Юлия Бочарова - Любовь на американских горках

Володя разбудил соседей стуком в окно и начал расспрашивать о хозяевах сгоревшего дома. С утра все были сонные и не могли сообщить ничего внятного. Старичок встал на колени на большом камне у ворот и принялся молиться. В это время Володя бегал по окрестностям, пытаясь узнать, живы ли его жена и тёща. Позже он обнаружил, что в то утро у него поседели виски. Наконец, Володя добрался до старушки, приютившей погорельцев (её калитка выходила на другую улицу). Но после недолгой радости оказалось, что Алёны в доме нет. Никто из обитателей дома не заметил, как она ушла. Володя, Маргарита Ивановна и Виталий Евгеньевич бросились её искать по всему посёлку. Но прежде старушка вспомнила о погребе, куда девушка могла упасть и потерять сознание или попросту там заснуть. Электричество в посёлке ещё не дали, а после пожара старушка боялась зажигать огонь – так что погреб пришлось обследовать при свете фонариков сотовых телефонов. Нашли огромную вяленую тушу свиньи и тряпочный манекен, о котором хозяйка дома давно забыла (она была когда-то модисткой и шила на заказ для партийных работников). Увидев манекен, старушка вспомнила молодость, и её накрыла ностальгия. Она стала рассказывать гостям, каких людей ей приходилось обшивать в советское время, как через третьи руки она доставала иностранные журналы мод и копировала фасоны, и однажды ей заплатили американскими долларами – она чувствовала себя чуть ли не контрабандисткой. Хотела пойти в магазин «Берёзка» и купить на валюту что-то из деликатесов – но так и не решилась «светить» свой незаконный доход. Старушка почти забыла о происшествии, которое случилось утром в её доме, и не замечала, что её никто не слушает. Кто осудит старого человека за слабую память и вполне понятное желание вернуться в прежние времена? А гости спешили на поиски пропавшей Алёны.

Внуки старушки тоже проснулись и присоединились к поискам после завтрака. Это один из них кричал: «Алё-о-на», – у края леса, когда та потеряла сознание. Дальше парень не пошёл, решив, что эту местность он изучил.

В обед Володя обратился в волонтёрскую службу, которая помогает в поиске пропавших. В связи с карантином добровольцев было меньше обычного: одни болели, другие опасались добираться до места поисков на общественном транспорте. А те, кто готовы были участвовать, не всегда могли выехать за город в связи со строгой пропускной системой. Двоих оштрафовали (они ехали на частных машинах), по данным видеокамеры наблюдения – правда, потом штрафы отменили. Так или иначе, волонтёры подъехали, развернули штаб и взялись за поиски.

Володя психовал. Он считал себя ответственным за то, что Алёна пропала. Она же хотела примирения, просила его вернуться, ждала, звала – а он не отвечал даже на телефонные звонки, и письмо её проигнорировал.

В самом же деле, жена толкнула его на раскалённую печку случайно. Он и сам был хорош: психанул, разорался на неё, спровоцировал. Она женщина, может быть слабой. А он-то мужик. Может, и не стоило так резко себя рвать отношения? Володя шёл по коричневым листьям, закрывая нос рукавом от запаха гари (ветер от пожарища был в эту сторону), и думал, зачем он был таким жёстким. Может, это был его способ проучить её, наказать? Заставить переоценить её отношение к нему?

Позже Володя рассказывал Алёне:

– Сам не знаю, как вышел на то место, смотрю – ты на земле, лицом вниз. В первый момент испугался, что ты… ну…

– Мёртвая?

– Не хотел этого говорить. Даже представить это не могу.

Алёна улыбнулась, прижимаясь носом к стеклу машины. От её дыхания стекло запотело. Володя вёз её домой.

– А потом трогаю – лоб горячий, живая. Взял тебя на руки – а ты как тряпочная, обмякла, того и гляди выскользнешь. И забыл дорогу посмотреть по навигатору, и «Скорую» вызвать – пришлось изворачиваться, чтобы и тебя обратно не класть на землю, и с телефоном разобраться… Не помнишь?

– Не.

«Скорая» ждала их напротив сгоревшего дома. Маргарита Ивановна ведь дозвонилась до них минувшей ночью, и вызов никто не отменял. Это было очень кстати. Но они чуть не уехали, узнав, что пациентки нет на месте.

Володя поцеловал жену перед тем, как отдать её врачам – и она зашлась в кашле, мычала что-то невнятное в бреду. Он целовал её ещё много раз и просил не умирать. Но об этом он ей не рассказал. Она для него стала как та царевна в хрустальном гробу или как Спящая красавица. Кто знает, может, и правда его поцелуй её оживил и дал сил бороться с болезнью.

Алёна очнулась в больнице под капельницей и в кислородной маске. Аппарат ИВЛ ей не ставили: не было показаний. Лёгкие были поражены на 25%. Уровень сатурации (насыщения крови кислородом) сначала вызвал сильные опасения у врачей, но оказалось, что пульсоксиметр занизил показатели, поскольку у Алёны был плотный «шеллак» на ногтях. Датчик этого прибора похож на прищепку и прикрепляется к пальцу, а через двадцать секунд показывает результат, в зависимости от цвета и яркости крови. Толстый лак или накладные ногти мешают работе прибора. Ногти у Алёны были не длинные и с французским маникюром, очень похожие на натуральные – и фельдшер-мужчина не сразу разобрался. Состояние девушки оказалось не столь опасным.

В другом конце больничного коридора лежали тяжело больные пациенты, и оттуда всё время доносился кашель, который «пробивал» насквозь любые двери. Когда дверь палаты открылась (вошла соседка по палате), Алёна увидела священника в «скафандре»: шапочка-шлем, очки, маска, костюм, бахилы… Священник шёл в дальнюю часть коридора, к тяжело больным.

Алёна отцепила капельницу и на шатающихся ногах подошла к двери, выглянула в коридор.

– Им вообще-то не разрешается, – сказала её соседка, молодая толстая Любаша.

– А? Что?

– Священникам, говорю, нельзя в больницы ходить. Не благословляют им. Только на дому причащают. Но там, видать, умирает кто.

Любаша с любопытством выглядывала в коридор. Она не боялась смерти, которая была в пятидесяти метрах от неё – а смотрела на окружающий мир, как на кино. Попкорна только не хватало. Сама Любаша лежала в больнице уже две недели и шла на поправку. Скоро её должны были выписать на домашнее долечивание. За время болезни девушка похудела на пятнадцать килограмм и была этим очень довольна. Да, ей пришлось пострадать – но помощь оказали быстро и качественно, зато она теперь худая красавица. Любимый парень (сосед по балкону, который каждое утро делал зарядку с гантелями на свежем воздухе) увидит её, такую красивую, и на этот раз уж точно влюбится – во всяком случае, так она думала.

Алёну испугала и эта девушка с её чудовищными рассуждениями, и то, как в крайних палатах надрывались люди в тяжёлом кашле, и то, что в подвале больницы размещался морг. Про морг она узнала позже, когда добралась до лестницы, а рядом в грузовой лифт завезли каталку с покрытым простынёй человеком.

– Перевозим в другой корпус, – сказала медсестра.

Однако ясно было, что человек под простынёй не дышал. Медперсонал просто не хотел пугать других больных.

Алёна боялась, что успела заразить маму и пожилую соседку по даче. К счастью, они оказались здоровы. Девушке хотелось думать, что её уход из дома принёс не только проблемы родным и близким, но и защитил их от вируса.

Алёна была категорически против посещения родственников.

– Ой, да их внизу не пускают без маски и перчаток. А их теперь фиг найдёшь, в аптеках даже нет, – говорила Любаша в странном оптимистичном тоне. – А они, прикинь, чё делают. Молодцы!

– Что?

– Когда одни посетители выходят, так те у них просят использованные маски и на себя надевают, и так проходят. Главное – на носу чёта есть, не придерутся.

– Как же так?! Они же заразятся, – удивлялась Алёна.

– Да и ладно. Зато своих повидают. Яблочко хочешь? Мне мать по секрету передала.

Алёна отказалась от яблочка. Соседка казалась ей всё более противной.

Вскоре Алёну выписали после ряда тестов и КТ. Она ещё не была здорова: температура то опускалась, то поднималась снова до тридцати восьми, голова была тяжёлой, и не хотелось двигаться. Но мест для новых пациентов не хватало – их клали даже в коридорах и на лестнице. А тех, кто мог обойтись без врачебного надзора и кислородных аппаратов, отправляли домой.

Из больницы Алёну забрал Володя на машине. Вместе с ней из здания выходил такой же недолеченный мужчина – врач поликлиники, заразившийся от своих пациентов. Он не хотел вызывать такси – бог знает почему (может, чтобы не передавать вирус дальше), а родственников у него то ли не было, то ли он их не хотел беспокоить. Врач собирался идти домой пешком. Алёна попросила мужа взять его с собой и подвезти.

– Да, конечно, – сказал Володя, хотя ему ещё надо было вернуться на работу к вечеру.

Так Алёна с Володей побывали в Строгино и увидели огромные «человейники» – одинаковые многоэтажки, стоявшие окна в окна и наводившие депрессию одним своим видом. Каково же было в них жить…

Алёна сидела на заднем сиденье машины, закутавшись в плед и уткнувшись носом в стекло. Нос стал похожим на пятачок. Девушка хотела надеть маску, но оказалось, что Володя уже переболел бессимптомно, и у него были антитела. Он даже ходил на станцию переливания крови, чтобы сдать плазму. Володя раньше никому не рассказывал об этом, не хвалился и не ожидал признания. Алёна узнала случайно, увидев след от иглы на сгибе его локтя и синяк в том месте, где руку сдавливал жгут.

Высадив врача, Володя рассказал жене в подробностях, как нашёл её в лесу. Стекло у Алёны совсем запотело. Машина подъехала к подземному гаражу.

Маргарита Ивановна вернулась в свою городскую квартиру. А Виталий Евгеньевич за ней не поехал, а взял билет на междугородний автобус в сторону белорусской границы и уехал в ту же ночь. И вот почему.