Эдит стояла у камина, совершенно не чувствуя его тепла. Она заставляла слугу снова и снова подкидывать дрова, но устав от его мигания перед глазами, отругала и прогнала. Костлявая рука дамы, коснулась массивного ожерелья на шеи, и женщина тяжело вздохнув, прикрыла глаза. Как же она любила, когда ее прекрасная дочь одевала эти рубины, они так шли к алым губам Габриэлы. А теперь графиня носила их в память о дочери, прекрасно зная, что с ее бледной кожей, ожерелье смотрится вульгарно. Столько лет прошло, а она также тоскует по своей девочке, и вряд ли тоска пройдет пока Эдит жива. А теперь и ее мальчик... Дитя, которому ее дочь даровала жизнь, ценою своей. Она поклялась защищать и оберегать внуков, но не сдержала слово данное Габриэле на смертном одре. Эта тварь, грязная девка, графиня скукожилась чувствуя непреодолимую ненависть, отняла ее горячо любимого внука.

Только старая дама опустилась в мягкое кресло, как услышала шум доносившийся из-за двери. Выглянула и увидела прислугу табуном устремившуюся вниз. Схватив черный халат, графиня последовала за ними, не понимая почему, так поздно никто не спит.

Мишель терпеливо ждал, облокотившись о стену. Он велел Эйбуту собрать в холле всех служанок. Тот удивился столь позднему приказу, но возрождать не посмел. Теперь граф наблюдал, как растрепанные девушки в одних ночнушках спешат выстроиться перед ним.

Когда дворецкий сообщил, что все в сборе, Мишель обвел присутствующих тяжелым взглядом. И боковым зрением заметил на лестнице черное пятно. Обернулся и увидел бабушку, медленно спускающуюся вниз. На ее сморщенном лице отражалась тревога и недоумение. И он понял, что она собирается вмешаться.

- Дражайшая графиня, прошу вас удалиться в свои покои,- произнес Мишель, голосом не терпящим возражений. Он прежде не позволял себе грубость в отношении бабушки, но теперь ситуация вышла из-под контроля. Пожилая дама замерла, будто решая, что ей делать, но встретив злой взгляд внука, развернулась и затрусила прочь, не скрывая глубокой обиды.

- А теперь вы дамы, раздевайтесь!


10 ГЛАВА

Девушки растерянно переглядывались друг с другом, не спеша выполнять приказ графа. Даже Эйбут от удивления открыл рот, оголив свои неровные, желтые зубы. Потеряв остатки терпения, Мишель подошел ближе к прислуге сложив руки за спиной.

- Вы плохо слышите?- недовольно бросил мужчина,- Я сказал, раздевайтесь, не заставляйте применять силу!

Одна за другой перепуганные служанки, стали скидывать с себя ночнушку, пытаясь прикрыть наготу дрожащими руками. Когда оголились все, и одежда небрежно покоилась у их ног, Мишель направился вдоль прислуги разглядывая обнаженные тела.

Первые несколько девушек были чисты, их пухлые тела украшали лишь родинки. А следующая стояла дрожа от страха, и ее впалый живот разрисовали длины, кривые шрамы. Заметив, что граф остановился напротив нее внимательно рассматривая, она сильнее прижала руки к груди, глотая беззвучные всхлипы.

- Откуда?- спросил он указав головой на увечья.

- Не-не помню,- потупив взор ответила та.

Тела следующих трех служанок были также исполосованы рубцами, но Мишель прошел мимо них. И остановился лишь напротив единственной, которая посмела смотреть ему в глаза. Ее юное лицо обезображивал грубый шрам, а плечи, грудь и живот, которые она вовсе не прятала, не имели живого места.

- Может ты мне скажешь, кто наградил тебя такой красотой?- спросил граф потемнев от гнева.

- Скажу,- промолвила тихо служанка,- Ваш покойный брат постарался...

- И с остальными?- голос Мишеля охрип.

- И с остальными...

- Клейм заткнись,- вмешался было Эйбут, но господин смерил его убийственным взглядом и тот сжался.

- Пошли все вон,- бросил девушкам Мишель, поспешно направившись к лестнице. И когда его грозный силуэт, скрылся на втором этаже, стены замка сотряс яростный возглас:

- Бабушка!

Эдит Дельмас вздрогнула, услышав голос внука, который казался незнакомым. Она только и успела обернуться, когда двери в ее покои с грохотом раскрылись.

- Ты сейчас же расскажешь мне правду,- зарычал Мишель, сверкая глазами налившимися кровью,- Или я за себя не ручаюсь!

Графиня ждала этот разговор, она поняла, что он неизбежен, когда услышала команду внука "Раздеться" адресованную служанкам. Кто-то проболтался и сомнений, кто именно не было. Проклятая девчонка, мало того забрала жизнь Габриэля, а теперь и память о нем омрачила.

- Говори!- потребовал снова Мишель, встав напротив старой дамы, которая на его фоне казалась иссохшей каргой.

- Твой брат был болен,- выдохнула женщина, спрятав подрагивающие руки в складках платья,- Это ты хочешь услышать?

- Больные такое не вытворяют!- взвыл граф, взъерошивать свои волосы.

- Это проклятие Габриэль унаследовал от вашего отца,- рухнув в кресло промолвила Эдит,- Я так молила бога, чтобы оно обошло вас стороной, но видимо он не внемлил моим молитвам. Я так старалась чтобы ты забыл тот ужас...

- Что ты говоришь?- Мишель не понимал невнятные слова бабушки.

- Ты был крошечным, когда я узнала страшную тайну твоего отца. Я провожала тебя на сон, и мы услышали крик твоей матери. Открывая дверь ее комнаты я и помыслить не могла, какой ужас там увижу. Твой отец с обезумевшим лицом, навис над моей девочкой сжимая кинжал в руках. Ее тело было усыпано порезами, а острое лезвие приближалось к животу, в котором был твой брат. А ты, глупыш последовал за мной и увидел весь ужас. Я так боялась, что твой разум повредиться после произошедшего, и даже подумать не могла, что беда коснется Габриэля... Позже дочь рассказала, что этот недуг мучил твоего отца с детства. Он зверел и творил страшные вещи, а к рассвету просто не помнил о содеянном. Она рассказывала ему в слезах, и он рыдал вместе с ней, вымаливая прощения. Габриэла любила мужа и молча терпела все издевательства. А я любила твоего брата, и не могла отвернуться от него из-за страшного недуга.

- Ты должна была рассказать мне!- воскликнул Мишель, до глубины души поразившись услышанному,- Сколько лет ты покрывала эти издевательства в моем доме?

- А что бы ты сделал, Мишель?- устала промолвила дама,- Посчитал бы его прокаженным и отослал подальше от себя в монастырь?

- Я бы нашел выход, должно существовать излечение!

- Нет, думаешь я не искала,- отмахнулась графиня,- Когда я впервые узнала, что проклятие перешло к моему мальчику, не поверила, списав происшествие на юный возраст. Ведь ему было тогда всего двенадцать, а я так боялась страшного недуга. Он пришел ко мне весь в крови, признавшись, что убил свою любимую кошку. Я спросила за что, а Габриэль, рыдая, ответил не знаю. Но подобного не повторялось... До шестнадцати лет. А потом конюх обвинил мальчика в том, что он чуть не задушил его дочь. Я заставила их молчать, заплатив немалую сумму. И конечно стала искать лечение, но сколько врачей не осматривали внука, сколько целителей не давали своих снадобий, пророча скорое выздоровление, ничего не помогало. Изолировала его, но когда наступали те темные моменты, он крушил все вокруг, начиная вредить себе. Габриэль не виноват, что унаследовал проклятие, думаешь он этого хотел? Разве ты помнишь его жестоким? Или грубым? Вспомни!- утерев слезы потребовала Эдит,- Он всегда был веселым, жизнерадостным мальчиком.

Да, Мишель помнил его именно таким, беззаботным, шебутным младшим братом. Оттого и в слова бабушки было сложно поверить.

- Восемь лет,- опустив голову произнес граф, - Восемь лет ты скрывала правду. Восемь лет, уму непостижимо! Ты превратила родовой замок в пристанище дьявола. Ты поощряла его безумия, приводя к нему новых девушек. Это ты должна быть проклята за содеянное.

- Не говори так!- прокричала графиня,- Я просто боялась, что он навредит себе. Хотела спасти его и защитить! Кто они эти девушки? Рабыни, которые не подбери я их, давно бы сгинули. А здесь они под крышей в тепле и сыты. Габриэль, лишь малая плата за их жизнь.

- Да, ты сама безумна! Брата нужно было защищать от тебя! - прорычал Мишель ей в лицо,- Если бы ты только рассказала, я нашел бы выход, и он был жив! Но нет, ты решила молча потакать пороку, место того, чтобы его искоренить.

- Глупец,- отчаянно выкрикнула старуха,- Ты ничего не знаешь об этом. И благодари бога за то, что проклятие не коснулось тебя. И моли Бога, чтобы оно не передалось твоим сыновьям.

- Вы больны дражайшая графиня! И ваша болезнь сумасшествие,- промолвил брезгливо отшатнувшись Мишель.

- Моя болезнь слепая любовь к детям дочери!

11 ГЛАВА

Мишель метался по комнате, не находя себе места. Распахнул окно и впустил внутрь холодный ветер от которого, тут же замаячило пламя в камине. Слова бабушки не выходили у него из головы, он слышал их эхом снова и снова - "Благодари бога за то, что проклятие не коснулось тебя". Но не коснулось ли? Сейчас душу мужчины бередили сомнения. Все услышанное казалось бредом сумасшедшей старухи, и если бы не изуродованные тела служанок, Мишель не поверил бы в это ни за что. Но факты говорили за себя. И теперь граф не знал, как быть с тайной семьи. Не знал, обошло ли его стороной безумие? Нет, он никогда не был жесток с женщинами. Но на войне в жестокости с ним вряд ли кто-то мог сравниться. Мишель впервые задумался, а нормальна ли его кровожадность? Граф сам лично не морщась пытал пленных, и их боль и крики, не вызывали у него никаких эмоций. Он был безжалостен на поле боя и не щадил никого. Но то была война, а в жизни мужчина не проявлял жестокости. Теперь голову бередили жуткие мысли, что если он не уподобился брату, лишь потому что крови ему хватало на войне?

Слова бабушки не давали покоя. Мишель злился на нее и в то же время отчасти понимал. Уйдя в армию он взвалил на плечи старой женщины все хлопоты по управлению замком. Да и воспитанием Габриэля, занималась непосредственно она, в то время, как Мишель рос самостоятельно. Граф не обязан был служить, так как унаследовал титул и огромное состояние, он получил и обязательства, всем этим управлять и думать о продолжение великой династии. Но еще в пятнадцать лет понял, что его прельщает служба. И когда принял окончательное решение, все очень удивились. Бабушка стала отговаривать, но Мишель был непреклонен. На восемь лет его затянула военная жизнь, поле боя стало домом. Да и двор короля принимал, как героя, женщины сами лезли в постель. А мамаши толкали своих юных дочек к нему под ноги, мечтая выдать их за благородного графа, в придачу и обеспеченного. Он наслаждался таким раскладом, и без страха бросался в бой, не боясь получить очередное ранение.