Юлия Бочарова - Любовь на американских горках

Через несколько кварталов Володя вышел к соседней улице – там движение не было парализовано. Он вызывал другое такси и доехал до Ярославского вокзала, откуда с первой же электричкой отправился на дачу к почти уже бывшим родственникам.

В электричке было почти пусто: в столь раннее время дачники спали, а работяги после ночных смен ещё не освободились, чтобы возвращаться домой – из тех, кто жил в Подмосковье.

На одном из сидений лежал гном – вернее, так в первый момент показалось Володе. Старичок был низенький и заросший, голову укрывал от света широкополой соломенной шляпой. Шляпа была женская, с цветочками – видимо, она слетела на вокзале с какой-то пассажирки или была забыта на сиденье, «гном» нашёл её и оставил себе. В руках у старичка был потёртый брезентовый рюкзак, который ему явно мешал, но с которым тот не хотел расставаться. Наверное, там были ценные вещи – а может, и всё его имущество.

«Гном» храпел на весь вагон, и звук был гораздо более внушительный, чем сам мужичок. Володя ожидал увидеть великана. Запах от «гнома» тоже был очень крепкий, довольно быстро заполнявший собой вагон. Володя хотел перейти в другой, но старичок его окликнул.

– Куда идёшь? – сказал «гном» и приподнялся.

– Туда, – ответил Володя и показал рукой вперёд.

– Логично, – сказал «гном» басовито и протянул Володе руку. – Василий. Будем знакомы.

– Володя, – ответил Володя и не сразу, но всё-таки пожал руку мужичка. Он уже понял, что это бомж, и от него можно подцепить туберкулёз или ещё что похуже. Но отказывать старому добродушному человеку с протянутой рукой и обижать его проявлением брезгливости ему не хотелось. Руку потом можно и помыть санитайзером.

– Вижу, ты хороший человек. Садись, – сказал «гном» и кивнул на сиденье напротив.

– Да не, уважаемый, спасибо. Мне дальше.

– Садись-садись. Следует мужьям воспитывать жен своих с любовью примерным наставлением.

– Что?

– А редьку знаешь, как готовить? Надо истолочь или натереть на тёрке, – важно сказал «гном», поднимая жёлтый сухой палец, – обвялить да замочить на три дня, отжимая в трех водах, да положить в неё патоки с пряностями.

– Понятно. Что ж непонятного.

Володе стало ясно, что этот человек – сумасшедший.

– Думаешь, я сумасшедший? – угадал «гном».

Володя вспомнил, как Алёна ему показывала вКонтакте паблик с цитатами известных людей. Один из них сказал что-то типа: «Если человек ведёт себя странно, улыбайся и кивай, во всём соглашайся». Володя считал подобные цитаты глупостями.

– Думаешь, надо со мной соглашаться и улыбаться? – опять угадал «гном» и хитро прищурился, а потом закашлялся в кулачок, на котором кожа была жёлтой и потрескалась, а ногти неприлично отросли. – Сейчас многие считают древнюю мудрость глупостью. Всё перевернулось в мире. А ведь это я тебе говорил цитаты из «Домостроя», по которому наши предки строили весь уклад, и славно жили веками. Сейчас, погоди-ка, что покажу.

Мужичок сел как следует и расстегнул рюкзак, стал копаться в нём, выкладывая вынутое рядом на сиденье. Вещи в рюкзаке были на удивление чистые и выглаженные. Володя остался посмотреть, что будет дальше: новый собеседник показался ему странным, но любопытным.

Наконец, «гном» нашёл старую истрёпанную книгу, обклеенную по углам прозрачным скотчем. Страницы в ней были разного размера, некоторые торчали и размохрились там, где выступали за пределы обложки. Видимо, изнутри они тоже были «посажены» на скотч, и не очень удачно. Мужичок открыл книгу и прочёл:

– Если подарит кому-то Бог жену хорошую – дороже это камня многоценного. Такой жены и при пущей выгоде грех лишиться. Доброй женою блажен и муж, и число дней его жизни удвоится. А вы ссоритесь, разводитесь – куда это годится? Вот ты зачем с женой поругался?

– Вы про меня что-то знаете?

– Ты не поверишь. Всё.

– Мы знакомы?

Старичок улыбнулся, как будто знал его сто лет.

– Я твой отец, – сказал он, наконец.

– Что?!

Володя вскочил и покрылся испариной. Его отец умер, когда мальчику было три года. Первое воспоминание Володи из детства – это как мать плачет на кладбище и лезет в яму, укутать гроб синтепоновым одеялом, которое она сама сшила (чтобы мужу на его последнем ложе не было холодно и одиноко), а её удерживают родственники. Потом они долго сидели в маленьком душном кафе с тюлевыми занавесками, и все гости говорили шёпотом, а после водки и закусок разгорячились. Кажется, была даже драка. В плохо вымытое окно билась муха, а с потолка свисали жёлтые липкие ленты-ловушки. Володя не понимал, что происходит, но видел, что маме плохо, и старался выглядеть весёлым, чтобы утешить её. Он ждал, когда уже вернётся папа, и можно будет отсюда уйти.

– Да ты не понял. В том смысле я вам всем отец, что я духовный пастырь, а вы, молодёжь неопытная и зелёная – дети мои.

Володя еле сдержался, чтобы не двинуть «гному» кулаком в челюсть. Он стукнул по сиденью так, что отбил костяшки, и пошёл в другой вагон. «Гном» соскочил с сиденья и побежал за Володей, не оставляя надежды вернуть его на путь истинный.

– Я был женат пять раз, я знаю, о чём говорю! Пять раз! И это только официально. У меня опыт богатейший, я всех вижу насквозь, у кого проблемы в семье. Да погоди ж ты! Ноги-то вырастил! Я ж не успеваю за тобой. Старость надо уважать. Мой путь – ходить по свету и сохранять от ошибок других, которые ещё не успели их сделать. Я же вижу, что у тебя несчастье, и знаю, как помочь…

Володя перешёл через тамбур и захлопнул дверь. Старичку не хватило сил её открыть – так он и остался стоять за стеклом, беззвучно увещевая Володю и грозя ему в спину маленьким коричневым кулачком.

Володя прошёл ещё несколько вагонов, а на ближайшей станции вышел, чтобы подождать следующую электричку. Она должна была прийти по расписанию через пятнадцать минут.

На платформе стояла влюблённая парочка лет семнадцати-девятнадцати – видимо, они гуляли всю ночь или ехали сейчас домой с затянувшейся вечеринки. Парень курил, спустив одноразовую медицинскую маску под подбородок и отгоняя дым от девушки. Володя «стрельнул» у него сигарету. Сам он бросил курить ещё в двадцать лет, на втором курсе, когда у него полгода не было денег на еду, не то что на сигареты.

Алёну тогда обокрали, и она плакала между парами в институте, обзванивая знакомых и не зная, что делать. А на лекциях она сидела с опухшими красными глазами и шмыгала носом. Девушка взяла из маминого сейфа наличные деньги, чтобы оплатить своё обучение в институте на полгода вперёд. С утра она не успела забежать в бухгалтерию, потом оставила сумку в туалете на подоконнике буквально на минутку (в кабинке её не на что было повесить). Когда Алёна вышла, то не сразу проверила содержимое сумки, потому что начиналась лекция со злобным преподом, а она опаздывала. После лекции денег в сумке не оказалось, и это выяснилось уже в бухгалтерии, когда Алёне выписали приходный ордер на солидную сумму. Могли украсть в туалете или в аудитории…

– А зачем ты наличные таскаешь? Кто сейчас вообще наличными расплачивается? – спрашивали её однокурсницы.

– Потому что если платёжкой, то они комиссию берут, – отвечала Алёна.

– Так уж лучше комиссия, чем теперь ты всё потеряла, – поучали её ребята.

Умники. Нашли как утешить. После кражи это и так уже понятно.

Алёна была в ужасе, потому что вором мог оказаться любой её однокурсник – из тех, кто ежедневно улыбался ей, здоровался, ухаживал за ней. Потерять деньги было тяжело, но пережить подлость – ещё сложнее. Как учиться и общаться с этими людьми дальше, она не представляла. И как верить теперь людям – тоже.

Володя сорвался со следующей пары и метнулся в банк, снять свои накопления с карты и взять «быстрый» кредит на недостающую сумму. Ему дали тысячными купюрами – он потребовал заменить на пятитысячные, чтобы пачка была похожа на ту, которую украли у Алёны. Пришлось дойти даже до старшего кассира, потому что линейный персонал не хотел идти навстречу. Он добился своего.

Володя не хотел, чтобы Алёна считала себя должной ему. Он решил разыграть «представление», якобы нашлись те самые деньги, которые она потеряла.

Но в тот день он уже не застал Алёну в институте, и пришлось действовать перед другими однокурсниками. Они курили у входа в здание, и Володя якобы случайно выкинул в мусорный пакет вместе с окурком свой пропуск в институт, который вертел в руке. Полез доставать – и о чудо! – вытащил пачку денег в бумажном пакете. Как были упакованы деньги, Алёна неоднократно рассказывала ребятам, спрашивая, не видел ли кто, вдруг она случайно выронила. По описаниям всё совпадало. Друзья посмеялись, мол, тупая уборщица подобрала мусор с пола в туалете и выкинула, даже не проверив, что внутри. Неудачница. У одного из ухажёров Алёны загорелись глаза при виде пачки, но Володя быстро его привёл в чувство, взяв за «холку». У них в Воронеже так успокаивали молодых кобелей, которые в подростковом возрасте начинали «борзеть» и пытаться выйти на верхний уровень в иерархии «стаи».

Алёне тут же позвонили и сообщили, что деньги нашлись. Она была счастлива. Девушка так и не узнала, кому была обязана своим спасением.

А Володя потом сидел на жёсткой диете, пока не отдал весь долг. Маме он отсылал деньги в прежнем объёме: не хотел её тревожить. Да и прикольно было – это своеобразный вызов, игра в «выживание» в городских условиях. Ничего плохого с Володей не случилось: молодой организм вполне в состоянии выдержать полгода на «Дошираке» и сладком чае, которым его угощали соседи по общаге, – а вот от сигарет пришлось отказаться. Они были не по карману. Первую неделю его сильно мутило, потом стало легче. А когда появились лишние деньги, сигареты показались Володе уже не обязательными. Так он и бросил.