Мы едем по трассе, и я не знаю, что сказать. Думал, что сейчас весь мозг вынесу ей, но слова застряли где-то в глотке.

— Адрес свой говори, — решаюсь на разговор.

Она вскидывает на меня испуганные глаза и качает головой.

— Ад-рес, — повторяю по слогам.

— Я вообще-то, — начинает пищать пигалица, но меня не интересуют ее мысли.

Свалилась же на мою голову.

— Давай без оправданий. Я просто везу тебя домой, и ты с этого раза слышишь меня. Ты просто больше не общаешься с Катей. И обещаю, что у тебя все будет хорошо, — стараюсь говорить спокойно и без конкретных угроз, чтобы не напугать девчонку еще больше.

Дрожащим голосом она называет остановку, и я радуюсь, что это не так далеко. Всю дорогу мы молчим, хотя я вижу как напряжена девчонка. Она сцепила руки в замок и смотрит куда угодно, только не на меня. Я надеюсь ее жесты говорят о том, что она меня услышала и поняла.

Я притормозил прямо у стеклянной остановки. Там, где она просила. И девчонка словно вихрь, не сказав мне не слова, покинула мою машину. А я даже не стал смотреть, куда она направилась, и я сразу рванул с места, облегченно выдыхая. Почему мне в это раз было еще больше не по себе. Словно я чего упустил или ошибся.

Может потому что даже не знаю ее имени?

Катя ведь говорила.

Марина? Маша?

И если это одноклассница Кати, то ей всего шестнадцать. Шестнадцать! Ведь ребенок уже. Но судя по разговорам, детство там уже и не пахнет.

Да бог с ней. Главное, чтобы она меня услышала.

Проезжаю пару кварталов и решаю вернуться на вечеринку. Разворачиваюсь и еду мимо места, где оставила девчонку. Вот зачем я это сделал? И ехал ведь быстро. Но все равно заметил знакомую маленькую фигурку в светлом плаще, съежившуюся на лавочке. Она забралась на нее вместе с ногами, и сложив голову на колени, надеюсь, не плакала.

Блядь, но вот за что мне это морока? Зачем я снова развернулся?

Она даже не подняла головы. Пришлось выходить из машины.

— Эй, ты чего домой не идешь?

Девчонка поднимает голову, и увидев меня, испуганно озирается. Но слава богу, не плачет.

Я до хрена видела женских слез, но почему-то не хочу, чтобы эта малявка плакала. Пусть она сто тысяч раз уже успела попрыгать по кроватям, но только не слезы.

— Не хочу, — бурчит она и отворачивается.

Чувство, что она что-то скрывает, не покидает меня. Ведь не спроста она здесь сидит. Да еще и Катя. Она же вообще перестанет со мной общаться, если с этой шмакодявкой что-то случится. Мне все равно. Но отношения с сестрой портить окончательно не хочется.

— Давай так. Ты мне сейчас все выкладываешь, а я не буду тебе угрожать, пугать своими возможностями.

— Уходи, — не сдается этот воробей.

А она реально воробей. Взъерошенная, напуганная, но нос держит по ветру.

Я сажусь на лавочку и тяжело вздыхаю.

Ну вот какого хера?

Не здесь я сейчас должен быть. И не этим заниматься.

А еще совсем не хочется пугать ее еще больше. Но, кажется, другого варианта нет.

— Давай по-хорошему, — прошу еще раз.

— Уходи, — в ее голосе проскальзывают стальные нотки, но посмотреть на меня она так и не решается.

— Ладно. Это твой выбор. Что первым хочешь? Вылететь из школы? Или может с моими друзьями развлечься?

Вот теперь она смотрит на меня. Ее губы сжимаются в тонкую линию. А потом, немного подумав, она выдает:

— Мне негде ночевать.

— Подробнее.

— Родители уехали в гости в другой город. А я отпросилась к Кате с ночевкой. У меня нет ключей от квартиры. И даже если я им позвоню, раньше утра они все равно не приедут.

Зашибись.

А самое главное так невинно и жалобно, что даже не верится, что эта девочка умеет брать в рот и раздвигать ноги.

— Поехали!

— Куда?

— Ко мне!

— Ни за что!

Знаю, что это хреновая идея. Но ничего пока не могу придумать. К Кате точно не повезу. Я хочу ограничить их общение, а значит нечего ей делать у нас дома. Это точно.

— Мои угрозы еще в силе, — напоминаю девчонке.

Хотя и в планах ничего подобного не было. Но ей об этом знать не нужно. Думаю, она и так напугается, что сама свалит из школы.

Она судорожно сглатывает и встает.

— Не бойся. Ты мне не интересна. Просто слушайся и не создавай проблем.

Она кивает и идет за мной. В этот раз сама садится в машину.

— Если хоть пальцем меня тронешь, я…

— Говорю же, ты мне не интересна, — перебиваю девчонку.

По-прежнему хорохорится, хоть и напугана до чертиков. И это почему-то вызывает у меня улыбку, которую я с трудом сдерживаю. И в очередной раз напоминаю себе, что в ней нет ничего ангельского и она прямая угроза для моей сестры.

Всю дорогу мы снова молчим. Она покорно сидит и смотрит вперед, упрямо поджав губы, а я почему-то нервничаю. Как будто делаю что-то неправильно. Чтобы расслабиться включаю музыку и пытаюсь выкинуть из головы все негативные мысли. Это всего лишь недоразумение, о котором я завтра даже и не вспомню.

На парковке мы выходим из машины, и девчонка послушно следует за мной. Глаза в пол, ну пряма сама невинность.

— Переночуешь у меня, — сообщаю, когда мы заходим в квартиру, — завтра отвезу тебя, и надеюсь наше общение на этом закончится. И с Катей тоже. Слева моя комната и ванная, по центру кухня, справа гостиная. Там диван. На нем будешь спать.

Девчонка молча снимает обувь, затем плащ и проходит в гостиную. Она внимательно оглядывает беспорядок, устроенный мной накануне, и мне взрослому дяде, почему-то становится неловко. А должно быть наплевать.

— Я не перестану общаться с Катей, — слышу дерзкий тоненький голосок, — она моя подруга и очень дорога мне. Вылететь из школы не боюсь, а отдать друзьям не посмеешь.

Она подходит к огромному окну и застывает, наблюдая за ночным городом с высоты птичьего полета.

А я в очередной раз охреневаю.

Какая-то малявка ставит мне условия. Игнорирует меня.

И я готов ей надавать лещей за такое наглое поведение, но снова в мое поле зрения попадает ее маленькая круглая попка. И я залипаю. Как будто это мне шестнадцать и у меня спермотоксикоз.

Идея наказать ее приходит спонтанно. Я даже не успеваю подумать о последствиях. Просто подхожу к ней, разворачиваю к себе, и чтобы самуму не испугаться ужаса в ее глазах, подхватываю ее на руки за ягодицы.

Она тут же цепляется руками за мой джемпер и сжимает бедра вокруг моих ног. Она такая маленькая и хрупкая в моих руках, что я тут же вспоминаю, что это еще ребенок. Обещаю себе только проучить ее и не дав опомниться, тащу ее к дивану, кидаю и прижимаю ее тело к горизонтальной плоскости.

От ее слишком откровенной близости меня кидает в жар, и чтобы не навыдумывать невесть что, я накрываю ее губы своими. Теплые и вкусные. Просто охренительно сладкие. И настолько увлекаюсь изучением ее рта, что не слышу ее мычаний. Как только ей удается освободиться от моего захвата, мои уши закладывает от душераздирающего крика.

Она кричит так, что мне самому становится страшно. Я скатываюсь на место рядом с ней, а девчонка тут же поднимается на ноги и убегает за журнальный столик.

Ее снова всю трясет, а по щекам льются реки слез. Она судорожно всхлипывает и затравленно смотрит на меня. И я даже не знаю, что сказать ей в ответ. Просто смотрю и не понимаю. Неужели я настолько противен ей? И чего она так испугалась? Ведь я явно был бы у нее не первый, если бы дело дошло до чего-то более интимного, чем поцелуй.

— Ты чего?

— Я не буду больше общаться с Катей! Только не надо меня трогать. Выпусти меня. Я лучше на остановке!

Что за бред?

— Я не хотел тебя напугать.

Она глубоко дышит и явно мне не верит.

— Просто думал, что поцелуй на ночь не повредит нам обоим.

— Я… Я… Я еще никогда не целовалась, — и снова смотрит в пол.

Ее щеки заливаются краской смущения и теперь я не верю ей.

— Я слышал, как ты рассказывала Кате о своем сексуальном опыте.

Боже, как сложно-то с этими малолетками. Никогда не стеснялся пошлостей, а здесь почему-то язык едва шевелится.

— Когда? — замирает девчонка.

— Когда приехал. В нашу последнюю встречу, — ощущение такое что я натворил дел и теперь оправдываюсь за них.

— Я ничего такого ей не говорила, — продолжает всхлипывать моя гостья. — Я… я…

— Девственница? — помогаю ей.

Она кивает и снова краснеет. Но хотя бы перестает плакать.

— А про кровь и все остальное? — чувствую себя идиотом.

Она морщит лоб, словно вспоминая.

— Я только про стоматолога ей рассказывала тогда. Как лечила свой зуб, — она обхватывает себя руками, — я хочу уйти.

А я прокручиваю весь ее разговор с моей сестрой и понимаю, что такое могло быть в действительности. Да и не тянет этот воробей на опытную соблазнительницу. И я этому несказанно рад. Хрен знает почему, но рад.

— Куда?

Она жмет плечами.

— Если я извинюсь и пообещаю, что не обижу, рискнешь остаться? Даже с Катей не буду запрещать общаться.

Боже, какой я идиот. Хотел сестру защитить, а сам дров наломал. Да по ней издалека видно, что еще ребенок ребенком.

Она молча сверлит меня строгим взглядом, и кажется я готов сам покраснеть.

— Извиняйся!

Что? Реально? Я думал, что уже это сделал.

— как тебя зовут?

— Маша.

— Маша. А на колени вставать не надо?

— Я лучше пойду.

Офигеть, сколько в ней гонора. Упрямая, как осел.

— Маша, извини меня. Я был не прав, непозволительно груб и обидел тебя совершенно незаслуженно. Просто сделал поспешные выводы. Но я совсем не хотел тебя обидеть. Так пойдет?