Мне было очень тяжело отпускать ребенка к своей маме. Но я видела, как загораются его глаза и как он безмерно счастлив, что мама наконец-то обратила на него внимание. И ради вот этого блеска я отпускала его, переживая за него. Но к утру малыш возвращался печальный, с опущенной головой, потому что любимая мама снова выгоняла его. И для него это было травмой. Травмой, которую он мог залечить только рядом со мной. И я очень старалась облегчить его боль. Я дарила ему любовь и ласку, которую он не получал от своей матери. Дарила безвозмездно и с огромным удовольствием исцеляясь от своей больной разбитой любви.

Незаметно для себя я начала смеяться и радоваться жизни. Я знала обо всех новостях в деревне, и теперь очень редко вспоминала о том жутком вечере, который заставил меня пережить страшнейший ад в своей жизни. Нет, я ничего не забыла. Но боль в груди была тупой и далекой, а воспоминания все реже навещали меня.

За меня радовались все. Бабушка, родители. Они от счастья не находили себе места. И если бы была их воля, они с огромным счастьем забрали Никиту к себе навсегда, лишь бы я больше не плакала.

Все были счастливы. И я не знаю, сколько бы длилось это счастье, и как долго я смогла бы жить в деревне, если бы ни один страшный случай, который снова заставил меня встряхнуться как от мощнейшего электрического разряда.

Это случилось перед Новым годом.

Впервые за все время своего пребывания в деревни я поехала в город за новогодними подарками Никите. Мне очень хотелось порадовать сорванца игрушками, которых у него отродясь не было. А еще Никита был очень любознательным и смышленым ребенком, но отсутствие внимания со стороны матери сделало его отстающим в знаниях ребенком. И мне очень хотелось подтянуть эти знания. Поэтому кроме робота, машины и конструктора, я прикупила целую кучу игр-развивашек и прописей.

Город встретил меня суетой и серыми улицами. Снег был грязным и очень отличался от белоснежного деревенского. И если бы не множестве гирлянд и неоновых украшений, то Новым годом здесь бы и не пахло. А так вроде даже чувствовалось предпраздничное настроение.

Мне было страшно идти по улицам, где я, когда гуляла с Владом, где у меня были друзья и совсем другая жизнь. Мое сердце гулко стучало, а руки немного тряслись. Но чем больше я находилась в городе, тем свободнее было дышать.

Навестив родителей, я сразу же двинулась в торговый центр, чтобы успеть на последний автобус. Вначале испуганно озираясь и иногда спотыкаясь, я очень боялась, что воспоминания накроют меня и я не выдержу этого наплыва. Но я справилась. Правда пару раз пришлось остановиться и перевести дыхание, но я все же справилась и смогла отключить свои чувства, которые бы заставили меня снова погрузиться в прошлую жизнь, оставив только те, что воспринимали запах ели, мандаринов и наступающего счастья. Постепенно я отвлеклась от своих мыслей и полностью погрузилась в праздничную атмосферу. А когда мои руки начали приятно оттягивать пакеты с подарками, то я поняла, что больше не боюсь находиться здесь. Что город — мой дом. И чтобы здесь когда-либо не произошло, я могу вернуться сюда. Вот только еще наберусь сил и обязательно когда-нибудь вернусь.

Устав от шопинга, я решила выпить кофе перед дорогой. И очень даже зря.

Пробираясь к свободному столику в кафе, я столкнулась со своими бывшими подругами.

Вот так неожиданно и совершенно случайно.

Лиза, Катя и еще какая-то девушка сидели передо мной и вовсе глаза изучали меня. Я в свою очередь не могла отвести глаз от них.

Лиза и Катя повзрослели. И выглядели потрясающе. Ухоженные, модно одетые, красивый макияж. Не сравнить со мной. В стареньких джинсах и пуховике, не накрашенная и с растрепанными волосами. Но мое сердце забилось в десятки раз быстрее совсем не от этого. Мне вдруг стало страшно услышать их голоса и снова окунуться в прошлое. Я к этому была не готова.

— Машка! — радостно воскликнула Лиза, нарушив затянувшееся молчание. — Ты вернулась?

А я ничего не могла сказать в ответ.

— Как же здорово! — она встал и потянулась ко мне. — Давай присоединяйся к нам!

— Нет, — холодным голосом отрезала Катя, заставив Лизу замереть на месте.

От ее ледяного тона у меня в горле встал ком, который я никак не могла проглотить.

— Кто это? — заинтересованно подала голос третья девушка.

— Бывшая девушка моего брата, — процедила Катя.

— Кать, ну ты чего? — заныла Лиза. — Это же наша Машка!

— Это? Девушка? Твоего брата? — незнакомка оценивающе окинула меня взглядом и кажется не поверила своим глазам.

Да я изменилась. Я и раньше особо не гналась за модой и красотой, а сейчас вообще была деревенской простушкой. Но ведь это не повод окатить меня презрением.

— Это девушка Влада? Того самого, который недавно женился и вот-вот станет отцом?

Это был удар ниже пояса. Если я смогла устоять на месте, когда Катя упомянула о наших отношениях с Владом, то сейчас ноги меня совсем не держали.

Женился? Станет отцом?

Мои раны снова вскрылись и боль тут же распространилась по всему телу, отравляя мою кровь. Мне нечем было дышать. Снова.

Катя молчала, но мне не нужны были ее слова. Я хотела просто исчезнуть. Поэтому просто развернулась и побежала к лифту. Я слышала, как Лиза кричит меня, но мне срочно нужно было остаться одной. Мне нужно был глоток воздуха, чтобы не заплакать и не закричать.

Я не помню, как оказалась в автобусе. Все, что я сейчас понимала, так это то, что Торопов женился и станет отцом.

Он забыл меня. Он действительно не любил меня. Я была ему не нужна. У него другая жизнь. Счастливая. Без меня.

Я кусала губы, чтобы не заплакать. Я ничего не видела перед собой. Мне было так больно, что я с трудом сдерживала себя. Я хотела умереть. Я не думала, что он все еще так крепко держит меня.

Глупая наивная Маша.

Ты ничего не смогла забыть.

Ты по-прежнему слабая маленькая девочка.

И тебя снова сломали.

Я с трудом дошла до дома и очень надеялась, что смогу выстоять перед наступающей тьмой, но к моему сожалению, в этот вечер Никиту забрала мама, а это означало, что эту ночь я проведу одна. И вряд ли я справлюсь.

Мою апатию бабушка списала на отсутствие Никиты, и мне без проблем удалось сбежать в свою комнату. Оставшись одна, я даже не разделась. Прямо в одежде забралась на кровать и с засунув одеяло себе в рот, принялась беззвучно рыдать. Меня снова разрывало на части. Теперь окончательно. Теперь я была уверена, что никогда с ним даже не поговорю. Что так и останусь в его глазах предательницей и лгуньей. И что никогда не смогу его разлюбить.

И я возненавидела его.

За боль, за любовь, за все свои слезы. За то, что оставил одну. За то, что поверил не мне. За то, что полюбил другую. За то, что исполнил мое желание — испытать любовь без страховки.

— Ну почему? Может и хочется, но мне надо учиться и почти все свободное время занимают танцы и художка. И вообще, я как Торопова хочу смелого, который будет любить и оберегать меня!

— Хочешь любовь со страховкой? — уточнила Торопова.

— Это как? — удивилась Лиза. — Встречались, встречались, разбежались, а тебе компенсация на счет за потраченные нервы и время?

Катя рассмеялась.

— Нет. Это когда встретились, влюбились, поженились, нарожали детишек и жили долго и счастливо. Это когда ты знаешь, что чтобы ни случилось, твоя половинка всегда будет рядом, всегда будет твоим ангелом-хранителем и никогда не оставит тебя одну. У меня будет именно так, другие варианты я даже не рассматриваю.

— Круто. Я тоже так хочу, — согласилась Лиза, а я молчала и смотрела на своих подружек.

— А ты как хочешь? — почти одновременно спросили меня девочки.

— Я?

Конечно, и я так хотела, но ни обалденной внешности, ни денег у меня не было. А значит претендовать на такое счастье, наверно, не стоило. Ну какое может быть счастье у серой мышки?

— А мне и без страховки пойдет, — улыбнулась я, — хоть бы кто-нибудь посмотрел.

Я раскачивалась из стороны в сторону, заглушая одеялом свои рыдания одеялом. Я упивалась своей никчемностью и разбитыми мечтами. Краем сознания понимала, что надо вести себя тихо, чтобы не напугать бабушку своими стенаниями. И я настолько была увлечена соей болью, что не сразу заметила, что-то не так. И только оглушительный выстрел, прозвучавший с улицы и заставивший меня вздрогнуть и отвлечься от своих страданий.

В моей комнате было светло. Свет исходил с улицы. От полыхающего огромным кострищем соседского дома. Дома, где сейчас был Никита.

С душераздирающим воплем, я выскочила на улицу, на ходу запрыгнув в валенки. Я бежала к дому, где уже столпились люди, не чуя ног.

— Ни- ки-тааааа! Ниии-киии-тааа!

Кто-то из соседей поймал меня и задержал в своих руках. Я готова была прыгнуть прям в огонь за своим малышом, поэтому начала брыкаться. Я даже не думала в тот момент ни о чем. Просто знала, что не могу потерять Никиту.

— Да, успокойся, малахольная! Вон твой Никита сидит в снегу!

Я даже ни сразу услышала говорившего. И продолжала рваться в сторону пожарища. До тех пор, пока меня не оттащили, и не усадили рядом с кричащим мальчиком, закутанным в чью-то огромную фуфайку.

— Мамааааа! Мамааааа! — кричал ребенок сквозь гул и треск пожара. — Машаааа!!! Там моя мамаааа!!!!

Я кинулась к Никите и прижав его груди, закричала вместе с ним.

Он бился в судорогах и звал свою маму, а я кричала, потому что больше не могла сдерживать свою боль. Потому что была благодарна небесам, что они не забрали у меня это маленького ангела. Потому что сейчас у нас с ним ни осталось никого, кроме друг друга, кто мог бы нас спасти. Потому что нам обоим было так больно, что если мы с ним переживем эту ночь, то наша жизнь больше не будет прежней. Никогда.