– Подожди, – сказал он, когда она повернулась к двери. – Пообещай мне кое-что. Только не Джеймс! Кто угодно, только не он. Он тебя недостоин.

Анна вздохнула.

– Я не могу гарантировать, с кем буду встречаться. Прими как факт, что эта вероятность ничтожно мала.

– Ты все-таки не сбрасываешь его со счетов?

– Только из принципа.

Патрик покачал головой.

– Это исчерпывающий ответ.

Сначала друзья Джеймса, а затем ее собственные коллеги сделали вывод, что у них с Джеймсом что-то было. Как нелепо – и как далеко от истины.

Анна вышла из кабинета Патрика и врезалась в очередь первокурсников, ожидавших начала семинара. Они слышали каждое слово.

Вернувшись к себе, она обнаружила на мобильнике пропущенный звонок от матери. Анна решила перезвонить вечером. Она подумала, что в данный момент обойдется без обсуждения кокосовой глазури и украшений для стола. Анна сунула мобильник в ящик стола и открыла почту.

Она немногое могла сделать, чтобы уладить проблему, но хоть что-то.

55

Фи появилась в «Парлэ» в полдень; кислоты в ней хватило бы, чтобы растворить труп. Она негромко перекинулась парой слов с другими сотрудниками, просмотрела почту, а потом позвала:

– Джеймс, ты не выпьешь со мной кофе?

Он поднялся, скованно и неловко. Лучше бы его уволили по «Скайпу», не вынуждая больше сталкиваться с этой публикой лицом к лицу. Он мечтал сквозь землю провалиться – ну разумеется.

– Ты не против, если мы зайдем в «Карлуччи»? К часу мне нужно быть на другом конце города, – сказала Фи.

Джеймс кивнул и придержал для нее дверь.

Он пожалел, что выбрал место у стены, поскольку в зеркале напротив отразилось его лицо с видом боевой готовности. В последнее время Джеймс получал мало удовольствия, глядя на себя в зеркало.

– Тогда увидимся в начале девятого, Тигз, пока-пока, – последние слова Фи произнесла театральным шепотом. Она часто употребляла фразы, которые никто не произносил в реальной жизни. – Чмоки-чмоки, подружка.

Да, вот такие, например.

Фи сдвинула на макушку солнечные очки со стразами. На осветленных в салоне волосах они смотрелись как ободок.

– Итак. Я здесь, чтобы выслушать объяснения.

– Э… да. Я знаю, что высказался… просто непозволительно. Но эти слова были вырваны из контекста и…

– Я знаю контекст.

– Правда?

– Да. У меня состоялся долгий разговор с твоей девушкой – видимо, бывшей? – и она мне обо всем рассказала. Позволь заметить, к концу нашей беседы я еще больше поразилась твоему крайнему идиотизму.

О господи! Шах и мат. Анна позвонила Фи, чтобы выкопать ему могилу поглубже?

– Вопрос один: ты с ума сошел, раз выпускаешь из рук эту роскошную южную женщину?

Джеймс тупо уставился на нее.

Что? Что?!

Если таков был новый, усовершенствованный по своей жестокости способ увольнять сотрудников – сначала позволить человеку расслабиться, а затем нанести убийственный удар, – Джеймс еще никогда с ним не сталкивался.

– Так, давай сначала поговорим о скучных рабочих буднях. Выставка в Британском музее. Мы получили массу благодарностей за приложение – из музея и из Лондонского университета. Надо сказать, мы с Джезом в восторге, как здорово ты справился.

– О, прекрасно. – Джеймс решил немного расслабиться, не выдавая своих мыслей на тот счет, что он-то со стопроцентной уверенностью ожидал приказа об увольнении.

– Не стану объяснять тебе, что «цифровая фигня» – не совсем те слова, которыми ты, по нашему мнению, должен описывать свое занятие, но тем не менее кто из нас не говорил глупостей, чтобы впечатлить нового знакомого? Когда я познакомилась с Джезом, то сказала, что моя любимая поза в сексе – «пропеллер». Представляешь? Ты когда-нибудь ее пробовал?

Джеймс сглотнул и покачал головой. «Господи, богачи сплошь психи».

– В общем, если ты не йог и тебе тридцать девять, о ней даже задумываться не стоит. Но я была безумно влюблена…

Джеймс фальцетом ответил: «Ну конечно» – и залпом проглотил кофе.

– Итак, я тебе скажу две вещи про Анну. – Фи щелкнула пальцами, подзывая официанта. – Во-первых, никто и никогда не видел тебя в таком хорошем настроении, как на том корпоративе.

– Правда? – с искренним изумлением спросил Джеймс.

– Ты отличный парень, Джеймс, но иногда слишком… зажат. А рядом с Анной ты просто засиял. Это все заметили. Тебе как будто не терпелось услышать, что она еще скажет. Строить из себя Джеймса Дина, конечно, не грех, но иногда надо и посмеяться. Поверь, вот что главное в настоящих отношениях, гораздо главнее оригинальных поз. Во-вторых, она безумно влюблена в тебя. Ты еще не потерял ее окончательно, но лучше поторопись, потому что такие, как она, недолго остаются одни.

Хотя Фи ошибалась во всех своих предположениях, Джеймс тем не менее был заинтригован.

– Вы искренне полагаете, что я ей нравлюсь? – спросил он, сам не понимая, притворяется или нет. Наверное, то и другое сразу.

– Детка, – Фи протянула к нему хрупкую ручку с безупречно отполированными ноготками, – Анна влюблена по уши. Ты бы слышал наш разговор по телефону, когда она объясняла, что прислала запись, потому что совсем потеряла голову от страсти, и что вообще-то она – самый уравновешенный человек на свете. Ты разжег в ней необычайный огонь… И я не вправе наказывать тебя за ее ошибку. Я сказала: милая, лично меня это даже позабавило. Если бы мы все записывали свои интимные разговоры, никто не ушел бы целым и невредимым…

Джеймс, получивший внезапное помилование, мысленно поблагодарил Анну. Возможно, она и способствовала тому, что проблема возникла, но потом отложила гордость в сторону, чтобы помочь ему выпутаться. Ей наверняка было нелегко изъясняться столь цветистым слогом. Анна не принадлежала к числу людей, которым вранье дается легко.

– И я еще кое-что хочу сказать, как человек, который тебя немножко старше…

О господи, снова она намекает, что ей слегка за сорок. Хотя прямо сейчас Джеймс согласился бы, даже если бы Фиона сказала, что возраст позволяет ей пойти на отбор в группу художественной гимнастики.

– Таких, как Анна, на свете немного. Сколько тебе лет? Тридцать два. Подумай вот о чем: понадобилось тридцать два года, чтобы повстречать ее, и может пройти еще столько же, прежде чем ты найдешь женщину, которая будет ей под стать. Ты готов ждать, пока не окажешься в доме престарелых, или хочешь быть счастливым сейчас?

На самом деле, чтобы встретить Анну, понадобилось одиннадцать лет, но Джеймс не стал спорить. Он подумал: наверное, не стоило сейчас гадать о возможном возвращении Евы. Он вдруг осознал, что в последнее время почти не вспоминал о бывшей жене. По крайней мере за это проблемы на работе можно было поблагодарить.

– Дело вот в чем… – произнес Джеймс. – Я еще не вполне отошел после разрыва с Евой.

Фи помешала кофе и кивнула:

– Да уж, догадываюсь. А почему вы расстались?

– Ева страдала от острого духовного разочарования и утраты цели в жизни. Чтобы исцелиться, ей пришлось переспать с манекенщиком. И еще я как-то раз на вечеринке слишком долго разговаривал с женой своего приятеля о политике.

– Не мое дело советовать тебе, милый, что делать, но, если Ева сбежала к другому в первый же год брака, наверное, не стоит представлять количество измен, которые накопились за десять лет, правда? В первый год семейной жизни женщина должна выбирать обои в цветочек и проводить в постели столько времени, чтобы ходить потом враскорячку.

«Ненормальная. Просто ненормальная». Джеймс смущенно засмеялся.

– Она проводит в постели достаточно времени, только не со мной. – Он помолчал. – А мы клялись быть вместе в горе и в радости.

– Да, это интересно, – сказала Фи, глядя на него поверх чашки. – Я только что собиралась объяснить тебе, что ты очень красив, а значит, у тебя слишком большой выбор. И вдруг оказывается, что ты по-прежнему верен своей изменнице-жене? Джеймс Фрейзер, ты романтик?

– Понятия не имею, – ответил тот, улыбнувшись. – Возможно, я просто слишком стар и ленив, чтобы быть донжуаном.

Это был какой-то странный порыв, тем более что он совсем недавно избежал большой беды. Стоило ли поднимать волну? Впрочем, Джеймс только вздохнул и отчаянно продолжал:

– Фи, я хорошо справился с заданием университета, потому что мне нравился этот проект. А вот сегодня утром я общался с одним типом, который хочет, чтобы мы помогли ему поскорее растратить наследство. Он намерен выращивать ароматизированных сырных червей. На всякую фигню в последнее время у меня просто не хватает энтузиазма.

Джеймс подумал, что сейчас Фи уставится на него стальным взглядом и напомнит, что всякая фигня для некоторых – это хлеб с маслом. И сыром.

– Наверное, мне нужно двигаться вперед, вместо того чтобы неблагодарно ныть. Извините.

«Не стоит изливать душу перед боссом».

Он смущенно провел рукой по волосам.

Фи явно задумалась.

– Мы с Джезом подумали, что нужно сфокусировать твою работу и провести небольшую реорганизацию в фирме. Ты – хороший целеустремленный сотрудник, и мы не хотим, чтобы ты ушел к каким-нибудь молокососам, например в «Стаф хаммер»…

И она принялась расписывать грядущее повышение Джеймса и хвалить его умение выбирать клиентов. Ему сулили массу престижных заказов (наподобие университетского проекта) и даже возможность работать из дома… Джеймс подавил желание встать и обнять Фи. Кто знал, что честность настолько эффективна?


– Я не буду заходить, – сказала Фи, стоя у дверей офиса. Она символически чмокнула Джеймса на прощание, а потом обеими руками взяла за щеки – жест, который особенно смущал его.

– Ты отращиваешь бороду?

– А что?

– Перестань. Она шла Бену Аффлеку в «Операции “Арго”», но тогда был иранский кризис семидесятых. А мы хотим видеть твое красивое личико целиком и полностью.

Чувствуя неимоверное облегчение, Джеймс понял, что обязан поблагодарить Анну. Но он знал, что они оба не желали личного разговора. Поэтому он открыл почту.