— Что с ним? Может, погиб? — Радмила никак не могла отогнать назойливую мысль.

Вдруг ей показалось, что на крыльце послышался легкий шорох. Она вскочила как ошпаренная, но потом взяла себя в руки и осторожно прокралась к двери. Радмила прильнула к узкой щели возле неплотно закрытой двери и увидела, что Ульрих сидит на крыльце, сгорбившись и обхватив голову руками. На секунду ей показалось, что он ранен, и Радмила, мгновенно распахнув дверь, бросилась к нему.

Немец поднялся во весь свой огромный рост и с довольным видом прижал девушку к своей широкой груди. Радмила от облегчения расплакалась.

— Ничего, ничего, — шептал Ульрих, поглаживая ее по волосам, — все хорошо.

Вдруг ее пронзила страшная мысль: это Ульрих расправился с молодым боярином, ― и она отпрянула от него как от горячей печки.

― Где Юрий? Ты убил его? ― со страхом спросила Радмила, вспомнив быструю смерть разбойников.

― Почему его жизнь так тебя интересует? А если бы и убил, так что? ― злобно перекосился тевтонец. ― Он что, твой любовник?

Оскорбленная Радмила вырвалась из его рук, вбежала в дом и уселась на лавке в углу возле кровати. Ульрих по-своему понял ее порыв и вошел вслед за ней тяжелыми недобрыми шагами. Тевтонец опустился на скамью и угрюмо уставился в темный угол, где притихла Радмила.

— Что ты шарахаешься от меня? — вдруг его резкий голос нарушил застоявшуюся тишину, — ты что, крутишь с этим Юрием?

— Какое тебе дело? — вдруг неожиданно для самой себя рассердилась Радмила, — ты что, муж мне?

— Вы все женщины обманщицы! — не ответил на прямо поставленный вопрос крестоносец, — я это по себе знаю.

— Я не давала тебе никаких обещаний, и ничего тебе не должна! — взволнованная Радмила встала и вытянулась от волнения.

Немец медленно повернул голову и вцепился в непокорную язычницу тяжелым жестким взглядом. Вдруг он вскочил и, схватив Радмилу за руку, с силой дернул ее к себе, так, что затрещал рукав ее рубашки.

— Нет уж! — заревел он, заглядывая в бездонные синие глаза, — я здесь второй месяц обхаживаю тебя, а ты крутишь с другим? Не выйдет!

Радмиле было больно от жестких пальцев рыцаря. Он схватил ее обеими руками за плечи и так сильно прижал к себе, что девушка ощутила гулкие удары его сердца. Рука мужчины скользнула по ее спине и, нащупав завязки ее одежды, с силой дернула вниз, понева с треском полетела на пол. Радмила ахнула и, подхватив остатки своего наряда, бросилась к двери, на выход. Но немец мгновенно настиг ее и окончательно сорвал с нее верхнюю рубашку

— Нет! Ты же обещал! — взвизгнула полураздетая девушка, но Ульрих уже потерял над собою контроль и, крепко сжав ее запястья, захватил их в одну ладонь и удерживал за спиной. Его жесткие губы впились в ее рот, не давая вымолвить и слова. Другой, свободной рукой, мужчина продолжал раздевать девушку, срывая последнее, что осталось на ней ― нижнюю рубашку.

— Оставь меня в покое! Вспомни свое обещание! — закричала Радмила, наконец, освободившись от его жадного рта.

— Прекрати это дурацкое сопротивление! Я безумно хочу тебя! — прохрипел Ульрих. ― тебе мил этот русак? Какое обещание обманщице? Ты ведь спала с ним? Я же видел, какой он растрепанный уходил из твоего дома!

— Какое тебе до этого дело? Еще не хватало, чтобы каждый мужик командовал моей жизнью! — завопила взбешенная девушка, изо всех сил пытаясь отодвинуть от себя горячие губы насильника.

Ульрих на мгновение остановился, но опять набросился на нее с еще большей яростью.

— Это я-то ― «каждый мужик»? — зарычал он, тяжело дыша, — да я с ума схожу по тебе! Боюсь притронуться к ней, ну как же «девственница», а она вон что выделывает! Больше ты меня не обманешь! ― тевтонец дрожащей от напряжения рукой вытер пот со лба. Ульрих страшно измучился из-за ее строптивости. Он хотел ее с тех пор, как увидел ее обнаженной в конюшне, но сдерживал себя изо всех сил. Он просто извелся за эти долгие недели, когда она отказывала ему, и теперь, когда Радмила, обнаженная, стояла перед ним, прикрытая лишь густыми золотисто-каштановыми локонами, он просто сошел с ума от вожделения. Тевтонец подхватил обнаженную девушку на руки и швырнул ее на кровать. Потом навалился на нее сверху, встал на колени и стал поспешно сдирать с себя рубашку, надежно придерживая ее крепкими бедрами. Еще быстрее получилось у него развязать шнурок на штанах и высвободить твердый тяжелый член. Навалившись на нее сверху, Ульрих с низким, почти звериным стоном накрыл ее рот безумным поцелуем. Он весь пылал, и, казалось, стремился сделать Радмиле больно, впиваясь в ее рот все с большей жадностью. Жесткая рука больно мяла нежную девичью грудь, и Радмила пролепетала, едва он освободил ее рот:

― Мне больно, Ульрих…

Он сразу же ослабил свой натиск. Но после этого затяжного, возбуждающего поцелуя Радмила со стыдом почувствовала, что необузданная атака мужчины ей приятна. Что-то неизведанное всколыхнулось в ней, какая-то странная теплота разлилась по всему телу, вызывая неведомое, неясное томление. От ужаса Радмила стала сопротивляться еще сильнее, но на самом деле боролась она уже с собой, ― оказывается, ей нравилось прижиматься к сильному мускулистому телу, хотелось его ласк, страстных поцелуев и еще чего-то большего с его стороны … вот только чего?

Но это означает, что она распутница? Или же просто сходит с ума? Скорее всего, это временное затмение!

Сгорая со стыда, она уперлась руками в твердые мышцы его груди, пытаясь оттолкнуть.

― Отпусти меня, здоровый бугай! Я не хочу этого!

― Что, твой любовник Юрий уже насытил тебя? Он был нежен с тобой?

― Он не такой грубый зверь как ты! ― от злости она уже не замечала, что и говорит. Но почему-то даже злость не приносила облегчения. Наоборот, непонятное напряжение в ее теле все время возрастало.

Ульрих втянул в рот верхушку груди, не позволяя Радмиле отодвинуться, пока его язык и губы осыпали ласками хрупкое тело. Когда его влажный язык коснулся груди, Радмила со стоном выгнулась, таким острым оказалось удовольствие. Огненная вспышка пронзила ее тело, непривычно стягивая низ живота, пока не сосредоточилась в интимном местечке между ног. Его горячий член жестко уперся ей в живот. Уже знакомое блаженное ощущение прожгло Радмилу с головы до ног, заставив ее ахнуть, ― почему-то было приятно ощущать на себе тяжесть жаркого мужского тела.

Что с ней происходит?

Ульрих жестким коленом раздвинул ей бедра. Его поцелуи стали страстно-требовательными.

Радмила несколько раз видела, как жеребцы покрывают кобыл. Безумное нападение Ульриха напоминала поведение охваченного неодолимой потребностью жеребца, и должно было вызвать у нее лишь отвращение… а не возбуждение. Радмила много раз пыталась выяснить, какие чувства испытывает женщина при близости с мужчиной. Благодаря разговорам с опытными подружками ей удалось узнать, как этот происходит. Но что испытывает при этом женщина, осталось загадкой.

Ульрих устроился между раскинутыми ногами девушки, еще шире раздвинул их и навалился на нее всем телом. Какое-то мгновение он лежал неподвижно, затем распухшие губы Радмилы снова обжег страстный поцелуй.

Она почувствовала, как его руки приподнимают ее ягодицы, и горячий мужской орган стал медленно входить в нее…. по телу прокатилась судорожная волна экстаза. Поначалу, когда он осторожно входил в нее, было очень приятно, и Радмила почему-то жаждала вобрать его в себя как можно глубже. Так вот как это бывает… ей хотелось, чтобы этой усладе не было конца! Ее томные мысли прервал хриплый стон, вырвавшийся из горла Ульриха, и ее неожиданно пронзила острая, резкая боль. Блаженство пропало в один миг.

― Прекрати, мне очень больно! ― она стала сталкивать его с себя.

— О Боже… — прохрипел он, — так ты и в самом деле девственна!

Но это открытие уже не могло остановить его, но движения мужчины стали медленными и бережными, он осторожно входил в нее все глубже и глубже и, войдя полностью, затих.

― Сейчас не больно? ― нежно спросил Ульрих, находясь глубоко в ней. Он полулежал, опираясь на локти, и не двигался, хотя это ему стоило огромных усилий.

Боль постепенно прошла, и когда он стал выходить из нее, опять накатилась истома. Радмиле было приятно ощущать его в себе, и она обхватила его мускулистые ягодицы ногами. Почувствовав перемену в ее настроении, он резким толчком снова погрузился в ее тело.

Он входил и выходил из нее, все глубже проникая внутрь тесного лона. Покрытый бисеринками пота, Ульрих сдерживался изо всех сил, тяжело дыша, как загнанный зверь….. нужно было и ей доставить удовольствие. Это было невероятно трудно, после стольких месяцев воздержания. И конечно, он не смог удержаться…

Девушка перепугалась, когда он вдруг напрягся всем телом и издал хриплый рык. Его тело забилось в судорогах, он обмяк, излив себя в огненном взрыве ошеломительного оргазма.

Радмила же застонала от болезненного ощущения неудовлетворенности, расходившегося по ее телу от того места, где глубоко внутри нее пульсировало мужское естество

― Слишком быстро! ― хрипло пробормотал он, довольный, хотя и измотанный, ― прости! Ты не успела… Ну ничего…я немного отдохну и доставлю тебе удовольствие.

― Ты бессовестный, наглый грубиян… мне от тебя ничего не нужно!

Приятная нега разлилась по всему телу, когда Ульрих вышел из нее и, еще дрожа от наслаждения, откинулся в сторону на край кровати.

Радмила свернулась в клубочек, лишь через несколько минут осторожно потянула на себя край одеяла. Ее глаза смотрели в потолок, губы были прикушены, что придавало ее лицу такой вид, как будто внутри у нее затаилась огромная боль, и она боялась пошевелиться, чтобы не испытать ее снова.

Ульрих молча встал, отчего видавшая виды кровать заскрипела, и, захватив с собой свою одежду, пошел к выходу. Радмила услышала, как стукнула дверь бани.