Юлия Бочарова - Любовь на американских горках

– Божешки мой…

– Вот. А вы говорите. Может, и не плохо, что Владимир уходит в «глухую оборону» и тянет время, и отказывается пока от всего.

– Но ведь это избегание? Да, мы не убиваем друг друга – не дошли до такого – но ведь и не налаживаем хорошее, чтоб любовь, мир и благодать? Он просто уходит и ничего не делает.

– Мне кажется, не уходит. Скорее, он видит, что вас сильно шатает в разные стороны. Вас ведь не устраивает текущее положение дел. И правильно, что не устраивает. Но что он видит – что вы сильно «раскачиваете лодку», как сейчас любят говорить.

– Или вагончик на аттракционе.

– Или так, да. И он её как бы хватает за борт, чтобы остановить тряску, пока вы не перевернулись и не выпали и не утонули.

Алёну прошибло словно током. Хотя почему «словно»? По нашим нервам идёт ток, сердце работает, благодаря электрическим импульсам, мышцы сокращаются и в мозге происходят сложнейшие процессы, благодаря всё тому же. Мы насквозь пронизаны электричеством. Не удивительно, что от сильных переживаний нас буквально трясёт или «коротит».

– Что? – Фаина Ивановна наклонилась к Алёне, готовая прийти на помощь, если понадобится.

– Ничего. Просто… вспомнила, как я тонула на море. Сейчас тоже как будто волной захлестнуло, и под ногами опоры нет. И я жду, что он придёт и вытащит меня из воды, как на Кубе.

Психолог отложила блокнотик на стол.

– Алёна, – сказала она. – У нас с вами времени уже не осталось, но это ничего. Я хочу, чтобы вы меня услышали сейчас. Это важно.

Девушка подняла на неё взгляд. Голова гудела, воспринимать было уже сложно.

– Попробуйте сделать для ваших отношений то, что можете лично вы. В тех условиях, которые есть. Муж может вести себя так или иначе – это его дело. А вы станьте наилучшей женой, какой только можете. Ненадолго. На два месяца хотя бы.

– Я пробовала, – ответила Алёна.

– Вы пробовали быть наилучшей Машей. А ему нужна Алёна. Да-да, именно вы, а не другая женщина!

Девушка захлюпала носом, и психолог протянула ей салфетки.

– Но только такая Алёна, с которой хорошо. От которой не ожидаешь срывов и истерик. Которая не станет проверять телефон и следить.

– А как же тогда проявлять интерес, если этого всего не делать?

– Я помогу, если вы готовы.

Алёна помолчала, а потом внезапно засмеялась сквозь слёзы, совершенно глупо и не кстати. Фаина Ивановна подняла брови от удивления.

– Извините, – сказала Алёна. – Я просто представила, что в этот момент вы мне должны предложить мне две таблетки: красную и синюю, – и я должна одну из них съесть, чтобы открылся путь…

– Хорошая идея, кстати! Спасибо. Что ж, давайте. Вот у меня есть конфеты. Правда, синей нету, пусть вместо неё будет зелёная. Итак, Алёна, красная или зелёная? Красная – оставляете всё, как есть. И пусть оно развивается само. Зелёная – светофор открыт, и вы встаёте на новый путь, начинаете изменения.

Алёна взяла из рук Фаины Ивановны зелёную конфету и тут же развернула фантик, засунула карамель за щёку.

– Отлично! – сказала Фаина Ивановна. – Значит, до встречи в следующий раз. И мы вместе последуем за белым кроликом.

Говорят, что изначально американские горки были созданы, чтобы отвлечь граждан от искушений сатаны. В 1884 году Ламаркус Томпсон решил, что лучше людям испытывать приятные ощущения от перепада высот и изменения скорости, чем ходить в салуны и в бордели. Правда, те горки были очень простенькими: со скоростью меньше 10 км/ч по ним катились вагонетки, а люди сидели лицом не вперёд, а вбок, так чтобы удобно было осматривать окружающие виды. Аттракцион был гравитационный, то есть подъём на следующие горки осуществлялся за счёт скорости, набранной на предшествующих им спусках. Виды, впрочем, были фальшивые: сбоку тянулись декорации с имитацией пейзажей со всего мира. Что-то вроде кино, только в нём движутся не кадры-картинки, а люди перед ними.

За несколько десятилетий до этого в Америке существовала другая железная дорога с гравитационным принципом работы, по которой катали граждан, жаждущих острых ощущений. Но правда, по ночам там возили уголь в соседнюю шахту, и лишь днём пускали посетителей.

Мало кто знает, но американские горки не зря за границей называют русскими. И не потому что они для крепких духом людей, а просто их изобрели у нас. Самые первые подобные аттракционы и правда появились на Руси в незапамятные времена, ещё в XV веке. Народ сооружал деревянные горки высотой до 20 метров и длиной до 30 метров, заливал их зимой льдом, а потом все катались на санях или ледышках, на которые стелили солому. Позднее, в XVIII веке Екатерине II так понравился аттракцион, что она велела установить похожий на территории собственной резиденции. По некоторым сведениям, тогда же к саням были приделаны колёса, и на «русских горках» стало можно кататься и зимой, и летом.

Американским горкам не нужен светофор. Получив начальный импульс, поезд движется дальше под воздействием собственной силы тяжести. И лишь на некоторых участках аттракциона включаются механизмы, которые затягивают тросами вагонетки в нужное положение. Обычно в этот момент достигается определённое равновесие. Советы психолога можно считать одним из таких механизмов, если сравнивать аттракцион с жизнью. Они «подтягивают» человека к определённой точке. Но после достижения этой точки поезд снова «свободен» и продолжает движение, повинуясь закону Всемирного тяготения и траектории выбранного человеком пути.

Забрав вещи из квартиры Алёны и запихав их в каршеринговую машину, Володя отвёз их к своему другу Косте. Он временно к нему переехал, пока искал съёмную квартиру.

Костя был единственный, кто не испытал досады и не отвернулся от Володи после выходки Алёны в Берлине и острого ответа Маши, с разрывом всех дружеских связей. Маша многим приятелям в России помогала: то высылала европейское лекарство, то находила через мужа заинтересованных инвесторов для стартапа, то просто поддерживала добрым словом. Косте она тоже нравилась, но друг детства был ему дороже.

Володя с Костей росли вместе: они жили в соседних домах и целыми днями гуляли, играли и что-то придумывали. Сколько совместных открытий, и рискованных ситуаций, и побегов от взрослых, и приключений, и взаимных «прикрытий» было в их прошлом – не сосчитать. В пятнадцать лет ребята раскачивались над железнодорожными путями на тарзанке, привязанной к ветке дерева на возвышении (рельсы в этом месте шли понизу, меж двух холмов). И однажды, когда Костя выписывал особо опасный пируэт, ветка дерева обломилась, и он полетел на рельсы. Вдали показалась электричка. Володя ринулся кубарем вниз, еле стащил друга с железнодорожного полотна, а потом нёс два километра на себе до ближайшего травмпункта, сам едва не надорвался. Костик не сразу пришёл в сознание.

Когда родители друга узнали о случившемся и хотели его «убить» – слишком уж они переволновались – Володя взял вину на себя. Сказал, что это была его идея – привязать тарзанку к дереву (хотя ребята придумали это вместе, как и все остальные свои шалости). Володе крепко досталось от родителей Костика, и от своих тоже. Им даже на время запретили общаться, пока постепенно не открылись подробности, и Володю не признали скромным героем.

В Москву Костик переехал вслед за Володей, через год, когда тот устроился здесь и закрепился. Костик бы и в первый год остался на ПМЖ, но в институт он поступать не хотел, считая это тратой самого лучшего и активного «молодого» времени, а на хорошую работу «проваливал» собеседования одно за другим. Можно было стать грузчиком или охранником, но стоило ли ради этого жить в столице?

За пару месяцев запас «подъёмных» денег у Костика иссяк. Володя хотел помочь другу, даже тайком от дежурных оставлял его в общежитии ночевать, но Костик не хотел быть для него грузом и вернулся в Воронеж. Там он поработал в местной конторе тестировщиком, почти без денег. Ребята работали «на энтузиазме», рассчитывая сделать крутое приложение для айфона и продвинуть его на российском рынке. Но у них ничего не получилось, и команда развалилась. Зато Костик наработал необходимый начальный опыт и строчку в резюме, так что на следующий год он ехал в Москву, чувствуя себя «зубром», которому на этот раз столица обязательно покорится.

Володя в то время учился в институте на втором курсе и подрабатывал в таможенной конторе эникейщиком. Это такой специалист, который делает все работы, связанные с компьютерами и офисной техникой, какой бы вопрос ни возник. Зарплата была небольшая, но он экономил и кое-что отправлял маме в Воронеж.

Володя «выбил» для друга вакансию менеджера на своей работе, но Костику это казалось мелковатым.

– Без обид, бро, у меня есть опыт, я ищу что-нибудь посолиднее, – говорил он Володе.

– Окей, ищи, – друг не обижался.

Однако несмотря на все радужные надежды, Москва не спешила «сдаваться» Костику. «Тоже мне, Наполеон», – как бы говорила она, усмехаясь многочисленными плакатами с рекламой и витринами дорогих магазинов на Тверской. Почему-то именно там новоявленному москвичу хотелось гулять и дышать столичным воздухом. Казалось, что всё впереди. Вот здесь он будет обедать, когда станет крутым. А вот этот костюм он купит. Или нет, лучше не стандартный костюм, а что-то более свободное и дерзкое, не как у «стариков». И именно там, на Тверской улице, у него закрадывалась первая робость: а вдруг ничего не получится?

После нескольких неудачных собеседований Костик согласился на предложение Володи и устроился работать в его контору менеджером. Вернее сказать – мальчиком на побегушках, что было ниже его достоинства, но давало возможность временно закрепиться и искать что-то получше.