Юлия Ляпина - Любовь и случай

Среда встретила срочными звонками с работы. Плюнув на больничный и ноющую голову, Катя собралась и поплелась в офис. Работа хорошо отвлекала, только вот сотрудники косились на нее с изумлением – всегда тихая и сдержанная женщина вдруг превратилась в ехидную язву, бьющую короткими точными репликами точно кинжалами. После того, как несколько сотрудников получили отказ в оплате командировочных расходов, а еще парочка были отправлены собирать справки и чеки, в маленький кабинет Катерины протиснулась заместитель начальника смежного отдела:

– Кать, ты как? – спросила она, разглядывая бледную как смерть коллегу, – зря мы тебя с больничного выдернули, тебе по-хорошему еще отлежаться надо…

– Ой, Нататья Петровна! – Катя снизу-вверх посмотрела на даму, – уже нажаловались?

– Семен в соплях прибежал, – безжалостно сдала начальница подчиненного, с любопытством наблюдая за новым поведением зама по кадрам.

– Нечего было мне пачку левых чеков притаскивать! – фыркнула в ответ Катерина. – Или он думал мы должны бензин и ему и его любовнице оплачивать? Постеснялся бы, кобель облезлый!

Оп! Катя прикрыла рот ладонью, не веря, что сказала такое.

Наталья Петровна удивленно подняла брови:

– Похоже удары по голове на тебя хорошо действуют, Катюша, так держать! – и, подмигнув на прощание, начальница царственно выплыла из маленького кабинета.

Через некоторое время до Кати донеслись отголоски скандала, устроенного Натальей Петровной невезучему Семену. Кадровичка с опозданием вспомнила, что Наталья Петровна не терпела неверности. Никогда. Развод – пожалуйста, но любовницы и любовники в ее отделе маскировались глубже, чем оптоволоконный кабель у военной лаборатории.

Философски пожав плечами, Катерина вернулась к работе – ее яростное настроение помогло вывести на чистую воду немало халявщиков, да и работа спорилась.

В четверг позвонили из интерната, сообщили о необходимости докупить рабочие тетради, краски, и что-то еще к новому году. Катя пообещала забрать дочь на выходные вместе со списком покупок. В пятницу она впервые отказалась уходить последней, кинув ключи начальнику охраны ровно в пять:

– Я ухожу, сами все проверите и закроете.

Ошеломленный мужчина не успел придумать возражений – Катя уже толкнула прозрачную дверь, удаляясь. Недоуменно помотав головой, начальник пожаловался охраннику:

– И какая собака ее покусала? Всегда ведь все сама закрывала?

Парень пожал плечами и сделала вид, что его тут нет.

Машка радостно выпрыгнула матери навстречу:

– Уррраааа! Мама! – и тут же затараторила про новую учительницу, про болючий массаж, про синичку, которая села на кормушку в игровой комнате…

Катя, с трудом обнимая свое подросшее счастье, поздоровалась с воспитателем, взяла папку новых машиных работ и список покупок, а потом потянула дочь к машине – раз в неделю она позволяла себе приехать домой на такси.

Дома дочка, продолжая стрекотать, побежала в свою комнату, потом кинулась к матери с рисунками, с наклейками, с рассказами об одноклассниках и происшествиях. Катя привычно поставила чайник, вынула из шкафчика мяту, валериану, душистый чай. Слушая болтовню дочки и даже поддакивая, заварила травы и чайные листья, разлила по кружкам, сдобрила медом и лимоном.

– Давай Машуня, чаю попьем и придумаем, что на ужин приготовим.

Девочка, тут же забыв про чашку, полезла в холодильник, а Катя начала предлагать:

– Суп погреем? Или творог с изюмом сделаем?

– Хочу картофельные лодочки! – высказала пожелания дочь.

Катя усмехнулась. Поесть Маша любила, а вот готовить – не очень.

– Хорошо, доставай бекон и грибы, а я помою картошку.

Через четверть часа четыре крупные картофелины, вымытые и подсушенные, крутились в микроволновке.

– Мам, а нам не много будет? – пыхтя, спрашивала Маша, кромсая ножом маринованные грибы.

– Вдруг в гости кто-то зайдет, – легкомысленно пожала плечами Катя, нарезая помидоры, лук и сыр.

Через двадцать минут микроволновка пискнула. Катя извлекла полуготовую картошку. Ложкой выбрала часть мякоти, делая «лодочку». Потом заполнила выемки грибами, луком, помидорами и сыром. Последний штрих – деревянная шпажка с нанизанным точно парус кусочком бекона.

– Готово! Отправляй в плаванье! – сказала женщина, отряхивая руки.

Маша восхищенно поглядывая на «лодочки» поставила сковороду в духовку.

– Теперь давай твои вещи, запустим стирку, а потом поедим.

Маша нехотя отправилась разбирать сумку, а Катя еще раз выглянула в окно и тут же оборвала себя, заставив отойти к машинке. Неужели она надеялась увидеть там большую темную машину и высокого плотного мужчину, тяжело опирающегося на трость?

В субботу они с дочкой пробежались по магазинам, пополняя необходимые запасы. Вечером к Маше пришли подружки. Визг, писк, крошки от печенья и хруст домашних вафель – все смешалось, щедро оросилось музыкой, лимонадом, а потом выкатилось на площадку и распалось на пять довольных мордашек. Закрыв дверь, Катя улыбнулась дочери:

– А теперь уборка!

Машка тут же скорчила умильную мордочку:

– Нуууумааааам! Давай зааавтра!

– Нет, – Катя спокойно указала дочери на заляпанный лимонадом столик, – завтра мы идем в кино!

– В кино? Ура! – уже не возражая, Маша начала собирать фантики, а Катя понесла на кухню бокалы.

В десять дочка легла спать, точнее нырнула в кровать, спрятав под подушкой телефон. Катя не возражала. Душевные терзания и последствия травмы измучили ее. Она неторопливо приняла душ с любимым апельсиново-молочным гелем. После нанесла на кожу сливки для тела, поухаживала за кожей шеи, локтей и стоп. Заглянула к дочке, обняла, поцеловала, мазнув по носу маленькой притворяшки увлажняющим кремом.

– Сладких снов!

– Сладких снов!

Теперь можно было зажечь плавающие в стеклянной чаше с водой свечи, лечь и, закрыв глаза, покачаться на волнах прекрасной музыки, звучащей в наушниках. Под музыку Катя уснула. Потом проснулась. Свечи погасли, стало зябко и неуютно. Музыка давно перестала играть. Медленно поднявшись, женщина прошла на кухню, закрыла дверь, отыскала припрятанную в шкафчике пачку сигарет, щелкнула зажигалкой…

Первая затяжка после долгого перерыва, это как секс раз в год – предвкушаешь блаженство, а получаешь горечь во рту и кашель от попавшего в горло дыма. Преодолев все, Катя затянулась и выдохнула горький дым в форточку: тридцать лет. Точнее тридцать два. Когда-то говорили «бальзаковская женщина», сейчас грубее и приземленней – «уже не торт».

Чуть мягче кожа, чуть циничней взгляд. Необходимость зарабатывать на себя и дочку прокладывает мимические линии и усталую синеву под глазами. Ей повезло – лишний вес не докучал, но в результате тонкая кожа быстро сохла и требовала дополнительного ухода. Сколько лет она еще будет ощущать себя женщиной? Или постепенно очерствеет, высохнет, начнет жить чужими радостями и радоваться чужому горю? Серые глаза Александра поманили ее надеждой на большее и растворились в сером городе.

Прервав тяжелые мысли, Катерина погасила сигарету, посмотрела на погасшие окна соседних домов и вернулась в постель. Надо спать. Завтра неугомонная Машка протащит ее по всем доступным развлечениям.

Так оно и случилось. С утра дочь кипела энергией. Они съездили на самый ранний сеанс в кино, съели мороженое и блинчики в кафе кинотеатра, прогулялись по магазинам, прикупив часть перечисленного в списке, на остальное просто не хватило сил. Обедали у Катиной мамы.

Нагулявшаяся Маша прикорнула на диванчике, а Катя с мамой засели на кухне попить чаю. Людмила Сергеевна характером обладала непростым, но при этом считала, что человек должен уметь держать себя в руках и никогда не спорила с дочерью «по пустякам». Хочешь рисовать – пожалуйста, но ходить в студию будешь сама, мама работает. Хочешь модные туфли на каблуках – без вопросов, устроим на лето мыть подъезды! Желаешь замуж – пожалуйста, но живите отдельно.

Может поэтому проблемы никогда не становились камнем преткновения между ними? Помешивая ложечкой черный и крепкий напиток, Людмила Сергеевна неожиданно поинтересовалась:

– Что у тебя случилось, дочь?

Катя, в который раз подивившись проницательности матери, попыталась отмахнуться:

– Упала, сотрясение, я же звонила…

Педагог с сорокалетним стажем аккуратно приподняла выщипанные в ниточку брови:

– Болячки – это ерунда! Когда ты звонила, голос звенел, а сейчас едва шепчет.

– Наверное, просто устала, – сделала попытку отбиться Катя.

Не хотелось ей сейчас ковыряния в свежей ране своих отношений. Мать с привычной прямотой и жесткостью назовет ее дурой, укажет ошибки, даст ценные советы, а Кате хотелось забиться в свою норку и повыть на луну от внутреннего одиночества и тоски.

– Как хочешь, – мать обижено поджала губы, но продолжать разговор не стала.

После смерти Катиного отца она вообще болезненно воспринимала рассказы о чувствах. Помолчали. Допили чай. Потом на кухню выбралась сонная Машка и напомнила:

– Мам, нам еще носки надо и мишуру!

Вздохнув с тайным облегчением, Катя простилась с матерью и отправилась в последний за выходные забег: мелочи, продукты, бытовая химия…

И снова понедельник! Не выспавшаяся Катерина встречала его с двояким чувством – вот и прошли выходные. Дочку нужно завезти в интернат и до следующих выходных увидеться не получится. Зато работа поможет собраться и выкинуть все лишнее из головы.

Увы, работа не помогла. Когда Катерина, устало покачиваясь, добралась до дома, большая темная машина у подъезда мигнула фарами.

– Катя!