Юлия Бочарова - Любовь на американских горках

– А с крыши зачем прыгать?

– Я пишу ему письма под замком и не показываю никому. И ему, канеш, тоже. Мать увидела. Решила, что он меня совратил, и стала наезжать на него, и меня за волосы таскала. Я их отрезала сама после этого.

– А, я думал, это причёска модная рваная.

Костик хотел пошутить, чтобы расслабить и развеселить гостью, но она даже не улыбнулась, а посмотрела на него серьёзно, как на дурака. Он смутился – пожалуй, первый раз в жизни от взгляда девушки.

– Мать сказала, что принесу в подоле от женатого – она меня выгонит. Идиотизм.

– У тебя не было парней?

– Вам-то что?! – вспылила Алиса и покраснела, но тут же смягчилась. Костик не хотел её задевать и не осуждал. – Нет, конечно. Я разве дура?

– Алис, ты извини, но я всё равно логику не улавливаю. При чём тут крыша и зачем прыгать?

– Мать обещала его засудить за педофилию. А это ему позор на всю жизнь, его отовсюду уволят, он же в универе преподаёт и семинары ведёт для повышения квалификации, и ещё у него своя кафедра в НИИ. Его со света сживут, если моя мать на него наедет. А она сделает это публично. Вы же знаете, что сейчас бывает из-за обвинений. Их даже не проверяют. И я буду виновата, получается. А потом его жена узнала. Я не знаю, откуда. Может, слышала через пол, как на меня мать орала. Пришла вечером и стала…

Девочка не смогла закончить фразу и показала синяки на руке.

– И ты решила, что будет лучше без тебя?

Алиса вновь скуксилась и заплакала. Костик её обнял.

– Вы тоже не понимаете! – говорила она сквозь слёзы. – Я записку матери написала, чтоб когда я умру, она бы не смела на Сергея Петровича наезжать. Это моё предсмертное желание было бы, и она бы не посмела его нарушить!

– Да как раз тогда бы она его и засудила, за доведение до самоубийства, – отозвался Костик, пытаясь утешить Алису. – Тем более ты его имя указала в записке. Дурочка ты маленькая.

Он гладил гостью по волосам, которые топорщились, а она плакала в его рубашку, пачкая её слюнями и выпуская на волю накопленное напряжение, которое не под силу вынести даже некоторым взрослым – не то что девочке в пятнадцать лет.

Костик считал всех девушек пустыми, много о себе воображающими и глупыми, мечтающими, как бы поудобнее усесться на шею мужику и тянуть из него деньги, подарки и внимание. Может, он просто сам таких выбирал? Костик об этом не задумывался. Но Алиса не казалась ему ни пустой, ни глупой. Она была мужественной девочкой, попавшей в непростые обстоятельства, которые с честью пыталась вынести.

– Ничего, всё будет хорошо, всё образуется, я тебя не дам в обиду, – говорил он и похлопывал её по спине.

– Ой. Я вам рубашку испачкала, – сказала она, чуть отстранившись и пытаясь успокоиться. На неё опять напала икота.

– Да и фиг с ней. Стоп. Вот я дурак! – воскликнул вдруг Костик.

– Почему?

– У меня ж одежда есть сухая, надо давно уже тебя переодеть. Сиди, сейчас всё будет. Дам футболку и штаны – тебе велики будут, но подвяжешь ремнём. Или верёвку найдём.

Костик пошёл в комнату и обнаружил, что Володя с Юлей почти уже занимаются сексом. Во всяком случае, на Володе нет рубашки и джинсов, Юля раздета до белья, а в воздухе пахнет феромонами от их разгорячённой кожи.

Костик сам настаивал на свидании и убеждал друга трахнуть девчонку, но сейчас это показалось ему не уместным и даже оскорбительным. Он пнул Володю:

– Э, чувак. Ты женат вообще-то. Забыл?

Юля отпрянула от Володи и закрыла лицо рукой.

– Девушка, ничего личного, но я в анкете писал, что я ещё не развёлся. В смысле, он.

Юля вскочила, взяла свои вещи и убежала в прихожую, одеваться и обуваться.

– Я тебя не понимаю, Костян, – сказал Володя. – Юля, подожди! Куда ты ночью? Стой, я сейчас такси вызову.

Володя убедился, что Юля его ждёт у двери, и вернулся к другу, говоря с ним так, чтобы девушка не слышала:

– Ты же сам говорил, что это мне поможет излечиться. Что я дебил. Что все бабы стервы и манипулируют нами. Что я зря убиваюсь по Алёне, и надо жить проще, не оглядываясь.

– Она тебе нравится? – спросил Костик, кивнув в сторону Юли.

– Нет. Не особо. Хотел попробовать, вдруг ты прав. Вдруг я смогу.

– Что?

– Ничего. Айболит, блин. Проехали.

Володя хотел сказать, что у него в груди печёт до сих пор от разрыва с Алёной, и он ни на чём сосредоточиться не может из-за этого. Что он болен. Что так нельзя. Что он думал, будет легче, если совсем уйти из дома от жены, а стало только хуже. Что он впервые в жизни столько думает о прошлом, рассматривая ситуации с разных сторон и пытаясь понять, где он был прав, а где мог поступить иначе и спасти их отношения. Ему завтра выходить на работу – и не хватало ещё раз там ошибиться и «подставить» банк из-за личных неурядиц.

Но это всё было слишком пафосно, и он промолчал. К тому же, Володя не любил ныть. И так всё «в заднице», не хватало ещё выглядеть слабаком.

Он вышел к Юле в прихожую и стал обуваться.

– Да ладно, я бы и сама доехала, – сказала девушка тихо, стыдясь того, что чуть не переспала с мужем подруги.

– Не надо в ночь убегать никогда одной. Мало ли что, – сказал Володя, взял её под локоть, и они вышли.

Алиса всё это время сидела на кухне, удивляясь происходящему. Ей казалось, что Костик живёт один. Происходящее в комнате они не слышали из-за шума дождя и грозы. Алиса решила не высовываться и не вмешиваться в чужие дела.

– Кто это был? – спросила девочка, выйдя из кухни, когда Володя с Юлей ушли.

– Друг, – ответил Костик и чуть помолчал. – Надеюсь, что не бывший.

Рекламный таргетинг устроен таким образом, что мы посещаем веб-страницы, переходим по ссылкам, забиваем слова в поисковике, покупаем онлайн – и всё это учитывается «умной» системой для подбора тех товаров или брендов, которые рекламодатели хотят показать именно нам. А если телефон «зацепился» где-то за знакомую сеть или скаченные приложения опознали посещение известного магазина или ещё какой-то знаковой точки на карте – это тоже может использоваться для таргетирования. Телефон запоминает, где мы были, и рисует линии наших перемещений на своей карте. Говорят, что данные из наших переписок, и даже сказанное вслух при работающем телефоне используется для подбора новостей и рекламы.

В своё время Алёна была удивлена, когда на Таиланде зашла в магазин местной эко-косметики и через 5 минут увидела в телефоне рекламу их продукции со спецпредложениями (в электронной почте был баннер).

Если вдуматься, это всё жутковато. Но в ту ночь, когда разыгралась гроза, слежка телефона за человеком сыграла свою положительную роль в истории Володи и Алёны.

Володя довёз Юлю на такси до её дома, проводил до квартиры и убедился, что с ней всё в порядке. Зайти он отказался и на такси поехал сразу на работу, хотя ещё было темно. В кабинете у Володи был запасной комплект одежды и бритва, поскольку иногда (в последнее время всё чаще) IT-директор засиживался допоздна и оставался спать на диване, чтобы не отрывать от сна лишние пару часов на дорогу.

Город затопило: на Варшавском шоссе залило подземные переходы почти доверху, машины стояли по крышу в воде.

– Ну всё, хана электрике, – сказал таксист, присвистывая и глядя на утопшие автомобили, вниз по дороге.

Таксист выбирал маршруты объезда, сверяясь с навигатором, но они всё-таки застряли в пробке: впереди образовался пруд посреди шоссе, сзади встали другие автомобилисты, и уже было не разъехаться.

Вода поднималась. Там, где стояло такси с Володей, она добралась до середины колеса. В новостях сказали, что в наводнении виновата листва, забившая систему ливневой канализации.

Ситуация была столь сюрреалистичной, что библейская история о Всемирном потопе стала казаться вполне возможной.

Мимо такси проплыли выспавшиеся за ночь утки, удивлённые столь неожиданному расширению своих владений. Был уже четвёртый час утра, и начинало светать.

Володя пытался подремать в машине, раз уж ничего нельзя было сделать, но ему не удавалось. Он стал листать новостную ленту в телефоне. И вот тут-то и сыграли роль его частое посещение магазина «Леруа Мерлен» на Ярославке и отметки местоположения в «МакДоналдсе» в Сергиево-посадском районе – телефон их делал самостоятельно – и онлайн-покупки с доставкой по адресу тёщиной дачи. Телефон предложил ему рекламу строительного рынка на Ярославке, а внизу страницы размещались ссылки на местные новости, среди которых было и видео горящего дома Маргариты Ивановны. В темноте было не очень понятно, точно ли это их дача. Название посёлка совпадало, а конкретный адрес указан не был.

Володя хотел позвонить тёще, но подумал, что зря её разбудит, если это чужой дом, а она спокойно спит и ничего не знает. Он хотел позвонить Алёне, но решил, что она восприняла бы это как плохо замаскированную попытку помириться, шаг ей навстречу. После её измены делать этого не хотелось.

Тьфу, что ж за чёрт!

Володя разозлился на себя, что сидит и переливает из пустого в порожнее вместо того, чтобы действовать. Лучше быть идиотом и позвонить зря, чем не помочь, если это реально требуется. Но телефоны Маргариты Ивановны и Алёны не отвечали: они оба остались в доме и сгорели.

Володя посидел ещё минут пять, размышляя, как быть. А потом он оставил таксисту наличные, снял ботинки и носки, подвернул брюки, открыл дверь машины и вышел. Он отправился вверх по шоссе, туда, где было относительно сухо.

Утки на свежеобразованном озере посреди шоссе закрякали: они дрались за кусочки печенья, которые им кидали из окна одной из застрявших в воде машин. Под водой Володю кто-то укусил за ногу.