Юлия Бочарова - Любовь на американских горках

Вы видели когда-нибудь поломку на американских горках? Слава богу, если нет. Страшное дело. А ещё страшнее – оказаться в это время в движении и лететь прямо в очаг катастрофы. Или быть статичным, но видеть, как в тебя вот-вот врежется другой поезд, с которым вы оба пострадаете из-за вашей поломки.

Такое в истории случалось не раз. Например, в 2015 году в Британии авария произошла в парке развлечений в графстве Стаффордшир. В стоящий вагончик врезался другой, и четыре человека получили тяжёлые ранения (а это четверть всех, кто там был). Люди оказались заблокированными на своих местах и ждали спасателей, которые их потом «вырезали».

А чуть раньше случилась беда в США, в парке развлечений Six Flags Magic Mountain (калифорнийский город Санта-Кларита) – там вспыхнул пожар на деревянных горках Colossus, открытых в 1978 году. Алёна как-то читала новости и смотрела в ленте картинки на эту тему: огромное сооружение с изящными резными опорами, а сверху полыхает огонь и валит чёрный дымище. После пожара наверху образовалась огромная дыра – не только из-за огня, но и от напора воды, которой его тушили. Казалось бы, дерево не очень подходящий материал для столь сложной конструкции, и надо было бы добавить надёжности в конструкцию и укрепить её, чтобы избежать таких случаев. Но в том-то и ирония судьбы, что аттракцион закрыли на реконструкцию, желая сделать его более безопасным, в том числе и с помощью добавления новых стальных секций. И пожар образовался из-за действий сварщиков! Улетела искра. Хотели как лучше, ожидали, что всё починят за пару недель – а вместо этого сами же и разрушили.

Автору, которая заинтересовалась историей Алёны и вместе с ней внимательно изучала всё, что казалось девушке важным, эта история с поломкой показалась очень знакомой. Не так ли делаем и мы в своих отношениях, пытаясь их починить? Не так ли делала и Алёна в своей семье? Только американских горок много очень разных. Сгорят эти – пойдём на другие. А жизнь у нас одна. И как бы хотелось избежать в ней таких пожаров…

Дачный дом Маргариты Ивановны полыхал, несмотря на ливень, который не прекращался всю ночь. Соседи прильнули к окнам и смотрели на огонь, а некоторые вышли на крыльцо, мансарды или в огород поближе к забору, накинув брезентовые плащи с капюшоном. Иногда над домом взлетали искры, как в салюте на Новый год. Что-то взрывалось внутри.

Маргарита Ивановна и Виталий Евгеньич срочно эвакуировали ценные вещи и газовый баллон. Больная Алёна пыталась им помочь, но мама спровадила её в машину, которая осталась за забором.

– Мама, пусти, я всё равно помогу, – говорила девушка.

– А ну-ка не спорь со старшими, – ответила Маргарита Ивановна и захлопнула за ней снаружи дверцу машины.

В критической ситуации эта пожилая, но до сих пор энергичная женщина умела возглавить коллектив, и все её слушались, даже если формально начальник был другой.

Виталий Евгеньич был в крайней растерянности и ходил за женой, как новорожденный утёнок за своей мамой, уточняя, где вырубать электричество, что куда класть из эвакуированных вещей и весь ли сервант вытаскивать на улицу, или достаточно вынуть из него деньги и документы.

Соседи вызвали пожарных, и где-то за перелеском было слышно сирену, однако по «поплывшей» грунтовой дороге кое-где проехать было непросто. Тяжёлая спецтехника справлялась с грязью, пока не упёрлась в две легковые машины, надёжно застрявшие посреди дороги и перекрывшие проезд. Пока легковушки цепляли тросом и вытаскивали, пока они освобождали место на дороге, ушло время. С обеих сторон был лес, почти вплотную к дороге, и объехать их не получалось.

Трое соседей: бабка, которая разбиралась в соцсетях, и её двое внуков-подростков, – поспешили на помощь к погорельцам, но от них толку было мало. Двое мужиков прибежали из дальних дворов на выручку, но что делать, было не понятно. Крыльцо и подступ к окнам уже горели, а водой поливало и так с неба.

Видеоролик с пожаром почти тут же попал в сеть, а на следующее утро – даже в местные сериево-посадские новости. Среди комментаторов было много тех, кто осуждал снимавших пожар на телефоны и никак не помогавших хозяевам дома. Писали что-то вроде: «Вообще, люди молодцы. Зачем тушить, если можно всё заснять и лайки ждать», «Да уж, у нас такой народ пошёл нынче, вместо того чтоб помогать, будем снимать ролики, как горит дом», «Стыд и позор!», «У нас щас даже у павшему прохожему человеку не помогут, люди будут считать что ты пьяный или ещё хуже и пройдут мимо не помогут несколько такой нынче у нас народ даже если станет плохо будут тебя осуждать, и все остальное будет», – и всё в таком роде.

Но Маргарита Ивановна не обижалась на соседей за отсутствие помощи. Она выросла в деревне и знала, что если огонь показался снаружи деревянного дома, то затушить его уже не получится. Поливать надо по краям и вокруг, чтобы пожар не перекинулся на соседние дома и участки. Но дача не деревня: тут строения стоят не вплотную друг к другу, трава на участке уже и без полива мокрая, – огонь так просто не перекинется, и делать, в сущности, было нечего.

Остаток ночи семейство провело у соседки-старушки, потеснив её внуков. Алёна сначала отказывалась выходить из машины, чтобы никого не заразить. Но Виталий Евгеньич по распоряжению жены отжал книзу приоткрытое стекло в задней двери и открыл ручку. Ему было стыдно действовать, как гопник в девяностые, взламывая машину. Но что поделать: против жены не выступишь. Вернее, выступить-то можно, но потом пожалеешь. У него самого детей не было (первая жена сначала не хотела рожать в таёжном военном городке, ждала перевода в Центральную Россию, а потом уже и не получилось), и поэтому он особо трепетно относился к тревоге Маргариты Ивановны за дочь.

Володя, который не знал об этих событиях, спокойно спал на матрасе в квартире друга, в обнимку с Юлей. От неё было тепло, а Володя давно уже никого не обнимал. Он залез рукой к ней под кофту, приняв спросонья за Алёну, и прижал к себе.

Вытащив пятнадцатилетнюю девчонку с крыши, Костик повёл её к себе домой: тут уж не до деликатности по отношению к свиданию приятеля. Володю он будить не стал и даже в комнату не заглянул, а повёл Алису (так звали несостоявшуюся самоубийцу) на кухню. Он напоил её чаем и накормил пончиками, которые они с Володей купили в «Глобусе». У девочки оказался очень хороший аппетит, и она съела сразу всё, безо всякого стеснения. Потом Алиса увидела в холодильнике пиво и хотела взять его, но Костик не разрешил. То ли от того, он спас девчонку, то ли из-за её трогательной и смешной внешности (пухлое детское лицо, тонкие мокрые волосы, и при этом гордое выражение лица, идущее вразрез со всем остальным), у него появилось к ней отеческое чувство, желание её опекать.

– Ну чё, давай, рассказывай, – сказал он ей.

– Что рассказывать? – ответила она с набитым ртом, облизывая пальцы после пончиков.

– Зачем ты на крышу попёрлась. Парень бросил?

– Неа.

– С родителями поругалась?

– Не.

– Дима Билан тебя не любит?

– Вы дурак?!

– Ты бы не хамила.

– А чё? Я просто спросила. Мало ли. Всякие случаи бывают.

– Ох, – сказал Костик, выбрасывая в мусорку пластиковый контейнер из-под пончиков. – И где ж тебя такую взяли, борзую? Я тебе разве что-то сделал плохое?

Вместо ответа Алиса как-то скуксилась, у неё задрожали губы, и она заплакала.

Костик растерялся. Отношения с женщинами он не привык выяснять и не знал, как себя вести в такой ситуации. От своих девушек он уходил, стоило ему хоть чуть-чуть ощутить, что его «загружают». Но тут была иная ситуация.

Он подвёл Алису к раковине и умыл, а затем достал бумажные полотенца, оторвал мягкий лист и вытер девочке лицо. Отдельно высушил ей нос.

– Сморкайся, – сказал он, и девочка «затрубила» носом в салфетку. – А теперь садись вот сюда и рассказывай.

Девочка села, помолчала и вздохнула. И тут на неё напала икота – то ли от того, что Алиса так сразу набросилась на пончики, то ли от пережитого нервного потрясения.

– Набери воздуха и не дыши, – сказал ей Костик.

Алиса послушалась. Хозяин квартиры помог, схватив одновременно её нос и губы в одну «горсть». Она выпучила глаза и икнула ещё раз, в таком «безвоздушном» состоянии. Но через пару раз икота успокоилась, Костик напоил её водой, чтобы закрепить успех, и сел напротив.

Они помолчали.

– Его зовут Сергей Петрович, и ему пятьдесят лет, – начала Алиса не сразу свой рассказ, то и дело опуская глаза и вздыхая.

– Кому?

– Человеку, которого я люблю.

– Он тебе что-то сделал?! – Костик испугался за Алису. Мало ли кто может соблазнить почти ещё ребёнка.

– Нет. Он даже не знает про это. Он женат, и у него трое детей, и одна из них – моя школьная подруга. Я к ней ходила в гости, мы вместе играли и уроки делали. А жена Сергея Петровича его не любит, это подругина мама. Она тупая и орёт всё время на них, и на него больше всех.

– И ты хочешь его увести из семьи?

– Вот и вы тоже. Насмотрелись «Тик-Тока».

– Я не смотрю «Тик-Ток».

– Ну фильмов про идиотов-тинейджеров. Нет, конечно! Я же не дура. Мне его жалко просто. Я хочу ему что-то хорошее сделать.

– Например?

– Ну я не знаю. Что может человек пятнадцати лет сделать человеку пятидесяти лет? Они под нами живут. Я музыку не включаю громко, сижу в наушниках и не топаю. А если отец телек по ночам смотрит, прошу его потише сделать, чтобы ЕМУ не мешать. Что я ещё могу? Пирожное безе испекла – знаете такое, из белков и сахара, – только оно дурацкое получилось, кондитерская бумага прилипла, и я её отодрать не смогла. Принесла им, как будто подружке, но на самом деле – для него. Я знаю, он такое любит. Они чай пили и из зубов выковыривали этот пергамент с пирожных. И мне стыдно было. А Сергей Петрович так смотрел на меня – с благодарностью. Для него никто ничего не делает, а он для всех всё. О нём, наверное, впервые позаботились.