Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова

И даже тогда… Как понять, что это он?

Понедельник, двадцать девятое сентября. Я начинаю свой тайный и волнующий отсчет до пятницы, моего шестнадцатого дня рождения. Вот тогда и закончится ничтожная жизнь пятнадцатилетней. И тогда же официально начнется великий роман Софи и Джоша Брандстеттера. Полили дожди, подступили ночные заморозки, и листья на всех деревьях в городе окрасились в осеннюю палитру, призывая Софи вытянуть из Джоша признание в любви.

Он объяснился в прошлую пятницу, когда был у нее в гостях, и Софи ответила ему так, как только одна она может:

– Я знаю.

Она работает над коллажем, подбирая для него цвета разных драгоценных камней. Хочет подарить картину Джошу в пятницу утром, перед школой. И вместо подписи начертать «Я тебя люблю» в нижнем углу. Каждый год она подписывает открытки на мой день рождения теми же самыми словами.

Просто удивительно, как по-разному можно понять одни и те же слова, даже в написанном виде.

Я только что присела рядом со Стью за наш обычный столик в Фэйр-Граундс. Если считать с начала месяца, то Итан сопровождал меня сюда не реже двух раз в неделю. Иногда он сидит несколько минут со мной и Стью. Иногда берет кофе и уходит. Но разговоры наши всегда проходят просто потрясающе. Он знает, какие вопросы задать и о чем: «Расскажи, что ты подумала, впервые увидев клип на «Mr. Roboto»? Можешь ли ты одновременно учиться и слушать музыку? Как тебе мой стиль преподавания?»

Именно это он спросил у меня сегодня утром, буквально пару минут назад.

– Джози, только честно… – начал он.

– То есть я могу говорить нечестно? – шутливо спросила я. Ну, почти шутливо. Ладно, я не шутила, но постаралась, чтобы это прозвучало как шутка.

– Ага, – он одарил меня улыбкой. – Ага, можно было этого и не говорить, ты права. Но мне правда интересно, что ты думаешь по поводу наших занятий.

– О, все отлично! Мне очень нравится.

– А вот… А мой стиль преподавания тебе как? Может, я слишком много говорю? Вам интересно меня слушать? Понятно?

– Я думаю, – я хотела добавить «что ты идеален», но вместо этого сказала: – Вы прекрасно справляетесь, и менять ничего не нужно.

Он кивнул. Довольно. Облегченно. И мне стало приятно, что это именно я сумела его успокоить.

Я – Кейт, 11:52

Если Итан просит меня высказать мнение о себе, о своем стиле, что это может значить?

Кейт – мне, 11:53

Что ему важно, что ты думаешь!!!!!

Я ставлю телефон на блокировку и поднимаю глаза. И встречаюсь взглядом с Итаном: он уходит, держа в руке свою огромную синюю термокружку с кофе. Он машет мне свободной рукой. Я машу в ответ и поворачиваюсь к Стью. Он нелепо улыбается мне с набитым ртом, прожевывая огромный кусок бутерброда.

– Что? – спрашиваю я.

Он изображает, как я машу рукой. В его исполнении получается очень по-девчачьи.

– Он мне помахал. Я помахала в ответ. Простая вежливость.

Стью глотает, ограничивается мычанием и с довольным видом приканчивает бутерброд.

– Просто посиди в тишине и пожуй, – прошу я Стью.

– А йшт длй.

А я что делаю?

– Поверить не могу, что Джен Ауэрбах считает тебя красавчиком.

Он улыбается еще шире, и я демонстративно прихлебываю чай, не глядя в его сторону. Но размышляю при этом о его бороде и длинных волосах и крайне изумленной улыбке, и потому у меня вырывается:

– Ей не нравится твоя борода.

– Может, ради нее я и побреюсь.

Я ворчу: «Отлично». Как же меня все достало! Особенно этот непонятно откуда взявшийся запах чужих носков.

– Джози! – радостно приветствует меня Кейт, когда я вхожу через черный ход.

– Кейт! – отвечаю я ей в том же духе.

Они с мамой сидят за кухонным столом. Перед ними разложена целая гора бумаги: списки гостей, план рассадки, ответы на приглашения, которые были высланы две недели назад, планы насильственного переворота в Клубе округа Колумбус, где будет происходить торжество.

– Я уже решила, что подарю тебе на день рождения, – объявляет Кейт.

– Вот и хорошо, потому что сегодня уже пятница.

– Линзы. Контактные линзы! – Она поворачивается к маме. – Вот и решение проблемы. Она наденет линзы на мою свадьбу.

– Какой такой проблемы? – Я кладу рюкзак на пол и наливаю себе огромный стакан воды.

– Больше никого в очках на фотографиях не будет, – отвечает Кейт. – Ты бы ужасно выделялась.

– Когда будут фотографировать, я сниму очки.

– М-м, Джози. Вряд ли ты сможешь остановиться на полпути к алтарю, снять очки, сфоткаться и надеть их обратно.

– Ну, вообще-то, – я делаю глоток, – вполне смогу.

– У тебя руки будут заняты цветами, – Кейт чуть ли не канючит.

– Обе руки?

– Джози, ну давай я куплю тебе на день рождения линзы.

Я сажусь на табурет рядом с папиным мини-баром и начинаю медленно крутиться.

– Я бы предпочла козу.

– Что-что?

– Козу. Я каждый год ее выпрашиваю, и, если подумать, это значит, – я останавливаюсь и смотрю на маму, – что я никогда не получаю того, что хочу.

– Ты переносишь лишения с удивительным мужеством, – отвечает она, и я, абсолютно довольная ответом, снова принимаюсь кружиться.

– Ты правда хочешь козу? – спрашивает Кейт.

– Да, и все, кто знает меня, знают, что я хочу козу. Интересно, а ты почему не в курсе?

– Но зачем тебе коза?

– Хочу научиться делать козий сыр.

– Зачем?

– Потому что не умею.

– Можно просто купить козьего молока.

– Если у меня будет коза, покупать не придется.

– А если у тебя будет корова, то и коровье не придется.

– Кейт, не глупи. У нас для коровы слишком маленький двор.

– Джози, это я глуплю? Ну ладно, неважно. Перестань вращаться. У меня от тебя голова кружится.

– Проверь вестибулярный аппарат.

– Ну, козу ты не получишь, поэтому остаются линзы.

– А тебе не кажется, что это несколько странное противопоставление? – Я останавливаюсь. – Речь не о том, чтобы подарить мне или козу, или линзы. Ты можешь купить мне что угодно. И, кстати, почему еще не купила? У меня день рождения уже через четыре дня.

Она пытается применить жест полицейского, но я с нарочитой драматичностью повторяю ее движение.

– И что дальше? – вопрошаю я. Она опускает руку.

– Я была занята подготовкой к свадьбе. – Она аж фыркает, словно это такой очевидный ответ, что не стоило и спрашивать.

– Ну что ж, я не хочу линзы. Просто пойду на свадьбу без очков.

– Ты… – Она шумно хлопает ладонями по столу и вздыхает. – Ты испортишь все снимки.

– Кейт, – пытается утихомирить ее мама.

– Она будет щуриться и испортит фотографии. Скажи ей, что нужны линзы!

– Скажи ей, что это просто тупая свадьба, а не коронация.

– Девочки.

– Джози. Ох! Ты ничего не понимаешь. Свадьба должна быть идеальной. Зачем ты усложняешь мне жизнь?

– Ну что ж, прости, что у меня миопия.

– Господи, Джози! – Она резко вскакивает из-за стола и марширует к себе в комнату.

– Она первая начала, – говорю я маме, делая полный оборот на табурете. – И вообще что-то с катушек слетает. У вас с папой есть серьезный повод для беспокойства.

– Мы с папой и так беспокоимся о Кейт. Она очень плохо переносит стресс. Однако мы и представить не могли, что ты станешь одной из причин стресса.

– Может, папе дать ей таблеточек?

– Джозефина, ты отказываешься от линз, просто чтобы досадить сестре?

– Я вообще не знаю, пойду ли на эту свадьбу. Даже если она состоится.

– Состоится. И ты пойдешь, – мама применяет свой командный тон.

– А линзы я не хочу. И мне не нравится, когда Кейт говорит, что либо я их надену, либо испорчу все фотографии.

– Да, это было чересчур. Я с ней поговорю.

– С папой тоже поговори, потому что сейчас он пропустил важный разговор, который доказывает то, что я ему недавно говорила о Кейт.

– Ладно. Но мне бы хотелось, чтобы ты примерила линзы.

– Ты что, серьезно?

Мама еле слышно вздыхает.

– У меня откроется язва роговицы.

– Не откроется.

– Я могу ослепнуть.

– Не ослепнешь.

Она ждет.

Я ковыряю под ногтем.

– Джозефина, я была бы благодарна, если бы ты примерила линзы ради моего мира и спокойствия. Может, тебе даже понравится их носить.

– А если нет?

– Я была бы благодарна, если бы ты их примерила, допуская мысль о том, что они тебе понравятся.

Кхм.

– Ладно, – говорю я и прокручиваюсь еще раз. – Ради тебя. Не ради Кейт, потому что мне вообще не понравилось, как она все это преподнесла.

– Спасибо.

– Но если я потеряю зрение, Кейт должна будет стать донором роговицы.

– Рада слышать, что ты подходишь к делу разумно. – Мама собирает бумажки и аккуратно рассовывает их по четырем разноцветным папкам.

Не успела я и тридцати двух секунд пробыть в комнате, как сюда без стука врывается Кейт, обнимает меня по-настоящему – а не по-волейбольному, – и мне становится трудно злиться на нее дальше. И все же я справляюсь.