М-да. Теперь я, кажется, понимаю, почему Джерри торчит на репетициях даже тогда, когда ему тут и делать-то по идее нечего. Очень, просто очень не хватает здорового итальянского мата! Даже жаль, что я так не умею, да и сегодня пробовать неохота. Я ж не знаю, до чего они там на самом деле договорились с Сиреной.

Закрыв ноут, я занялась кофемашиной. Бедняжку Тома надо поддержать и отвлечь до прихода подкреплений.

Подкрепление явилось, когда Том сделал первый глоток капучино с ударной дозой имбиря и корицы. Явилось, окинуло руины ансамбля скептическим взором, фыркнуло в сторону Тома, мол, работать вы тут даже не пытаетесь, и скомандовало:

– Оборванцы, прогон сцены. Бегом!

Ансамбль проснулся, заткнулся и бодренько потопал на исходные позиции. Облегченно выдохнув, Том ушел с кофейком в уголок. На нем крупными буквами было написано: котик сдох, труп не кантовать.

– Мне двойной с шоколадом, – бросил мистер Джеральд в мою сторону, не поворачивая головы.

А я чуть не рассмеялась. Вот он, мой нежный ангел, любуйтесь. «Ах, мадонна, я вижу тебя…» Ага. Три раза. Видишь ты хоть что-то, кроме себя и своего мюзикла. Гений.

Пока я делала пол-литра термоядерного кофе с шоколадом, Джерри приводил в чувство труппу: упали, отжались, плохо отжались, еще разок и поактивнее, поактивнее!..

– Стоп! Барбара, какого черта ты делаешь в ансамбле, и где Элли? Элли, japona mat`!..

В голосе Джерри было столько офигения, что я машинально обернулась.

Элли стояла в дверях зала с видом «я здесь хозяйка», причем вместо репетиционной футболки на ней красовался золотистый кардиганчик от даже думать боюсь какого крутого модельера, просто-таки кричащий «я вам не по карману». Зуб даю, с чужого плеча, уж больно стиль характерный.

Ой, что сейчас будет…

Я не ошиблась. У Бонни Джеральда очень, очень выразительная пластика, и если ему хочется кого-то убить – это заметно с любого ракурса. – Если ты не работаешь, detka, покинь площадку, – сказал он тихо.

Так тихо, что летела бы тут муха, она бы его заглушила. Но дурных мух, чтобы летать в эпицентре взрыва, не нашлось. Кроме Элли. Она сделала наивные глазки:

– Вы же сами сказали, что Квазимода в массовке не нужна.

– Именно, – мистер Джеральд не прибавил громкости ни на сотую децибела, но я все равно вздрогнула. Не хотелось бы, чтобы со мной разговаривали так. – Барбара, жду тебя к двум вместе с остальными солистами. Элли, у тебя тридцать секунд, чтобы вернуться на место.

Элли бы хватило и пятнадцати, чтобы прижать ушки и вернуться в стаю, но тут раздался звук прибывшего лифта, по коридору застучали каблучки, и Элли воспряла. А мне резко стало грустно. Глупая я в глубине души надеялась, что их звездейшество сегодня не придет. Ни сегодня, никогда вообще. Но чтобы скандал, и без нее? Вот реально дар появляться в правильном месте в правильное время! Была бы я режиссером, лучшего момента и придумать не смогла. А она – на чистой интуиции. Талантище.

Ровно через двадцать объявленных секунд в дверях нарисовалась бывшая владелица золотистого кардиганчика. Одарила Бонни царственной улыбкой, потрепала Элли по плечу.

– Я пораньше, хочу немного посмотреть, – с милой улыбкой в сторону Бонни, и тут же, обойдя Элли, в дальний угол: – Том! Привет! Где тут дают кофе?

– Попроси мисс Ти, – уронил Бонни, продолжая смотреть на Элли.

Дура расцвела, победно сверкнула глазами и собралась последовать за Сиреной, но Бонни щелкнул пальцами и указал на выход:

– Дверь там, Элли.

– Но… – она бросила умоляющий взгляд на Сирену.

Та обернулась, строго вовремя, словно десять раз репетировала, ласково улыбнулась.

– Бонни, дорогой, не ругай девочку.

Мое сердце замерло: вот он, момент истины. Их звездейшество дали команду «к ноге», а Бонни… Неужели послушается? Я почти увидела, как Бонни забывает про Элли, сияет влюбленными глазами на Сирену и нежно, хрипловато отвечает: «Для тебя все, что угодно, любовь моя».

Господи, пожалуйста, не надо!..

– Пей кофе и ни о чем не волнуйся, дорогая, – голосом, способным заморозить экватор, ответил Бонни. (Я вознесла хвалу всем богам разом: дрессировщица собачек обломилась!) Одарив Сирену такой же вежливой мимолетной улыбкой, он бросил на Элли единственный короткий взгляд. – Ты еще здесь? За расчетом к Филу. Так, господа, по местам. Кэти, встань в середину, дыра нам тут не нужна… мисс Ти! Пригласите сегодня сопрано в ансамбль, часам к пяти, я посмотрю. Люси, с первой цифры.

Отвечать я не стала, хотя так и просилось: «Да, сэр, как прикажете, сэр!». Но, боюсь, это был не слишком подходящий момент для мелкого троллинга. Зато очень подходящий для мелочного, гнусного злорадства в адрес Элли. Она, кстати, все еще торчала в дверях, не веря своим ушам. Не она одна. У Тома сделалось такое лицо, что хоть сейчас в мультике снимать. Вот прямо так: «Кого мне подсунули вместо Джерри?!».

Зато по Сирене вообще никто бы не заметил, что ей что-то не нравится. Боже упаси! Она была милой-милой-милой, готовой изо всех сил работать и поддерживать современное искусство! И ни в коем случае не вмешиваться в работу гениальных режиссеров, даже ради милой-милой-милой подружки Элли. Прости, Элли, я ничем не могу тебе помочь, мне слишком важны мои новые прекрасные отношения с Бонни.

Честное слово, я бы ей поверила, если бы не знала, с кем и как Бонни провел эти выходные. И все больше склонялась к мысли: не просто так она явилась всего на пять минут позже него. Видимо, шоу на десять миллионов американцев сильно подгадило ее новому имиджу «раскаявшаяся Магдалина несет в массы традиционные ценности», и его надо срочно латать любыми способами. Интересно, на что она пойдет ради пиара.

Но до обеда увидеть этого мне было не суждено. Сделав Сирене кофе (без пургена, я хорошая девочка), я слиняла в чайную комнату, к Барбаре и Тошке. Он всегда приходил на работу вместе с Томом, не столько ради любви, сколько ради уроков режиссуры. Сегодня был первый раз, когда он не внимал кумиру – видимо, не вынес вселенской печали. Антошка вообще плохо совмещался с печалью в любом ее проявлении.

Когда я вошла, эти двое увлеченно резались в го. Никогда не понимала кайфа этой игры и никогда не умела в нее играть. А Барби, оказывается, не просто так куколка, а умная куколка. Что очень приятно.

Отвлекать я их не стала, только поцеловала Тошку в щеку и нырнула в свой роман до самого обеда, логично рассудив, что если кое-кому понадобится кофе-чай-пироженка, придет сюда ножками. Или не придет, дело хозяйское.

Разумеется, звездень не пришла. А я задавила любопытство в зародыше: если Бонни суждено до обеда не сдаться на милость Сирены, он не сдастся. От моего присутствия это не зависит, а вот мои нервы не казенные. И вообще, у меня роман. Два романа!

О результатах встречи на Эльбе мне доложила Люси, примчавшаяся в чайную комнату ровно через секунду после объявления перерыва. То есть прямо с порога она скомандовала:

– Пошли!

Судя по хитрющей улыбке, мне предстоял допрос с пристрастием. Ну и ладно. Скрываться от Люси – глупо. Да и кто-кто, а она меня мистеру Джеральду не сдаст.

В кафешку – не в ту, где тусила труппа, а в другую, вовсе в противоположной стороне, меня отвели за руку (выходили мы через черный ход, где не тусила толпа фанатов Сирены, но все равно торчали два бугая-охранника), по дороге отчитались: Джерри игнорирует Сирену, та мило улыбается, к концу репетиции возможен апокалипсис. В кафешке Люси потребовала обед на двоих, и только когда официант отошел, спросила:

– А теперь рассказывай, как?! Как тебе это удалось?

Я ожидала несколько другого вопроса.

– В смысле, как удалось? Он же… да тебе Дик наверняка все рассказал!

Люси отмахнулась:

– Я не про то. Как тебе удалось заставить его петь? Не верю, что ты его напоила.

– Еще чего. Алкоголь – не наш метод, – хмыкнула я и покачала головой: – Да не знаю, оно само получилось. Вообще не понимаю, как я умудрилась в это влипнуть.

– Уже влюбилась или здравый смысл не окончательно сдох?

Я поморщилась.

– Не сдох, но… не знаю я! Он такой…

Сочувственно вздохнув, Люси погладила меня по руке.

– Он больной псих, Ти. Гениальный, сексуальный и на всю голову больной. Просто помни об этом.

– Черта с два у меня получится забыть. Особенно когда тут Звездень. Ей же не роль нужна.

Люси только поморщилась.

– Сука. Но теперь у Джерри есть шанс не сорваться по новой. Благодаря тебе. Не оставляй его сейчас, пожалуйста. Пока эта сука рядом, ему нужно, чтобы кто-то держал его за яйца.

– Да ты романтик, Люси! – Я фыркнула. – И оптимистка. Я могу его держать ровно до тех пор, пока он сам хочет. Иначе я против него – что мышь против Майка Тайсона.

– Он очень хочет, поверь. Он едва не сдох, когда эта сука его бросила. Второй раз уже не соскочит.

– В смысле, наркота?

– Она самая. Он начал, когда жил с ней. В сети об этом ничего нет, у нее хорошие адвокаты. Я тоже вряд ли буду трепаться с журналистами или полицией о подробностях своей работы с Сиреной.

То, что рассказывала Люси, отлично укладывалось в общую картину: Сирена взлетела на скандалах, ее первые клипы – эпатаж пополам с порнушкой, ее сексуальные приключения и заявления в защиту прав меньшинств, феминисток и прочих «борцов за свободу безнравственности» лет пять-десять назад не сходили с первых страниц прессы. Бонни Джеральд попал в самый разгар веселья. Снялся в одном ее клипе, она до него снизошла, взяла в постель и в свое шоу, позволила поставить ей несколько номеров…

– Те самые старые ролики, которые до сих пор не выходят из топов. Все пять ставил Джерри.

Эти ролики я видела. Да кто их не видел, если их крутят десятый год по всем каналам? Мало того, я даже помню из какой-то передачи, что Сирена вроде как ставила их сама, типа творческий эксперимент, ну очень удачный, но почему-то она не смогла продолжать – какая-то там была крайне убедительная и душещипательная отмазка.