Юлия Мищихина - Любовь как музыка

Вставив диск, она запустила его и, дойдя до кровати, легла на бок, свернувшись калачиком. Из телевизора до нее донесся его голос, она повернула голову и увидела Олега. Стоявшего на сцене и певшего песню. Такого живого и такого родного. Все последующие три дня Аня вставала с кровати только для того, чтобы заменить диск. Все остальное время она лежала и смотрела в экран. Он вернулся к ней, он снова был рядом. Периодически она проваливалась в сон и просыпалась под звуки его голоса. В таком состоянии ее и нашла дочь.

Увидев, во что превратилась ее мать, дочь ужаснулась. За эти дни мама на глазах постарела лет на десять. Ее глаза были безжизненными. Лицо, и без того худое, скукожилось до минимальных размеров. Под глазами залегли огромные синяки. Мария забежала в комнату и выключила телевизор.

– Не-е-ет! – закричала Аня. – Включи обратно.

– Мамочка, что ты творишь, ты же убиваешь себя.

– Я уже мертва, – произнесла Аня, – дай мне побыть немного с ним перед тем, как я уйду.

Дочь в ужасе расширила глаза, и ее прорвало. Она кричала на Аню изо всех сил.

– Да что вы за люди такие?! Вы всю жизнь думали только о себе! А я? Зачем вы меня рожали? Для чего? Вы были нужны только друг другу, а я так любила вас. Так ждала. А вы… И сейчас тебе опять наплевать на меня, на то, что я чувствую, ты лежишь и упиваешься своим горем, и тебе на все и на всех наплевать!!! – последнее слово дочь буквально выплюнула в лицо Ане.

– Это неправда, – прошептала та. – Мы тебя очень любили и старались как можно чаще быть с тобой. И всегда помнили о тебе. Ладно я, но зачем ты так о папе.

Мария устало села на кровать.

– Прости, просто ты мне так сейчас нужна, и видеть, как ты убиваешь себя, невыносимо, – Мария заплакала. Аня прижалась к дочери и гладила ее по спине.

– Мариш, солнышко, ты должна понять. Я не могу без него. Понимаешь? Просто не могу, – что-то внутри начало накатывать, подступая все ближе и ближе. Аня оторвалась от дочери и провела рукой по лицу, повторяя одно и то же: – Не могу, не могу…

Дочь перестала плакать и молча уставилась на мать.

А Аня встала на колени, все так же повторяя два слова, потом закрыла лицо руками и вдруг закричала. Закричала так сильно, что Мария заткнула уши, а соседи выглянули в окошко. Это был такой крик отчаяния и боли, что передать его словами невозможно, а потом она наконец-то заревела, упала на кровать и захлебнулась в слезах. Теперь уже дочь, прижавшись к ней, гладила ее по спине. Аня ревела очень долго. Прорвалось все, что в ней копилось все эти дни. А еще наконец-то пришло осознание четкое и ясное – его больше нет. Рыдания то затихали, то усиливались, в какой-то момент Аня отчаянно начинала крутить головой и метаться из стороны в сторону, потом снова затихала, потом опять. Мария стала бояться за нее и вызвала скорую.

В какой-то момент Аня стала подвывать:

– Включи его, включи. Он здесь. Я не хочу, я не могу. Включи. Он там живой.

– Мама, – Мария трясла Аню за плечо, – мама, остановись. Сейчас приедут врачи. Они помогут тебе. Мамочка, пожалуйста.

Но Аня не слышала ее, она все просила его включить. Тогда Мария подошла и включила телевизор. Она стояла и смотрела на отца. Она так его любила, почему он ушел. И вдруг повернулась, и пошла к маме.

– Мамочка, слышишь, ты слышишь меня? Мам, сними о нем фильм. Слышишь? Ты же умеешь это делать. Вспомни все с первого дня и сними про это. И он снова оживет.

Аня затихла: она лежала, лицом уткнувшись в подушку, и ничего не говорила. В дверь позвонили врачи.

После того как врачи накачали ее успокоительными, она провела в постели еще несколько дней. Дочь не отходила от нее, она насильно кормила маму, поила таблетками и заставляла спать. Они вместе смотрели записи с концертов, и Мария спрашивала у мамы, когда это было, а когда это. Когда Ане наконец-то позволили встать, она с трудом смогла сделать шаг. Слабость и неподвижный образ жизни буквально сковали ее ноги. Было решено отправить ее в специальный санаторий на восстановление.

Спустя три месяца Аня вернулась в свой дом. В ее голове была одна мысль – «Я сниму о нем фильм, как того хотела дочь».

Где-то около полугода ей потребовалось на сбор информации. Она записывала свои воспоминания, делая акценты на тех, которые хотела отразить в фильме. Параллельно Аня попросила всех, кто знал Олега, записать для нее какие-то истории из его жизни, которые им запомнились. В почту со всех уголков мира к ней сыпались письма с рассказами о нем, она перечитывала их и те, что создавали в ее голове нужную картинку, откладывала. Ей удалось найти нескольких его друзей детства и частично понять, каким он был маленьким. Сергей смог договориться с телеканалом, который хранил архивы с проекта, на котором они познакомились, сделать для нее копии их съемок. А затем она начала писать сценарий, собрав в одну кучу все, что смогла найти. Главные воспоминания были ее. Она провела рядом с ним большую часть его жизни и знала его, как никто другой.

Через год Аня позвонила своей помощнице по последнему фильму и предложила поработать вместе.

– Я знала, что вы собираетесь снимать, и очень надеялась, и ждала, что вы позовете именно меня.

Ане предстояло лететь в Россию, Оля (так звали ее помощницу) собирала лучшую для нее команду. Был сформирован график кастингов на роли. И день начала съемок приближался. Начало фильма предполагалось снимать в Москве. Квартира Олега, в которой он родился и вырос, стояла пустая. Его родители умерли еще десять лет назад, и они в ней жили, когда прилетали в Россию. Там и планировалось стартовать.

Вечером накануне отъезда к ней заехала дочь. Они очень много говорили, и, когда Мария уже собиралась уходить, она крепко обняла маму и сказала:

– Я рада, что ты вернулась.

Аня улыбнулась ей в ответ и крепко поцеловала дочь в висок.

– Береги себя.

– Хорошо, – сказала дочь. – Я постараюсь приехать к тебе на съемки, как только смогу.

Аня кивнула и закрыла за дочерью дверь.

Ночь она провела, лежа на кровати и просматривая записи с концертов. Уже под утро Аня выключила телевизор со словами «Скоро ты оживешь и будешь хоть ненадолго со мной. А потом я уйду к тебе, а память о тебе останется».

Шла вторая неделя кастингов. Были подобраны почти все актеры. Не было только самого главного. Ане никто не нравился: были достаточно схожие с Олегом типажи, но все было не то. Она собиралась оживить мужа, и ей нужен был он. Аню начало охватывать отчаяние, команда злилась на нее, съемки тормозились. И они решили начать снимать фильм без главного героя. На маленького Олега актер был найден, и поэтому ничто не мешало им это сделать. Параллельно с этим продолжался поиск актера на главную роль – на роль Олега от двадцати лет и до конца его жизни.

Аня обсуждала с оператором направление камеры в тот момент, когда к ней подошла Оля и прошептала на ухо, что агентство прислало актера, который, как им казалось, подходил. Аня устало вздохнула: очередная пустышка. Наверняка. Она велела Оле вывести его на центр того места, куда были направлены камеры, а сама осталась стоять в тени, около оператора.

На середину комнаты вышел парень: он щурился от света, направленного на него, и пытался привыкнуть к этому, часто моргая. Стоял он к Ане боком, и она почти не видела его лица. Но что-то в фигуре парня заставило ее сердце биться сильнее. Она отошла от оператора и пошла к месту, с которого было видно лицо актера. Тот наконец-то привык к свету, встал прямо и, оглядываясь по сторонам в поисках того, к кому можно обратиться, посмотрел прямо на нее. У Ани начались подкашиваться ноги: на нее смотрели живые глаза Олега. Спустя несколько секунд она потеряла сознание.

После того как ее привели в чувство, она поинтересовалась, где актер, пришедший на кастинг. Ей сообщили, что в общей суматохе парень, видимо, решил, что сделал что-то не так, и ушел.

– Найдите его, ведите сюда. Я нашла актера на роль мужа, – прошептала Аня.

Они сидели с ним в соседней рядом со съемками комнате. Раньше это был кабинет отца, а потом Олег переоборудовал его под студию. Актера звали Вадим, ему было тридцать девять лет, и, как выяснилось, актером он был не особо хорошим. К своим годам он снялся в нескольких сериалах на вторых ролях, в нескольких фильмах в массовке и играл в театре роли не особо примечательных персонажей. Но Аня знала, что все равно будет его снимать. Она выбьет из него все актерские задатки, которые в нем есть, и заставит заиметь те, которых нет. Главное, что это была копия Олега. Его фигура, походка, глаза и даже голос заставляли сердце Ани биться быстрее.

Вадим ходил по студии и рассматривал аппаратуру ее мужа. Он подошел к синтезатору и спросил:

– Можно?

Аня, сидевшая за столом и следившая за ним взглядом, кивнула.

Вадим надел на себя наушники и стал изображать играющего на инструменте человека. Затем он наклонился к микрофону и запел. Это была песня Олега. Он написал ее уже очень давно. Кажется, у них тогда только что родилась Мария. После первых звуков песни Вадим стал реально играть на синтезаторе, и полилась мелодия песни. Аня завороженно смотрела на все это. Она видела перед собой мужа, и в голове всплывали картинки, как Олег записывал тут свои хиты. Одна картинка особо ярко высветилась. Олег написал песню на испанском языке. Он сделал это ради шутки, просто чтобы попробовать. И позвал Аню послушать. Аня в тот момент пыталась утихомирить разревевшуюся дочь и недовольная влетела на его призыв. Олег стоял в одних трусах за синтезатором в наушниках и выглядел очень смешно. Аня, увидев это, тут же прыснула со смеху, а он запел. Дочь моментально успокоилась, и Аня достала телефон, чтобы заснять происходившее. Потом она выложила эту запись на видео хостинг со словами «Вот так творят звезды». Она тогда набрала больше трех миллионов просмотров и песню пришлось записать и выпустить в ротации. Слишком популярной она стала. Именно эту песню и пел сейчас Вадим. Когда он закончил, Аня спросила: