Митрополит сжал кулак и коротко им взмахнул. Тяжело вздохнул:

– Я его и так, и этак убеждал. И словом Божьим, и спасением души, и единением сторонников истиной веры, и на совесть давил… Ничего! Как в стену каменную уперся. Коли великий князь литовский в папскую ересь окрестился, то и вся знать с ним вместе веру свою меняет, от князей и до последних сотников! Видно, ничего уж тут не поделаешь, пропала Литва. Придется отъезжать с пустыми руками. Вся надежда токмо на Москву и остается.

– Ты теряешь Белую Русь, святитель. Половину своей епархии, – сделал вывод княжич. – Неужели ты сдашься так просто?

– О чем ты, Василий Дмитриевич? – недоуменно остановился святитель.

– Ты услышал неприятное известие и сразу убегаешь? – укорил митрополита паренек. – Попробуй убедить Витовта отказаться от ереси и вернуться в лоно матери-церкви! Создать единство среди православного боярства! Он ведь здешнему королю родственник?

– Брат двоюродный, – вспомнил Киприан. – До трона Витовту далеко, даже и мечтать нечего. Но по рождению, однако, родственник.

– А ты пообещай ему трон! Пообещай земли хоть какие-то воедино объединить, православными их объявить и его там на великое княжение благословить, – с ходу нашел возможный путь для переговоров наследник московского престола. – Что же ты, митрополит, так легко от паствы отрекаешься? Во имя веры истинной бороться до последних сил надобно!

– Но ведь ты… – с интересом склонил голову набок святитель. – Ты ведь так спешишь домой!

– Ради истинной веры можно пожертвовать несколькими днями пути, – пожал плечами наследник московского престола. – Я не был дома почти пять лет. Что изменится от задержки еще на неделю или другую? Ты ведь сможешь убедить Витовта, если дать тебе еще несколько дней для его убеждения?

– Ты произнес сие с такой искренней надеждой, чадо, – размашисто перекрестился митрополит, – что мне просто стыдно опускать руки. Дай мне хотя бы три дня, Василий, и я попробую воззвать к его совести.

– Хорошо, отче, – кивнул паренек. – Спасай, как можешь, Витовтову грешную душу. Три-четыре дня мы вполне можем подождать.

Расставшись со святителем, Василий снова прогулялся по острову, с большим интересом обнаружив в зарослях камыша целых три причала, возле которых стояли лодки самого разного размера и отделки – от вместительных ушкуев на три десятка человек, с трюмами на носу и на корме и с резными носовыми фигурами в виде оскаленной медвежьей головы, со стругаными сиденьями и резным лакированным ограждением вокруг кормы,и до простеньких долбленок, замусоренных обрывками веревок и чешуей и пахнущих рыбой. Все суденышки прятались в заводях, невидимые снаружи – вестимо, чтобы стать неожиданностью для врага в случае осады.

Однако Софья возле берега больше уже не появлялась – и через пару часов паренек ушел в свои покои.


Княжна не вышла к ужину.

И не появилась за завтраком.

Василий забеспокоился – но спрашивать о ней отца не рискнул и попытался найти сам. Сперва прогулялся по замку, заглянув во все коридоры, затем поднялся на идущую вдоль края крыши боевую галерею, залитую ослепительным утренним светом…

Сверху остров оказался как на ладони, позволяя разглядеть самые потаенные уголки и даже высмотреть спрятавшихся от людских глаз девиц… И потому вскоре паренек прошел по одному из причалов, остановился возле борта ушкуя, громко напомнил:

– Кое-кто обещал мне показать озеро, прекрасная княжна!

Софья резко вскинула голову, ее лицо посветлело, на губах появилась улыбка.

– А кое-кто собирался сегодня с рассветом уехать, – расправила она юбку на коленях.

Девочка сидела на укрытой ногайским ковром корме, одетая в легкую льняную сорочку и полотняный сарафан со скромной вышивкой синим и красным катурлином[17] у ворота и на груди, а волосы ее укрывал такой же скромный льняной платок с набивным рисунком с бутонами пионов и синими лепестками неведомых растений.

– Ты не выходила к столу, княжна. Я встревожился.

– Зачем лишние встречи? Ты ведь все равно на рассвете уезжал, – опустила взгляд себе на ноги девочка.

– Например, чтобы увидеться! – пожал плечами Василий.

– Ты ведь все равно уезжал…

– Я не понимаю, – усмехнулся паренек. – Ты меня выгоняешь?

– Мне не хотелось с тобой прощаться. – Софья подняла на него взгляд. Девичьи глаза были отчего-то влажными. – Поэтому я просто подождала твоего отъезда здесь.

– Какое совпадение! Мне тоже не хочется с тобой прощаться. И я тоже здесь именно поэтому.

– Коли так, давай не прощаться вместе… – Княжна сглотнула, улыбнулась и чуть сдвинулась в сторону, коснулась ладонью сиденья рядом с собой.

Княжич сошел на ушкуй, сел плечом к плечу с девочкой, и Софья ощутимо прижалась к нему, взяла за руку, крепко сжала пальцы. Они немного помолчали. И для того, чтобы хоть как-то завязать разговор, княжна спросила:

– Скажи мне, отважный путник, что удивило тебя в Персии больше всего?

– Теплые полы, – после короткого раздумья ответил Василий. – В своих домах персы часто делают теплые полы и даже теплые лежанки. А еще они вкапывают в банях большущие купели, и тоже с подогревом. А в больших банях сооружают целые пруды, в которых можно даже плавать!

– У меня тоже есть такой пруд, – кивнула головой влево Софья. – Там, за камышами.

– Это верно. Твоя купель мне понравилась больше персидской. Ты часто в ней купаешься?

– Ты для чего спрашиваешь, охальник?! – с силой толкнула его в бок девочка и сама же рассмеялась.

– У них самые невероятные колодцы, – поспешно сменил тему княжич. – Есть каменные. Это просто глиняные ямы, поверх которых навалены каменные груды. И в сих ямах неведомым образом постоянно появляется вода. Наверное, какое-то колдовство. А еще есть колодцы-кяризы. Они похожи на наши, но прокопаны к подземным ручьям, которые текут, подобно нашим рекам, но только в земных глубинах. И ты знаешь, персы и османы торгуют водой! Там у каждой реки, каждого ручья и каждого канала есть хозяин. Если смерд желает полить свои огороды, он должен заплатить за какое-то время, и тогда ему разрешают отвести воду на свою пашню на день или два. Или на несколько часов.

– А у дождей там хозяева есть? – положила голову ему на плечо девочка.

– Они случаются там настолько редко, что никто не успевает прибрать ливни к рукам.

– Жаль… Но по поводу рек придумка интересная… – прошептала Софья.

Она слушала речь паренька, не особо вникая в слова, и ощущала, как внутри исчезает боль и холод, как развеивается тоска и грусть, как светлеют мысли и желания. Как на душе становится все теплее и легче…

Княжна понимала, что это не навсегда – но боялась спросить, на сколько еще дней останется здесь юный красавчик из далеких полумифических земель.

И тут она внезапно вспомнила о самом главном! О том, что все еще не поздно изменить! Что княжича можно оставить здесь рядом навсегда! Достаточно лишь завершить начатое давеча колдовство. Ведь всего-то сделать и осталось, что отпробовать хотя бы по нескольку глотков из общей фляги, залитой темно-красным терпким вишневым вином, скрадывающим все посторонние привкусы.

Софья подняла руки к груди, крепко сжав кулаки, распрямила спину и передернулась:

– Надо же, камыши вокруг, а ветрено…

– Ты озябла, княжна?! – Василий схватился за плечи… Но на них не было ничего, чтобы снять и накинуть девочке на спину.

– Нет, все наоборот, – покачала головой Софья. – Жарко, да еще и ветер сушит. В горле пересохло.

– А-а-а… – Василий порывисто приподнялся.

– Ничего нести не надобно, княже. Лучше проводи меня до моих покоев, – предложила юная чародейка. – У меня там припрятано немного вина. Вишневого, моего любимого. Хочешь попробовать?

Девочка, ничуть не сомневаясь в ответе, разжала один из кулаков и положила ладонь на его руку.

– С радостью! – горячо выдохнул паренек. Тут же спохватился, потряс головой и поправился: – Я хотел сказать, было бы интересно узнать твой вкус… В смысле, твой любимый вкус… То есть любимый вкус твоего вина…

Василий совершенно запутался и умолк.

Софья спрятала лицо в ладони и звонко засмеялась. Подняла веселое лицо, глубоко вздохнула.

– Ты такой забавный, княже! С тобой никогда не скучно. – И она снова протянула ему ладошку: – Так ты подашь мне руку?

– Господин, господин! – застучали по причалу частые шаги. – Как хорошо, что я тебя нашла! Там Копуша и Пестун дерутся! Скорее, господин, скорее!

– Дерутся?! С какой стати! – Василий Дмитриевич посуровел, пожал ладонь княжны: – Извини…

Выпрямился, одним прыжком поднялся на причал и вслед за Зухрой поспешил к замку.

– Проклятье, выдра тебе в печень! – в сердцах выдохнула княжна, глядя им в спины. – До чего же не вовремя! Уже второй раз как специально подгадывает…

Оставшись без спутника, Софья посидела еще немного, а потом сама выбралась из ушкуя и тоже отправилась к замку.


Княжич тем временем поднялся к королевским покоям, толкнул дверь в горницу прислуги… И увидел мирно сидящих бок о бок холопов, вычесывающих овчинные душегрейки, купленные в османских землях еще в начале зимы.

– Вы чего, дядьки? – спросил он.

– Чего? – не поняли Копуша и Пестун.

– Зухра сказала, что вы деретесь!

– Да так, потолкались чуть-чуть в шутку, – переглянулись мужчины.

– Я так испугалась, так испугалась! – выдохнула невольница.

– Из-за чего толкались? – все же спросил княжич.

– Вестимо, Василий Дмитриевич, оберегать тебя тут не от чего, – покосился на Копушу старший дядька. – В путь пока не трогаемся. Отчего бы нам тогда святилище здешнее не посетить? Помолиться, требы положенные принести, за путь спокойный богам поклониться, покровительства на будущее испросить. Пива выпить…

– И в чем спор? – все равно не понял Василий.

– Дык… – опять переглянулись холопы, – засомневались мы, отпустишь али нет?