- Ты пытаешься учить меня жизни? Читаешь лекции о бизнесе? Переживаешь за мою нравственность? Или, что это? – нахмурился Сергей.

- О, нет, конечно! Просто я пытаюсь объяснить тебе, что если чувство к любимой идет из сердца и души, то тело, естественно, откликается, и плюс видеоряд из качественной порнухи о парочке влюбленных лесби, то получается именно то, что я пытаюсь донести до тебя о сексе между девушками. Только это и больше ничего. Согласись, что это завораживает? Впрочем, когда любовью, а не сексом, занимаются и обычные пары, и геи – это тоже красиво. Просто шкала восприятия у всех разная и нравственные ценности у всех разные. Но, если им хорошо друг с другом, и они любят и любимы, что в этом пошлого? Пошло смотреть на это и комментировать, то чего не понимаешь.

- Я не пытался этого делать, Женя. Меня интересовала совершенно… не техническая сторона вопроса, - неуверенно продолжил Сергей. Его бесило обсуждение интимной жизни  сестры. Здесь он не был профи, и это незнание, а значит, слабость в своих силах, выводили его хуже некуда.

- Я тебя услышала. Не напрягайся так, Сережа. Если немного перефразировать то, что я тебе пыталась объяснить, то это прозвучит так – как женщина, она будет счастлива и удовлетворена на двести процентов. Гарантирую! – она позволила себе легко улыбнуться и сверкнуть глазами в сторону брата. Эта полуулыбка и превосходство во взгляде уязвило Сергея до крайней степени. Он внутренне собрался, и его лицо стало холодной маской. «Пошла ты к черту! Я уничтожу тебя прямо сейчас, чтобы не видеть больше этой гадливой улыбки, сестрица!»

- Я спал с ней и знаю, какой она бывает, когда любит. Я держал ее в своих руках, когда она испытывала именно те ощущения, которые ты пыталась мне объяснить. Так, что твои гарантии оставь пока при себе, они беспочвенны и необоснованны, - наотмашь ударил он словами, перечеркнув двумя предложениями весь бастион слов, выстроенных сестрой. Он хищно смотрел на нее и с жадностью жаждал увидеть разочарование и боль на ее бледном лице. Только железная выдержка, самодисциплина и крепкие нервы, в считанные доли секунды, спасли ее от предательского удара брата. Женька, стояла с невозмутимым видом, но то, что творилось в ее душе, знала только она. «Мерзавец! Мразь! Ненавижу тебя! Ненавижу! Терпи, ты сильная, ты сможешь стерпеть и это».

- Мужчин так легко обмануть, особенно, когда они сами готовы обманываться. Даже у меня, когда я хотела быть убедительной, это получалось неоднократно. Так, что, прости, но это ничего еще не значит! Но тебе же важно другое. Не буду тебя дальше разочаровывать, ведь блаженство в неведение. Блаженствуй, Сережа! – нежно промурлыкала она. Она видела, как ходят желваки на  его лице, как он борется сам с собой и со своими сомнениями, и испытывала при этом невыносимую радость от его боли. Хороший повод расставить все точки над «и» в их личном соперничестве, Виктория к которому, имеет весьма отдаленное отношение. Просто ее одновременное появление в жизни каждого больно столкнуло их лбами. Теперь уже был повод повоевать по-мужски -  по-семейному никогда не получалось. По-семейному все обиды прощались, и им не придавалось значения. Они оба были недовольны друг другом, претензий и недосказанностей действительно накопилось, потому что очень они были похожи друг на друга, но и такие разные одновременно.

- Понятно.  Женщина, если захочет сделать больно, сделает это самым изуверским образом, - тихо произнес Сергей. – Считай, что это я проглотил и не поперхнулся, сестрица!

- Мне виднее, братец! – так же тихо ответила ему Женя.

- А тебя не смущает статус в обществе вашей, так сказать, ячейки? По первости это, конечно, возбуждает – вызов заскорузлости, сплошной романтизм и эпатаж. А дальше? Когда пройдет первый флер, и откроются глаза? Вам обеим, можно сказать, сказочно повезло, что вы дети своих родителей. Отличная база для легкой и обеспеченной жизни есть, престижное образование практически в кармане, да и приличная работа за хорошие деньги, при родительских связях, я думаю, не проблема. Наши предки внутренне готовы к чему угодно с твоей стороны, но и им будет нелегко. Придется придумывать правдоподобную легенду и ей кормить родственников, друзей, знакомых и партнеров, но до какого момента? Люди не дураки, они быстро просекут что к чему, и тогда шушуканье по углам и подозрительность вырастут, как грибы после дождя. А у отца бизнес. О Викиных родителях я даже заикаться боюсь. Марголины известны в Москве и в определенных кругах их фамилия много значит. Ее отец -  военный, Женя! Причем из потомственной семьи военных. Могу себе вообразить его реакцию на подобное заявление дочери. Ты не боишься, что однажды он пристрелит тебя от безысходности?

- Я знаю, что все это не просто. Более чем не просто. Это дьявольски тяжело, но не безнадежно по итогу. Сплетни, пересуды, предположения, подозрения через какое-то время исчезнут и потом все про них забудут, если новую пищу для слухов не давать. Я думаю, что вряд ли многие из нашего окружения будут шокированы моим поступком, а папин бизнес, который достанется в конечном итоге тебе, вряд ли так пострадает от этого. Ты лукавишь, Сережа. Его дело растет и процветает совершенно не потому, что все разговоры в прессе исключительно положительны и благопристойны. О чем ты, Сережа? А родители Виктории, я думаю, не звери и не монстры. Она их единственный ребенок. Они, как положено, выдержат паузу, погневаются и простят. Ну, а если не простят сразу, то время, сам знаешь, хороший лекарь. Со временем все встанет на свои места. А сложности есть всегда и во всем. Ты думаешь, если она предпочтет тебя, у вас сложностей, проблем и прочего не будет никогда?  Очень сомневаюсь, уж прости.

- По крайней мере, она сможет смело и гордо отвечать на вопросы: « А вы замужем? А кто ваш муж? А чем он занимается? А есть ли у вас дети? А сколько? А на кого похожи – на папу или на маму?», а не нести на белом глазу придуманную легенду. В двадцать лет это сработает, в тридцать тоже, но потом вряд ли. Дама в сорок лет, никогда не состоящая в браке, не имеющая детей и отвечающая на все вопросы о своей семье уклончиво и неясно, вызывает только жалость и сочувствие. Бедняжка! Очень я сомневаюсь, что в таком возрасте захочется эпатировать публику и расписывать свое житье-бытье с себе подобной. Да люди просто бегом побегут от нее подальше, чтобы не испачкаться. Ложь! Одна сплошная ложь и вранье всю жизнь. Это будет так, если у вас не появятся, описанными тобой способами, дети. До их появления вы живете, как хотите – впариваете всем все, что угодно, люди у нас доверчивые – поверят. Но дети убьют ваш союз окончательно или сделают его невыносимым до такой степени, что вы сами разбежитесь. У нас не Амстердам. У ребенка все должно быть, как положено – мама, папа, бабушки, дедушки, тети и дяди. И плевать, что вы будете замечательными мамами, папы-то хоть какого-то завалящего нет, и не будет никогда. Значит, снова ложь и вранье. Жизнь, построенная на обмане – это, я скажу тебе, не жизнь, а идиотизм высшей пробы. Ладно, если вы только себе ее испортите, а если не только? Подумай, Женя! Крепко подумай, прежде чем обрекать любимого человека на ад при жизни! Я предполагаю, что когда-нибудь, однажды, она проснется вся в слезах и скажет, что не простит тебя никогда, потому что ты сломала ей жизнь и эта жизнь ей не в радость, а одно сплошное мучение и боль. Что ты сделаешь? Отпустишь ее в свободное плавание? С разбитым сердцем, с утраченными иллюзиями, с потерянным ориентиром в жизни, уже не такую молодую и хорошенькую, как это было раньше и с вселенской грустью в глазах? У тебя хватит духу сделать это? Отвечай, Евгения, мать твою!

- Нет, такого я сделать не посмею,- тихо ответила Женя. Тишина, повисшая в гараже, после громких и хлестких слов Сергея, была, как на кладбище. Минута, другая… - Но, почему ты решил, что все будет именно так? – подала она, наконец, голос. – Откуда ты можешь знать, что наша жизнь сложится именно так? А твоя жизнь, наверное, как противовес, будет сказочно хороша? Только потому, что это ты? Или потому, что ты хочешь, чтобы было именно так? Я не идиотка и смотрю на жизнь реально, и понимаю, что есть оптимистичные прогнозы и есть пессимистичные. Как правило, получается нечто среднее и то, в редких случаях, когда оптимизма не хватает и человек делает все для того, чтобы плохое непременно сбылось и осуществилось. Это в природе человека ждать и готовиться к концу света. Все ждут чего-то плохого и омерзительного, и вот оно приходит. Все опускают глаза долу и восклицают: «Вот оно! Как ждали, так и вышло! Нет в жизни счастья, так зачем желать, стремиться и прилагать усилия, ведь ничего хорошего уже быть не может, как ни старайся!». А ты не допускаешь такой мысли, что с тобой, хоть ты и успешный, уверенный в себе мужчина, может случиться именно такая же ситуация, какую ты так ярко обрисовал мне? Что женщина, которую ты любил и не мог надышаться на нее, точно также в слезах заявит тебе такими же точно словами и смысл в них будет точно такой же? И плевать, что когда-то она могла гордо и независимо говорить, что она твоя жена, что у вас трое детей и все как один похожи на папу. Никто ни от чего не застрахован. Только не приплетай сюда меня и Вику! В любой семье может случиться похожая ситуация, в нормальной, в ненормальной. Это жизнь… И очень большой процент успеха зависит от того, что за женщина стоит за каждым  конкретным мужчиной. Ты и сам это прекрасно знаешь, ты почувствовал в Виктории эту силу и теперь готов из кожи вон вылезти, но удержать ее возле себя. Но, тебя ждет разочарование. Не надо думать, что все в мире женщины поголовно спят и видят себя обеспеченными домохозяйками на Рублевке, и что непременно все они глупые идиотки, у которых трагедия жизни – испорченный маникюр. Если тебе нужны именно такие, можешь смело забирать их всех в кучу и жить, как принято в твоем обществе – утром жена, днем секретарша, вечером любовница, а ночью, как получиться. От таких куриц меня тошнит и выворачивает наизнанку, тебе только такие и нравились в свое время. И я, знаю, что Вика такой идиоткой не является. Понимаешь? Она другая и хочет другого. Она, может быть и поживет с тобой какое-то время, а потом сбежит от тебя, как от господина Гольдберга, потому что у вас план жизни на ближайшие пять, десять, двадцать лет расписан в органайзере и вы каждый час сверяетесь с ним, чтобы четко знать, что все идет по плану. Я даже могу рискнуть и дать тебе фору, братец! Что ж дерзай! Попробуй справиться с ней и заставить ее полюбить, то, что ей противно! Как только ты вздохнешь с облегчение, потому что тебе вдруг покажется, что все отлично и план не нарушен, она взбрыкнет - и только ты ее и видел! - она нагло рассмеялась ему в глаза и ее смех, раскатисто разносился под сводами гаража. -  Мы с тобой не соперники, Сережа! Нет. Соперничать нам не в чем – ты это ты, я - это я, и этим сказано все. Я, дура, распиналась перед тобой битый час, а нужно-то было просто сказать – любишь ее, значит сделаешь все, чтобы она была счастлива. Вот и все! Я не буду устраивать козни против тебя, Боже упаси меня от этого, братец. А я буду лишь издалека наблюдать за тобой и ничего не буду предпринимать. А зачем?  Так, что удачи тебе и не держи на меня зла. А теперь, прости. Мне и правда, уже очень давно следовало бы переодеться, - она улыбнулась ему и быстро-быстро прошла мимо, оставляя Сергея наедине со своими невеселыми мыслями.