо подойдут.

РЕЙЧЕЛ строит мне гримаску.

ЗА УЖИНОМ:

ОФИЦИАНТ: Гороховый суп для леди, салат «Цезарь» для джентльмена.

МЭРИ: Нет, не суп! Это слишком жидко. Господи, я же позвонила заранее, неужели нельзя было подготовиться?

РЕЙЧЕЛ (потихоньку ест ложку за ложкой, пока Мэри бегает вокруг в поисках еще одного салата, чтобы мы, типа, притворились, что это и заказывали): Точь-в-точь как моя мама.

Я: И как такое могло случиться?

РЕЙЧЕЛ (стараясь сохранять серьезность): Странное совпадение, правда?

СЕЙЧАС В ЛИМУЗИНЕ:

Я: Ты ничего не забыла под сиденьем?

РЕЙЧЕЛ: Да нет вроде. Это для съемок? Меня бы предупредили, если б это было мне нужно, да?

Она явно взволнована. Мэри с командой учапали вперед – встречать нас у входа в школу.

Я: Ну не знаю, я просто вижу, что что-то торчит. Может, проверишь на всякий случай?

РЕЙЧЕЛ вытаскивает из-под сиденья коробку кексиков из «Сладкоежки» и даже не пытается скрыть стон удовольствия.

Я: Любишь их?

РЕЙЧЕЛ: Да я за один такой кексик готова сниматься три часа сверх графика. Под присмотром Мэри. И со всей школой в качестве зрителей.

Я: Ну… вот так вот.

РЕЙЧЕЛ: И нечего сидеть тут с самодовольным видом!

– Я от удовольствия прямо на танцполе взорвусь фонтаном этой глазури. Будет отвратительно.

Рейчел накрутила с одного из кексиков на палец слой глазури и сунула его в рот. Наблюдать, как она медленно его вытаскивает, слизывая остатки шоколада, – это пытка. Но до чего же приятная…

– И шоу это точно покажет. Я проверил наши контракты.

– Тогда нам стоит разделить его пополам, просто на всякий случай. – Рейчел взяла пластиковый нож, лежавший рядом с коробкой, и быстро располовинила кексик. – И зачем нужно было так стараться? Когда ты успел их сюда подложить?

– Просто… хотел убедиться, что ты хорошо проведешь вечер. Не на камеру, а на самом деле. – Я не сводил взгляда с пола лимузина. Мои щеки горели. – Ну и Мо помогла. У меня было много времени, когда лимузин припарковался.

Вот теперь она улыбнулась мне по-настоящему. Эти ямочки, глаза как бархатные озера… Словно кто-то открыл клетку, все это время сдерживавшую мою грудь. И сразу стало… легче. Кто-то постучал в окно, и дверь лимузина открылась.

– Мы готовы, – тихо сообщила женщина, ласково улыбнувшись нам с Рейчел.

Кажется, ее зовут Энни? Хоть я видел ее уже раза четыре, она выглядела так непритязательно, что ее трудно было запомнить. Но это была правая рука Мэри здесь, в Эппл-Прейри, и, наверное, ей стоило быть более яркой личностью.

– Кайл, ты выходишь первым, потом выводишь Рейчел, хорошо?

– Угу. – Желудок конвульсивно дернулся. Мне уже начинали нравиться эти нервные выплески – они давали невероятное ощущение жизни. Если бы такое со мной случалось на лакроссе, я бы давно стал чемпионом страны.

– Рейчел, берешь его за руку, и камеры пойдут за вами по дорожке и в школу, хорошо? Когда окажетесь внутри, мы прервемся на час или два. Пара камер будут работать для общих планов, но вы можете просто веселиться. Ближе к концу мы сделаем еще одну постановочную съемку, но вас найдут заранее, так что не волнуйтесь.

– Окей, – тихо и напряженно сказала Рейчел.

Я взял ее за руку, сжал ее пальцы в своей ладони. Кожа гудела от нервов, словно кто-то переборщил с напряжением в розетке. Рейчел повернулась ко мне и попыталась улыбнуться. Но в ее глазах явно читалось беспокойство, и дышала она часто и быстро. Так, хватит пялиться на ее грудь, Бонэм. Это тебя точно не успокоит.

– Так, Кайл, мы готовы. Начинай обратный отсчет и начинаем.

– Ладно. – Я кивнул и глубоко вздохнул.

Ассистентка закрыла дверь, и я начал считать. Десять… девять… восемь… Напоследок я еще раз сжал руку Рейчел. Семь… шесть… пять… Очень неохотно я выпустил ее ладонь из своей, но я все еще чувствовал, где только что была ее рука, словно мне не хватало какой-то части. Я перебрался к двери, готовый выскочить наружу. Надеюсь, все получится. Четыре… три… два… Пошли. Один.

Я открыл дверь.

Хорошо, что я смотрела себе под ноги, когда выходила из лимузина: было уже совсем темно, и операторы включили освещение, чтобы снять наш «парадный выход». Прожекторы били прямо в лицо, ослепляя меня. Я несколько раз моргнула, пытаясь сориентироваться, но времени уже не оставалось: Кайл схватил меня за руку и повел по красной дорожке – настоящей красной ковровой дорожке! – к главному входу в старшую школу.

За дверями операторы исчезли, но не раньше, чем мы прошли мимо билетного столика – бывшей столовской стойки из пластиковых панелей, сейчас задрапированной по краям. Интересно, что по поводу этого жалкого реквизита думает Мэри. А потом на нас накатила толпа людей.

Всюду болтались фотографы – с помощью бархатных тросов выстраивали народ в линии и очень эффективно отлавливали тех, кто не покупал фотографии, пытаясь скрыться от неминуемого в огромном пространстве перед лекционным залом, так что нам и самим некуда было деваться. По левой стене выстроился ряд школьных зеленых шкафчиков; вдоль правой стены возводили еще один такой же ряд. Парни из команды Кайла по лакроссу хлопали его по ладони и по спине, словно лучшие друзья. Их девушки жались ближе ко мне, щупая ткань моего платья и отпуская комментарии по поводу прически. Когда мы миновали эту группу, появилась еще одна: одноклассники, популярные девчонки из других классов, которые никогда не стали бы разговаривать со мной, если бы не камера у меня за спиной, даже один из учителей, новый математик – он только что окончил колледж, и в него уже поперевлюблялись все его ученицы. Единственным облегчением было то, что микрофон на камере, скорее всего, не смог записать все, что я говорила, а точнее, неловко тараторила.

Кайла почти сразу втянули в какую-то дружескую компанию. Он беспомощно покосился на меня и выпустил мою руку, но все равно оглядывался, хотя я видела, что парни к нему обращаются и разговаривают с ним. Я попыталась улыбнуться – типа, мне плевать, – но по-прежнему ощущала его почти физическое отсутствие, словно у меня отрезали несколько пальцев. Хотя он об этом все равно не знал.

Просто друзья, просто друзья', эту мантру я сегодня твердила себе весь день. Но если он хотел остаться друзьями, то зачем это все – любимые цветы, песни, игравшие в машине, даже особенный десерт? Шоу все устраивало и оплачивало само, ему не нужно было так напрягаться. Но Эмма сказала, они с Кайлом снова вместе, и попросила держать это в секрете.

И в доказательство прислала фотку. Неужели Кайл так себя ведет, исключительно играя на камеру? Но может ли он в самом деле так себя повести? Он правда вот такой? Или Эмма солгала мне?

Мозг советовал верить самой плохой версии – не будет так больно, когда все станет известно. Но сердце, желудок, пальцы и родинка на спине хотели рискнуть. Я одарила всех столпившихся вокруг фальшивой улыбкой, притворяюсь, что слушаю – и даже внимательно, – что они мне говорят.

Кажется, прошла вечность, прежде чем мы добрались до верха лестницы, ведущей в столовую. Блестящие украшения в виде рыб, наклеенные на плитки стены, чуть покачивались под долетавшие снизу звуки зажигательной Enchantment Under the Sea. Я обернулась к Кайлу, но его уже взяла в оборот Сара Фредерикс, она практически прижала его к стене, уперев руки в обтянутые атласом бедра. Кайлу оставалось только приветливо кивать. Я наконец перехватила его взгляд и беззвучно, одними губами просигналила: «Пойду найду Мо». Он наморщил лоб. «Мо-ни-ку», – пояснила я, особенно четко артикулируя гласные. Он кивнул, улыбнулся, бросил на меня фальшиво-затравленный взгляд и повернулся обратно к Саре. Я рассмеялась и сбежала вниз.

Глаза едва успели привыкнуть к вспышкам света от зеркального шара, как Мо сама меня нашла.

– Ну? – Она нетерпеливо уставилась на меня; в уголках ее глаз плясала улыбка.

– Что «ну»?

– Хорош прикалываться, Рейчел. Давай рассказывай, что сегодня было. Лимузин и… все остальное. Меня интересует именно «все остальное».

Я изогнула бровь.

– А зачем? Ты же сама все это планировала.

Моника смущенно нахмурилась. Неплохо сыграно, но подругу я видела насквозь.

– Да ладно. Хочешь сказать, он приволок мои любимые цветы и кексики из «Сладкоежки» сам? И Сэм Кук в лимузине тоже сам оказался? Я знаю, это ты рассказала ему, что делать.

– Клянусь богом, нет.

Бровь моя взлетела еще выше.

– То есть да, я сказала Кайлу, что тебе нравится, когда он спросил. У него что-то типа опросника было составлено. И твои любимые цветы я не знаю, это он не у меня выпытал.

Секунду я смотрела на Мо. В груди заворочался маленький шарик волнения, потом он начал расти, причем все быстрее и быстрее.

– Правда?

– Клянусь всем святым.

– Он держал меня за руку. Все время, пока мы были в машине.

– Вот блин. – Моника ухмыльнулась.

– Заткнись. Мне было… – Я хотела объяснить, как вдруг ожило мое тело, словно я могла чувствовать Кайла даже в нескольких сантиметрах от себя, но не могла избавиться от ощущения, что только испорчу все. – Мне было приятно. Классно.