— Не совсем, милорд.

Виола приложила все силы к тому, чтобы в ее словах не прозвучало ни одной нотки неутоленного желания, чтобы в голосе слышалась твердость.

Лео ответил ей ухмылкой — ей явно не удалось ввести его в заблуждение — и отпустил ее запястье. Его пальцы нежно скользнули по внутренней стороне ее ноги, а губы — по ее шее.

— Мне продолжить с того места, где я остановился?

Его большой палец надавил на ее бутон в самом чувствительном месте. И кружил по интимным складочкам, пролагая дорожку, которая будила в ней томительное желание большего.

— Или, может быть, вернуться на несколько шагов назад?

Один палец дразняще скользнул по ее клитору, а потом описал круг у входа в ее лоно. Ее ноги пронизала дрожь, и Виола чуть не потеряла сознание.

— Скажи мне откровенно: хочешь, чтобы я трогал тебя здесь?

Он чуть прижал кончиком пальца ее клитор.

— Да! — на дрожащем выдохе ответила она.

— А здесь?

Его рука опустилась чуть ниже, так что один его палец вошел в нее. У Виолы перехватило дыхание. Трясущимися руками она вцепилась в его фрак.

— И здесь.

К первому пальцу присоединился второй. Подушечка большого пальца вернулась на место — туда, где сейчас сосредоточились все ее чувства. Лео потрогал губами ее шею, прикусил ей плечо. Его пальцы продолжали мерно двигаться, лаская ее.

Напряжение внизу ее живота начало нарастать. Внутри растекался жар, наслаждение превратилось в боль, а потом Виола обо всем забыла, когда ее захлестнула волна экстаза.

— Еще…

Она сама себя потрясла этим требованием. Чувство унижения и острое желание слились воедино, собравшись в комок у нее между ног. Его пальцы погрузились глубже — и ее тело ответно запульсировало.

Виола рванула ширинку его панталон.

— Позволь мне…

Лео во второй раз оттолкнул ее жадные руки.

— Если это мольба, любовь моя, то ты плохо стараешься. Надо приложить больше усилий.

Ей удалось только досадливо вздохнуть — так хотелось вобрать его в себя, что все тело болело, а руки заледенели. А пальцы ног покалывало словно иголками.

Виола вцепилась в рубашку и уткнулась носом ему в шею, глубоко втянув в себя воздух. От него пахло чистым полотном и лавандовой туалетной водой. Господи! Какой же это приятный аромат! Она судорожно сглотнула и прижалась к Лео.

У них должен был идти поединок характеров. Неужели она совершенно лишилась воли? Виола и раньше желала близости мужчин и получала удовольствие в полной мере. Однако сегодня происходило нечто иное. Леди Лигоньер, наверное, ухмыльнулась бы, приписав все длительному воздержанию. Но дело не в этом.

Между ними бушует страсть — необузданная, жаркая, неукротимая. И разжигает ее чувства, многократно их усиливая. Если желание испытывает кто-то один, то это просто похоть. Однако, будучи взаимным, оно превращается в экстаз, который она хотела испытать сейчас.

Лео сдвинул голову Виолы со своего плеча. Ее ресницы затрепетали, и наконец веки приподнялись, полуоткрыв глаза, которые при свете свечей стали ультрамариновыми. Кудрявые пряди рыжих волос, обрамлявшие ее лицо, снова превратили ее в итальянскую богиню, как при их первой встрече.

Он опустил голову, чтобы приникнуть к ее губам в поцелуе. Ее язык встретился с его языком, переплетаясь с ним в чувственной игре. Ее пальцы погрузились в его волосы и высвободили их из стягивавшей ленты.

Лео стремительно поднялся со стула, подхватывая Виолу на руки, и направился с ней к дверям. То, что он пронесет свою официально признанную любовницу по дому, вряд ли поразит его прислугу, состоящую исключительно из мужчин, а ее горничная должна была бы давно привыкнуть к подобным ситуациям.

Оказавшись у себя в комнате, Лео ногой захлопнул за собой дверь. Виола выскользнула из его объятий, встав на ноги. Он рванул края ее лифа, так что погнул последние крючки, остававшиеся застегнутыми. Столь же быстро он расправился с тесемками, удерживавшими ее юбки, с корсетом и сорочкой. Она стояла в одних только чулках и подвязках.

Кровь стучала у Лео в висках оглушительным прибоем. Виола подняла голову, смело глядя ему в глаза. Ее лицо было розовым, чуть влажным и сияющим. Ему безумно хотелось оказаться на ней, войти в нее и забыть обо всем, довести ее до сладкого забытья. Однако Лео не намерен был этого делать — по крайней мере сегодня ночью.

Он за руку притянул ее к кровати, заставив сесть, и опустился на колени. Обхватив ее руками, он притянул к краю и ухватил зубами напряженный сосок.

Виола шумно выдохнула. Ее колени стискивали его, подтаскивая ближе, не давая отстраниться. Влажный жар ее лона ощущался, даже сквозь ткань рубашки. Его мужское естество наливалось, стремясь высвободиться и прильнуть, наконец, к предмету его стремлений.

Лео шире открыл рот, забирая в него ее плоть, втягивая ее с такой силой, что Виола застонала. Он подождет. Эта ночь принадлежит только ей. Сегодня он намерен завершить ее обольщение, добившись полной покорности. Простым совокуплением он ни одной из своих целей не достигнет, хотя возбужденная до боли плоть снова и снова пыталась восстать против его плана.

Виола схватилась за его плечи, стараясь стянуть с него рубашку.

— Пожалуйста, Лео!

— Дорогая, выражай свои желания яснее. Пожалуйста, Лео, ласкай меня? — Он провел языком по ее напрягшемуся соску. — Пожалуйста, Лео, целуй меня? — Он подул на влажную вершинку. — Пожалуйста, Лео, возьми меня? Так чего ты хочешь?

Он обхватил ладонью ее грудь, поймал набухший бутон соска между большим и указательным пальцами и чуть сжал его. Ее ресницы затрепетали, спина выгнулась, и губы полуоткрылись. Господи, как же ему хочется ею овладеть!

Он покатал сосок между пальцами — и ноздри ее раздулись от резкого вдоха. Ее ноги стиснули его сильнее, притягивая к ней. Она подалась к нему и потерлась щекой о его щеку, словно ласковая кошечка.

— Пожалуйста, Лео! — Ее губы скользили по его коже, обжигающе жаркие. — Поцелуй меня.

Ее губы впились в его губы, ее язык вторгся в его рот… Лео прервал этот поцелуй, скользя губами вдоль ее шеи, по груди и животу. Опрокинув ее на спину, он одной рукой удержал ее в этом положении, раздвигая плечом ее ноги.

Ее интимные складочки были влажными и набухшими после прошлого раза, когда он довел ее до оргазма. Лео погрузил в них язык — и она вздрогнула, сжав коленями его плечи.

Вкус был одновременно сладким и солоноватым. Персики и бальзамический уксус. Десерт жарким летним римским днем. Лео целовал и ласкал языком ее пульсирующий клитор.

Виола снова запустила руки ему в шевелюру, то ли притягивая ближе, то ли пытаясь отстранить. Он не мог определить, чего именно она хочет — и не слишком этим интересовался. Она задыхалась и трепетала, ее ноги дрожали. Пальцы вдруг резко сжались, чуть не выдрав у него клок волос, и она издала протяжный громкий крик.

Лео еще раз провел языком по входу в ее лоно, чуть прихватил зубами нежный бутон ее наслаждений… Виола содрогнулась и застонала.

Положив ладони ей на бедра, Лео отстранился и, стоя на коленях, наслаждался тем, как по ее телу пробегают отголоски оргазма, и уверенностью, что когда она в следующий раз достигнет вершины наслаждения, его член будет погружен в нее.


Глава 12


Тяжелая пчела лениво жужжала среди роз и гвоздик: щедрость этого весеннего дня оказалась чрезмерной даже для этой жадины. Виола отвела юбку чуть в сторону, убирая ее с дороги перегруженной пыльцой хлопотуньи.

Одна из них ужалила ее в далеком детстве, но она очень хорошо помнила этот укус и не испытывала ни малейшего желания его повторить. Так же как не хотела бы повторно испытать кружащее голову волнение влюбленности… однако от ее собственных чувств и воспоминаний отстраниться было труднее, чем от насекомого.

Пентесилея у нее за спиной сначала недовольно заворчала, а потом и громко залаяла на бабочку, которая посмела пролететь перед ней. Виола тряхнула головой и чуть ускорила шаги. Во время утреннего туалета она увидела из окна краешек водоема. Пруд? Речка? Она не смогла этого определить, но перспектива оказаться в тени, у прохладной воды, где можно было спокойно предаться раздумьям, оказалась невероятно притягательной.

Она проснулась одна у себя в кровати. Кажется, лорд Леонидас принес ее сюда на руках? Воспоминание было туманным, поскольку смешалось со множеством оргазмов, которые она испытала. Эта ночь была наполнена сладкой, чувственной мукой. А когда она попробовала пожаловаться, что рук и губ недостаточно, он молча улыбнулся — и снова довел ее до экстаза.

Дорожка, вымощенная обломками устричных раковин, сменилась грунтовой тропинкой, свернувшей в живописную рощицу. Ласточки и малиновки порхали под кронами деревьев, сквозь которые пробивались солнечные лучи. Белка взлетела вверх по стволу, возмущенно цокая на бегу. Пен презрительно чихнула, но раздумала преследовать ее и шумно вломилась в кустарник.

Оттуда во все стороны порхнули птицы. Собака гавкнула и устроила за ними погоню. Ей не хватало скорости, чтобы поймать хоть одну, однако она снова и снова пыталась это сделать. Ветеринар внимательно осмотрел Пен, пообещав, что она в ближайшие дни полностью восстановится и будет совсем здорова.

Он явно не горел желанием заниматься беспородной псиной Виолы, однако был вынужден сделать это. Несомненно, в качестве личной услуги Лео. Хотя на его лице явно было написано возмущение, и он призвал ее внимательно смотреть за собакой — от такой всего можно ожидать. Для Виолы стало большим облегчением то, когда он наконец удалился.

Тропа постепенно становилась круче — и наконец Виола увидела лестницу. За поворотом оказались крутые каменные ступени. По одну их сторону тянулась каменная стена, влажная от покрывшего ее мха и лишайников. Еще несколько ступеней — и появилась вторая стена.