- Держись! – крикнул он приятным баритоном и ухватил ее за руку своей большой ладонью. От звука и тембра его голоса Вика вздрогнула. Моментально собравшись, она судорожно вцепилась в протянутую ей руку. Он ловко подхватил ее второй рукой, и прилагая некоторые усилия, вытащил отяжелевшее от воды тело Виктории. Она помогала ему изо всех сил, цеплялась ногами, как обезьянка, пока благополучно не взобралась на сиденье, позади своего спасителя. Тяжело дыша, она крепко обвила его руками за талию и прижалась к его спине.

- Ты в порядке? – глухо спросил он, поворачивая голову к ней.

- Кажется, да, – неуверенно проговорила Виктория. – Спасибо тебе, –  выдохнула она ему в самое ухо.

- Да не за что, - неопределенно пожал он плечами. –  Испугалась? Или не успела?

- Скорее, не успела.

- Ну, вот и замечательно,  - с какой-то непонятной интонацией проговорил он. – Держись, русалка, отвезу тебя на берег!

Скутер мгновенно взревел и понесся к исходящему злобой Прохору. Удивительней всего, было то, что здоровенный пес кинулся к ним с радостью, мгновенно замолчал и  приветственно замолотил воздух хвостом. Новоявленный спасатель наяд и русалок, уверенно подхватил Викторию на руки и молча донес до разложенного на песке полотенца. Усадив ее и присев на корточки рядом, незнакомец, как-то очень по-свойски похлопал по мохнатому боку Прошку, и отстранил рукой настырную влажную морду, насмешливо произнес:

- Прохор, иди уже, погуляй! Иди, иди... Ничего с твоей хозяйкой не случится. Потом, потом... Беги, Прохор. Гулять!

Прошка выжидательно взглянул на Вику, как будто спрашивая у нее разрешения.

- Иди, иди... Гулять! – ответила на его немой вопрос Виктория и огромная собака тут же умчалась по своим собачьим делам, оставляя людей заниматься своими человеческими. Но они ничего не делали, а молча смотрели друг на друга. «Боже! Какое знакомое лицо... – разглядывая его, думала Вика. – Он не красавец, но, безусловно, он хорош собой. Такая спокойная, уверенная, надежная и притягательная сила исходит от него. Мужчина. Не зеленый юнец и позер, а именно уверенный в себе взрослый мужчина...». Она физически ощущала, как его глаза также прицельно изучают ее лицо и тело. Словно спохватившись, он осторожно начал массировать икры ее ног, якобы сведенных судорогой в холодной воде. Молчание затягивалось. Прошла минута, другая, третья... Тишина перестала быть просто паузой, она начинала обретать некий особый смысл: когда едва знакомые женщина и мужчина надолго умолкают, это сближает больше всякого разговора. Не выдержав, молодой человек, убрал руки и пристально посмотрел Виктории в глаза. Больше ровным счетом ничего не произошло. Просто посмотрел ей в глаза, и  все. Но именно в эту секунду в ушах у Вики раздался серебристый звон, разум утратил способность воспринимать и анализировать, а со зрением вообще  приключилось нечто  небывалое: окружающий ее  мир  сжался,  погружаясь  в темноту, и осталось только небольшое сияющее пятно. Именно  в  это волшебное пятно и угодило  лицо  незнакомца.

- Все в порядке... – внезапно охрипшим голосом, будто почувствовав что-то,  произнес он. -  Вода еще недостаточно прогрелась на солнце, и холодные ключи  бьют из-под земли. Я бы не советовал тебе заплывать так далеко от берега. Сейчас, по крайней мере...

Виктория смотрела на него долгим, изучающим взглядом. «Как странно. Эти черные, цепкие, осторожные глаза. Они  проникают в самое сердце. Глаза воина. А его голос... Я знаю этот голос. Все его оттенки и переливы. В разных ситуациях и в разном настроении. Этот голос я узнаю из тысячи... Другого такого нет! Совершенно демонический, вампирский голос. Если голосом вампир очаровывает и полностью подчиняет свою жертву, то я его жертва. Жертва его голоса и его бездонных глаз... »

- Прости. Я не представился... – продолжал он, но Виктория невежливо прервала его на полуслове.

- Не нужно. Имя мне скажет очень мало. А главное, я вижу и чувствую без имени. Еще раз спасибо тебе. Ты появился во время...  – Вика резко поднялась и целомудренно закуталась в полотенце, она одним движением легко подхватила свою одежду, собираясь тут же покинуть своего собеседника, но он схватил ее за плечи буквально налету и  повернул лицом к себе. Он был гораздо выше, Виктория едва доставала ему до плеч и под его руками ее обнаженная кожа пылала. «Не может быть. Это какое-то наваждение. Его глаза, его голос и его запах. И его прикосновения...»

-  Я чем-то обидел тебя? – он вопросительно изогнул бровь и убрал руки с ее плеч. - Если это так, то прости меня, пожалуйста. Я бываю иногда бестактен. И мне редко приходилось спасать тонущих девушек, может быть я спас тебя как-то не так, как это принято делать в обществе... – попытался он пошутить, чем вызвал улыбку на лице сбитой с толку Вики.

- Ты не помнишь меня? -  безнадежно проговорила она и просто растворилась в глубине его глаз.  – Скажи, совсем не помнишь?

- А мы с тобой знакомы? – от этих слов Виктория вздрогнула. - Прости меня... – он сморщил нос и кривовато улыбнулся. – Я снова говорю, что-то не то... Я хотел сказать, что если бы я однажды увидел тебя, то обязательно бы запомнил. Но, я не помню. Значит, мы не знакомы, увы. Но, у нас есть такой шанс сейчас. Давай воспользуемся им. Воронов Сергей, - он церемонно наклонил голову перед Викторией и дурашливо откланялся. Она продолжала смотреть на него и на его попытки сгладить шероховатости. «Воронов... Как символично, однако. Волосы цвета вороного крыла. Черные глаза с хищным блеском. Ты не простая птица... С тобой будет сложно...»  и вдруг ее пронзило словно молнией, Вика замерла на месте. «Какая же я дура! И чего  я от него хочу? Конечно, он очень сдержан и осторожен. Он искал меня, но он устал от тщетных бесполезных поисков. Он боится ошибиться, снова и снова ошибиться, принимая желаемое за действительное. Я должна быть терпеливой. Он почувствует меня, обязательно почувствует. Не зря же мне пришло на ум сегодня искусство любовной страсти, которым в совершенстве владела известная на все Афины гетера, его гетера, которую он любил до исступления. Только терпение... Он почувствует меня обязательно каким-то внутренним зовом...»

- Очень приятно. Марголина Виктория. Ваша новая соседка, – улыбнулась она, показывая ямочки на щеках.

- Подожди... София Александровна Ртищева, она тебе кто?

- Моя тетушка, а я ее племянница. А предатель Прошка был моей надежной охраной... – усмехнулась Виктория. Сергей улыбнулся своей многозначительной улыбкой, и его черные глаза засветились дьявольским блеском.

- Странно. Я тебя здесь раньше никогда не видел.

- Да, редко я балую тетю своим присутствием, но сейчас я здесь. Только вчера приехала, а уже практически успела утонуть. Если бы не ты... – и Вика посмотрела на Сергея своим коронным быстрым, пронзительным взглядом из-под ресниц, от которого мужчины столбенели на месте и начинали лепетать какую-то ахинею.

- О!... – он действительно утратил дар речи на долю секунды, но быстро пришел в себя. -   Не стоит так часто меня благодарить. Хотя скрывать не буду, мне приятно это слышать. Да и спасать тебя мне было в удовольствие, Виктория Марголина... – бархатным мягким баритоном проговорил он и усмехнулся. «Черт! Как он держит  удар. Какой молодец! Если бы я была таким мужчиной, то меня, наверное, тоже было бы сложно убить наповал сверканием глаз и трепетом ресниц. Но, тем не менее. В цель я попала!», – лучезарно улыбнулась Вика своим мыслям и решила строго следовать  искусству любовной страсти. «Первый тур отыгран безупречно. Что ж... Готовься ко второму, мой забывчивый герой. Очень тонкий момент, но у меня есть тетя Соня. Она лучше любого осведомителя. Ты почувствуешь  невидимые  нити судьбы, которые нас связывают, и будешь думать обо мне...»

- Мне пора, - сосредоточенно и деловито проговорила Виктория уже совсем другим тоном, и повернувшись спиной к Сергею быстро зашагала по узкой тропинке, чувствуя на себе его пристальный взгляд. «Ты будешь думать обо мне...» - напоследок, словно невидимый накинутый шлейф, оставила она ему свои мысли.

Позже, сидя у зеркала в своей комнате, Вика с пристрастием рассматривала свое отражение. Она миллион раз до этого момента видела его, но сегодня особенно пристально вглядывалась в свое зеркальное отражение. Длинные, густые, волнистые волосы темного насыщенного цвета каштана, безусловно, были ее гордостью. Ухоженные брови, густые длинные ресницы, аккуратный нос с легкой горбинкой, пухлые чувственные губы – природа и родители щедро одарили ее. Но больше всего на ее лице притягивали глаза. Большие, выразительные, оленьи... Их радужка меняла цвет. Ее настроение, эмоции, цвет наряда, наконец, как будто насыщали или приглушали гамму их оттенков, от густого шоколадного до зеленовато-бежевого, словно хамелеоны они меняли окраску.  Вика заметила эту особенность давно, но чтобы не объясняться без конца по этому поводу, сама же распустила слух, что пользуется линзами. Она всегда была довольна своей внешностью, но сегодня взгляд в зеркало ее совершенно не радовал. Ей хотелось быть ослепительно красивой для него, чтобы ее внешняя оболочка привлекла его к ее внутренней сути, и ему захотелось утонуть в ее переменчивых  глазах и раствориться в ней. «Стань всем для него. Всем, без чего он не сможет жить».

Древнейшее искусство любовной магии, которому обучали древнегреческих гетер и японских гейш – это страшное, мощное оружие, способное сокрушить самый стойкий бастион мужского самолюбия. Попав на крючок к подобной обольстительнице, мужчина будет свято верить, что он был охотником и его выбор был действительно его выбором. Гетера – это спутница, подруга, муза, женщина, ведущая свободный, независимый образ жизни. Эти женщины выдающегося образования и способностей, они были достойными подругами величайших умов и деятелей искусства своего времени. Они развлекали, утешали и образовывали мужчин и не обязательно торговали телом, а скорее щедро обогащали знаниями. Подобная искусительница могла отказаться от близости с мужчиной, если он ей не нравился.  Интеллектуальное и эстетическое общение с ними ценилось гораздо выше, нежели просто постель. Гетеры могли и танцевать, и играть на музыкальных инструментах, но больше всего они ценились за умение вести беседу – причем, часто на серьезные, философские темы, за широту интересов и взглядов, порождающих именно ту их внутреннюю свободу, которая разительно отличала гетер от ограниченных афинских жен и вульгарных проституток, за их живой и проницательный ум. Вот что в первую очередь привлекало и тянуло к ним мужчин, как магнитом! Знаменитый древнегреческий политический деятель и оратор Демосфен говорил, что «уважающий себя грек имеет трех женщин: жену – для продолжения рода, рабыню – для чувственных утех, и гетеру – для душевного комфорта».