«Если дать отпор, то от тебя отстанут и найдут себе новую жертву, – объяснила она с раздражающе покровительственной улыбкой. – Еще и уважать будут, что постояла за себя».

Ага, как же. С тех пор весь класс знал, кто причина наших тупых театральных постановок в спортзале, где взрослые актеры играли «скромных детей» в «автобусе», который представлял собой ряд составленных друг за дружкой стульев с отдельным колесом-рулем впереди.

«Да, мам, конечно, это на меня не похоже». На меня, которая всю ночь дома у Лорелеи притворялась спящей, чтобы никто не заподозрил, что я слышу каждое слово. На меня, которая следующим утром врала, рассказывая, как все было здорово. Мы вели чертовски неудобные разговоры о том, что они с папой не станут наказывать меня за «исследование моей сексуальности», или «эксперименты с веществами» вроде противозачаточных, или звонка домой вусмерть пьяной, чтобы меня забрали. Это типа были нейтральные темы. Но стоило рассказать чуть больше, просто больше, и она с потрохами сдала меня всей долбаной школе. Это, значит, не нейтральная тема, так? С тех пор я перестала делиться с родителями всем подряд.

Я потупилась, разглядывая мешанину коричневых и кремово-красных мазков, в которую превратилась моя лазанья. Придется рассказать ровно столько, чтобы поверили, как мне плохо, но не стали бы вмешиваться.

– Да глупости это, – начала я. – Дело в… флите. Я флитнула фотку, и кое-кто из школы ее увидел, и я немного запаниковала.

Уши у меня стали горячими. А у кого горят уши? Не знак ли это, случайно, что человек врет?

– Что за фотография? – медленно проговорила мама, наклоняясь, чтобы посмотреть на меня повнимательнее.

Глаза ее мрачно горели, а губы были плотно сжаты. О боже.

– Да не такая фотография, мам. НЕТ. Ничего подобного.

Она облегченно кивнула, явно радуясь, что никто не видел меня голой, пусть и в цифровом виде.

– Это просто случайный мальчик, даже не моего уровня, честно. Мо рефлитнула ту фотку, и теперь все в школе ее видели… – Тут я вступила на зыбкую почву: мама очень редко заглядывала в соцсети, она предпочитала не делать этого, если только я не давала повода. – Просто очень стыдно получилось.

– Так ты беспокоишься, потому что другие узнали, что ты считаешь этого мальчика симпатичным?

Я скривилась. Пусть выданная мной версия была здорово подправленной, все равно прозвучало это очень глупо.

– Ну… да, так, наверное.

– Влечение – естественное чувство, тут нечего стыдиться. – Папа многозначительно посмотрел на меня.

Мама поглядела на него, подняв брови, и сжала мою руку.

– Твой папа хочет сказать, что все утихнет даже раньше, чем ты об этом узнаешь. К завтрашнему утру все об этом забудут. Может, уже забыли.

Я попыталась вымучить из себя улыбку, но щеки будто замерли в позиции «выключено». Ну хоть не разрыдалась от расстройства. Будь у меня месячные (когда я, кажется, превращаюсь в кожаный шарик, едва не лопающийся от эмоциональных перепадов и сдерживаемых слез), все закончилось бы, даже не начавшись.

– Поверь мне, милая. Для окружающих это даже не пятнышко на горизонте – так, чепуха.

Я молча кивнула. Все равно остальное я рассказать маме не могла. К тому же мне очень хотелось ей поверить.

– Простите, что смотрела в телефон во время еды. Но все-таки можно мне выйти из-за стола? Я не голодна.

– Мы с мамой хотим, чтобы наши дети проводили жизнь в реальном мире, а не в Сети, – покачал головой папа. Мама бросила на него взгляд в духе «Боже, Дэн, хватит уже!». – Но один раз, думаю, можно.

Я практически подбежала к раковине и вывалила в утилизатор все, что осталось от лазаньи и салата. Наверное, если я хочу нормально жить дальше, проще всего отключить аккаунт вообще. Если Кайл всего этого безобразия пока не видел (что вполне возможно, ведь он наверняка еще на работе), то, может, и не понял, что это я. Ведь фотки не адресовались исключительно ему, особенно последняя. Он мог и не обратить внимания.

– Рейчел, – папа заговорил, когда я уже почти выскочила за дверь. Я повернулась, нетерпеливо отстукивая пальцами по бедру. – Не бывает такого – «мальчик не твоего уровня». А если он этого не понимает, то в первую очередь сам тебя недостоин.

Боже, как отцы все-таки слепы перед лицом реальности. Но своему отцу надо верить. Даже если он неправ.

– Спасибо, пап.

В телефон я полезла уже на лестнице. Новая партия уведомлений скользнула к низу экрана, а над ними, отдельно, появилось еще одно.


@ТвойПареньКайя_Б подписался на вас


Ну все, с этой идеей покончено. Он точно все знает. Я сжала кулак так, что ногти впились в ладонь. Неужели Кайл решил надо мной поиздеваться? Или подшутить? Я вспомнила, что было сегодня днем. Он казался таким искренним. И милым… А может, мы могли бы получше узнать друг друга? Вряд ли, конечно, но, в конце концов, большего унижения после такого фиаско я испытать уже просто не могла. И, толком не успев даже обдумать, подписалась на него в ответ, а потом напечатала личный флит.


Прости за фотку. Понятия не имела, что будет такой треш. И добро пожаловать в мегапопулярность).


Я сразу же обновила аккаунт, чтобы увидеть его ответ, но вместо этого получила еще одно уведомление.


@Лолочка1899 упомянул вас в флите: фу @рейч_ атакует такая толстая и отвратительная, просто убей себя девочка все равно умрешь девственницей хаха


Я отбросила телефон на пол так быстро, словно он мог меня ужалить. Зачем кому-то говорить такое? В желудке забурлило, а щеки стали горячими. До сих пор было просто неловко, а теперь стало стыдно. Как будто с меня штаны сдернули на глазах у всей школы. Со мной что, что-то не так? Я даже не думала об этом никогда. Мо тоже еще девственница.

Осторожно, словно боясь обжечься, я подняла телефон и кликнула по профайлу Лолочки1899, чтобы узнать, кто это. Незнакомка, точно. Может, потому что она из Калифорнии. Она меня даже не знала – просто не могла знать, живет ведь в миллионе миль от меня, – и так спокойно советует мне убиться? Во рту пересохло. Если какая-то левая девчонка из Калифорнии такое заявляет, как далеко все может зайти? Что еще скажут люди? В горле стало кисло и горько. Я выключила телефон.


Вторник, 19:00

На кофейном столике завибрировал телефон; экран включился. Я потянулся проверить, что там. Тупость, конечно, теперь уведомления приходили мне каждую секунду, но это уже стало привычкой.


@рейч_атакует подписался на вас

@рейч_атакует прислал вам личный флит


После всего этого еще и личный флит? Я открыл сообщение. Да… забавно. Если бы я был на ее месте, то, скорее, притворился, будто ничего не произошло, а эта малышка пользуется моментом. И, кажется, вовсе не злится, несмотря на то что некоторые девчонки из танцевальной команды нехило по ней прошлись. И не похоже, что она меня винит, хотя вроде для девушки это как раз типичная реакция – свалить все на парня.

– Так. Я понимаю, конечно, что это весело – на целую неделю стать объектом воздыханий всей женской половины нашей школы или около того. – Эмма помахала рукой перед телефоном.

Я поднял на нее глаза.

– Но все-таки тебе лучше оставить это в покое. – Она запулила телефон в дальний конец кофейного столика и ухмыльнулась. – Вообще-то я пригласила тебя к себе потому, что действительно хотела побыть с тобой. Если бы мне просто нужно было теплое тело под боком, купила бы кота. Или Дэйва бы позвала.

Мы сидели в подвале, обшитом деревянными панелями, на диване, который в свое время до зубовного скрежета надоел маме Эммы и его сослали сюда. В этой комнате всегда было немного холодно и пахло чем-то затхлым, как в промокшем и толком не просушенном углу, но здесь это было лучшее место. И даже если мама и отчим Эммы находились дома, они никогда сюда не спускались. Подвал Эммы – сплошной плюс, как ни посмотри.

– Ну хорошо. И чем ты хочешь заняться? – поинтересовался я.

– М-м… может, новую игру загрузим, а? Что-нибудь такое, во что можно и с Нейтаном поиграть. Детские шалости. – Эмма неизменно притворялась, что у нее дома есть только видеоигры для девятилетних мальчишек и ничего серьезнее, чтобы не признаваться, что они ей самой очень нравятся.

– А ты купишь ее? А то у меня на этой неделе рабочих часов раз и обчелся, едва на бензин хватило.

– Папа купит. – Эмма повернулась к телевизору и игровой приставке. – Вообще-то мы можем хоть дюжину игр купить, он и слова не скажет. Если вообще заметит.

– И он не против? Совсем?

Мне бы предки головомойку устроили, узнай они о чем-то подобном. Они что Картера, что меня выпнули на работу, едва мы получили права. Видимо, считали, что это научит нас правильно относиться к деньгам и «закалит характер». А характер они обожают оба.

– Был бы против, поговорил бы со мной об этом, – пробормотала Эмма, быстро перелистывая военные игры. – И он все равно бы потратил на меня деньги сегодня за ужином, если бы мы туда пошли.

Она повернулась, сияя улыбкой. Должно быть, я хмурился, потому что улыбка эта мигом улетучилась.

– Понятно, не нужны тебе никакие игры. – Эмма отшвырнула пульт, вжалась в диван, подтянула колени к подбородку и отвернулась от меня. – А я думала, ты их любишь.

Черт. Десять минут. Дольше этого я вряд ли высидел бы, не учудив что-то абсолютно дурацкое.

– Ты хочешь, чтобы я ушел, или…

– Нет, останься, пожалуйста. – Она произнесла это так тихо, что я едва расслышал.

Где-то минуту мы просто сидели в полной тишине. А потом Эмма вдруг потянулась к моему телефону.

– Слушай, а давай посмотрим, сколько народу уже успело в тебя втрескаться по уши, а? – Она улыбнулась, озорно распахнув глаза. – Завтра твоя фотка, типа, будет висеть у них в шкафчиках, так? Лучше мне за тебя не сражаться, а то стопчут и не заметят.

– Скажешь тоже.

Я заставил себя улыбнуться ей в ответ. Что-то в ее идее не давало мне покоя, царапало и раздражало, но, в конце концов, не с ума же Эмма сошла? Да и, с другой стороны, это просто офигительно. Надо будет Картеру позвонить, рассказать. Он, бедняга, не поверит, я мог дать зуб.