Я был в таком шоке в тот вечер, что едва себя контролировал. Мне так хотелось стереть с лица земли Инну и ее помощников, и так хотелось быть рядом с Машей. Я даже ни сразу до конца поверил, что Маша девственница. Два с лишним года я думал, что это я пострадавшая сторона, а оказалось, что я просто козел, который сломал невинному ребенку жизнь. И если она не простит меня, то и жить я больше не видел смысла.

Но слава богу на тот момент со мной был Макс. Для начала он поехал со мной в Германию и просто уберег меня еще ото одного греха. Я хотел придушить Инну собственными руками. К моему приезду к Инне я уже понял, что я натворил и почему-то тогда небо в клетку мне не казалось самой наихудшей перспективой. Если бы не присутствие Головина при моем разговоре с женой, я бы не сдержался. А так подарил ей еще две недели жизни. Меня до сих пор дрожь охватывает, когда я вспоминаю ее злорадный смех. Она была так рада, что ей удалось провернуть наше с Машей расставание. Она просто светилась от счастья, разбив не только наши сердца на осколки, но и сломав нам обоим жизни. И плевать она хотела, что ни один из нас так и не смог собрать эти осколки воедино. И не на секунду не раскаивалась. Мне так хотелось отомстить ей, наказать ее и всех соучастников, но не успел. Все случилось без моего вмешательства.

Эта тварь наглоталась наркотиков сразу после нашего развода. Она не претендовала ни на что, так как была сама из обеспеченной семьи. И наше официальное расставание прошло без сучка и задоринки. А вот с похоронами пришлось немного помучиться.

Я не хотел, чтобы Инну похоронили в Германии. Потому что родители Инны настаивали на захоронении рядом с дочерью, а я этого бы не выдержал. Не смог приезжать сюда и каждый раз вспоминать о том, что сделала Инна не только со мной, но и с окружающими. И еще, я даже не был уверен, что у меня получится, но почему-то очень хотел привезти сюда однажды Машу.

Инну похоронили в России. Я не был на похоронах. Не хотел больше ничего знать о своей бывшей жене. Для меня это был перевернутый лист и теперь нужно было что-то делать со своей дальнейшей жизнью. Нужно было как-то брать себя в руки и исправлять свои ошибки и промахи.

И для начала мне нужно было поговорить с Машей. Наш разговор стал отправной точкой не только для меня. В тот вечер, когда ее отец набил мне морду, я понял, что чтобы ни случилось с нами дальше, я все равно ее люблю. И никогда не переставал. И готов на все, чтобы она была рядом. Я знал, что она может только одним своим присутствием в моей жизни, залечить мои раны и вытащить на свет. Мне было проще пустить ее в свою жизнь.

А вот с Машей все было не так просто.

С ней судьба поступила жестоко. Юная, неопытная, доверчивая и влюбленная. По ней за один вечер проехались все, кого она любила, а потом ушли и оставили одну. Я так ненавидел себя за то, что повелся. Но Инна организовала все слишком правдоподобно. Сюжет для нашей лавстори слишком затасканный, но этот Антон со своим рассказом, охрана, свидетели. И боль в груди от предательства. Нет, я себя не оправдываю и не горжусь тем, что сделал. И очень хотел, чтобы Маша услышала мои молитвы и просто дала мне один маленький шанс.

Но, наверное, спасибо на том, что она хотя бы простила меня.

Проснувшись утром в машине, я понял, что мне придется не жить, а просто существовать в этом мире. Она меня простила, но больше видеть не хотела. А я смириться не мог. Рвался к ней. Хотел вымаливать прощение на коленях. И только Матвею удалось остановить меня. Он рассказал о психологе, которого начала посещать Маша. А я готов был себя по стене размазать, за то, что не оценил масштаба ее страданий. Но я верил, что своей любовью исцелю ее.

И исцелил бы, но не знал сколько ждать. Поэтому тоже записался к Александру на прием. И втянулся. Оказывается, мои тараканы те еще артисты, и мне самому была нужна.

Я рассказал психологу о Маше, и он попросил дать ей время. Александр обещал, что вытащит ее. Но если я буду крутиться рядом и мешать ему, вряд ли у нас у всех что-то получится.

И я согласился. Тем более Маша просила. Но оставить насовсем ее не мог.

Всегда интересовался у Александра ее успехами, а заодно и в своей голове наводил порядки. Но при этом с трудом сдерживался, чтобы не встретиться с ней и только понимание того, что для нее мое отсутствие жизненно необходимо, не давало мне развязать себе руки.

И вчера наша встреча у Котова была совершенно случайной. Я даже специально назначил Котову позднее время, чтобы не столкнуться с Машей. Но видимо он что-то не до понял, и мы не то, чтобы встретились, мы провели ночь в одной постели.

Конечно, до официального разрешения на общение с Машей от Александра оставалось еще два месяца, сразу же после окончания курса лечения, но все произошло почти само.

С моей стороны только желание быть рядом и немножко наглости. Но я не мог по-другому.

Красивая, нежная, немного испуганная, но такая смелая. Мне так много хотелось ей сказать, объяснить, но я с трудом сдерживался. Смотрел на нее и понимал, что я скучал. Что она мне нужна. Даже знакомство с Никитой меня не смутило. А еще был благодарен судьбе за то, что заставила меня сидеть под дождем на лавочке, размышляя о том, как мне вернуть мою принцессу. Если бы я уехал тогда, то ничего бы не было.

А теперь я был готов ко всему. Даже согласился на ночлег у родителей, но честно вернулся за забытыми документами и залип. Раскрытая и стонущая во сне Маша — это предел всему. И я не хотел ее пугать, но так получилось. И я рад, что все вышло именно так.

Потому что сейчас я как никогда понимаю, что это моя женщина. Моя судьба, моя жизнь. И я сделаю все, чтобы доказать это своей маленькой принцессе. И никуда ее не отпущу. Никогда.

24

Маша

Я сладко потянулась. Не знаю, когда тревожный беспокойный сон перешел в чистое блаженство, но выныривать из этого тепла и уюта совсем не хотелось. И только что-то тяжелое сковывавшее мои движения заставили меня открыть глаза.

Твою мать. Опять Торопов.

Только в этот раз он не просто сидел на стуле, а забрался под одеяло, прижался ко мне, обвив своими руками мое маленькое тельце и тихо посапывал в мою шею.

Я ждала его весь долгий вечер. Но когда часы перевалили за одиннадцать, не выдержала и легла рядом с Никитой на диване. Предыдущая бессонная ночь не дала мне долго маяться без сна, и я почти мгновенно уснула, ругая себя, что за все время так ничему и не научилась, и осталась такой же наивной и доверчивой, как и раньше. Ведь будь я хоть немного рассудительней, ты давно бы выкинула все мысли из головы о самом красивом парне и провела время с пользой для себя, не ожидая его и не поглядывая на входную дверь каждые пять минут.

Но с собой было очень трудно бороться. Особенно после ночи, проведенной рядом с Владом.

У меня утром болело все тело приятной сладостной болью. И это было так неожиданно. И так неловко. Я проснулась в комнате одна, а от стыда хотелось забраться под одеяло с головой. Воспоминания заставляли меня краснеть и задыхаться от неловкости.

Честное слово, я не настолько наивна, чтобы не знать, чем двое занимаются в постели, но такое. Это вообще нереально. Во-первых, я представления не имела, что можно так долго и так много. До тех пор, пока просто не остается сил ни говорить, ни двигаться, ни думать. Во-вторых, это было так неприлично. Ну, правда, как можно назвать приличными ласки, когда Торопов языком вытворял такое, что я просто замирала от острого наслаждения. Ах да, и ласкал ни где-нибудь, а прямо там, между ног. Фууух! Даже не верится, что это было со мной.

А его поцелуи? Это сначала он был нежным и неторопливым. А потом просто только одними прикосновениями губ заставил меня выгибаться ему навстречу, искать его руки и дрожащим голосом шептать его имя. И больше ничего вокруг не существовало. Я полностью потонула в Торопове. Настолько, что его «хочу, чтобы ты сверху была» и «повернись на живот и встань на колени» или «кончай, принцесса, давай, моя сладкая» не вызывали ни стыда, ни неловкости. Я была такой смелой. Смотрела в темные от страсти глаза Торопова и насаживалась на его член так, как будто это было в последний раз, заставляя нас обоих стонать в унисон. И это было так улетно, что я повторила бы все это, не задумываясь. Даже сейчас мурашки по телу. И, кажется, между ног снова горячо и влажно. Разве так должно быть? Разве нормально только от одних воспоминаний возбудиться и хотеть снова этого опытного и слишком щедрого на сладкие ласки демона? Боже, в кого я превратилась за одну ночь? Но самое странное, что мне было все равно. И только часто бьющееся сердечко, и краска смущения на лице, говорили о том, что не все потеряно и возможно у меня есть шанс снова из развратной блудницы превратиться в приличную благоразумную девушку. А вот отсутствие мои трусиков и примерка новой чистой футболки Торопова никак не сопутствовали моему преображению в прежнюю ипостась.

Я сжала кулачки и решила, что обдумаю все потом. А сейчас при встрече с Владом сделаю вид, что ничего произошло. Мне было страшно и волнительно выходить из его комнаты. Но я понимала, что оттягивать нашу встречу было бессмысленно. И чем быстрее я взгляну в глаза Торопову, тем легче мне будет понять себя и свои желания.

Но все оказалось не так просто.

Я замерла перед тем, как войти на кухню. Никита и Влад мило беседовали и судя по запаху, пекли блины. Это было так неожиданно, что я просто стояла и молча слушала их диалог. Я даже мысленно не могла предположить, что эти двое могут найти общий язык и довольно неплохо проводить субботнее утро.

А потом Никита удивил меня. И Торопова тоже. Так сильно, что Влад похоже растерялся и просто не мог ответить. Странно, но это неприятно царапнуло по груди. Наверное, потому что я не меньше Никиты хотела знать почему я была в его постели. Ведь должна же у меня быть какая-то причина, если отбросить оправдание в виде помутнения рассудка и слишком настойчивого поведения Торопова. Но развить мысль не удалось. Нужно было спасть Торопова, пока он не наговорил глупостей, о которых будут сожалеть все.