Тамара провела тыльной стороной ладони по лбу – не было там никакого прыщика. Она каждое утро протирала кожу мицеллярной водой, потом смачивала тоником и затем вбивала подушечками пальцев дорогой крем с «бархатной текстурой», как писали на упаковке. А сверху она накладывала тональный крем, хайлайтер и пудру – так что если бы прыщик даже и проявился, его не должно было быть видно.

– Попалась! – сказал охранник, тыкнул её пальцем в живот и засмеялся, вернее, заржал.

В его глазах это был флирт.

– Дурак ты и не лечишься, – сказала Тамара, оттолкнула его и пошла за продуктами, так и не надев маску.

Когда девушка набрала целую тележку йогуртов и подошла к кассам, там её ждал охранник. Он протянул ей маску и перчатки и сказал:

– На, тебе не пробьют без них.

– Дал бы сразу, если есть лишние.

– Это не лишние. Я за ними в аптеку сбегал. А ты как была барыня-Тамарыня, так и осталась. Задаёшься. Потому тебя никто и не любит.

Он кинул перчатки и маску в её тележку и вернулся на свой пост. Тамаре стало обидно и горько. Как же, никто не любит? А… вот… Она запнулась в мыслях, подыскивая тех, кто её любит и кого бы привести в пример. Но оказалось, что таких людей нет – кроме её родителей. Да и с теми она уже успела поругаться, когда вернулась к ним жить.

– Спасибо, – сказала Тамара, подойдя после кассы к охраннику.

– Не за что.

Тот не намерен был продолжать беседу.

– А может, отметим моё возвращение? Когда у тебя смена кончается?

Он посмотрел на неё косо с высоты своего роста.

– Ну извини. Я была не права, – сказала она.

– Через полчаса, – ответил он и расплылся в улыбке.


Через одиннадцать месяцев (следующей весной) у них родился малыш – крупный и розовощёкий богатырь, весь в папу. И кричал он басовито, а не как остальные младенцы. Тамара сильно располнела и перестала «штукатурить» лицо тональным кремом, хайлайтерами и бронзаторами. Подружки сначала осудили её и даже создали отдельный чат, где обменивались мыслями, какой скучной и обычной стала их подруга, потеряв индивидуальность. Но побывав у Тамары в гостях и поиграв с малышом, девушки ближе к вечеру загрустили и стали задумчивы. И если в Мытищи они собирались, бурно обсуждая подругу, то обратно ехали молча, размышляя каждая о своём. Наверное, им тоже захотелось семьи и детей. А может, они думали о своих неудачах в любви – впервые осознав, что не такие уж они и крутые. Ими всё так же восхищаются на улицах и в кафе, у них просят номер телефона и предлагают разовые сексуальные приключения – но по-настоящему близких любящих мужчин у них нет. И толп поклонников нет. Жениться никто не предлагает. И уже пора подкалывать щёки филлером, а на лоб делать ревиталайзинг, потому что – о боже! – эта поперечная морщина уже не разглаживается.

Даша и Катя купили бутылку вина на двоих, чтобы вечером посидеть на кухне и успокоить друг друга.

У Юли в девять часов вечера было очередное свидание из Тиндера – и она решила не придираться к парню, как обычно. Она тепло улыбнулась ему, искренне заинтересовалась его работой (он был киномонтажёром), и разговор пошёл сам собой. Парень оказался вполне интересным.

А Марина отказала старому знакомому, который звал её на крышу музея заниматься сексом («Там отвал башки, там такой адреналин! Пошли, чё ты ломаешься», – говорил он). После отдыха в Ейске Марине больше не нравилась эта грубость, которую она раньше принимала за страсть. На Азовском море она заходила к подруге-вожатой в местный детский лагерь, и ребята называли её Мариной Степановной. Ей понравилось быть уважаемой. Здорово, когда тебя ценят не за грудь четвёртого размера – а за умение интересно рассказывать страшные истории, организовывать игры и смеяться, когда ободрала до крови коленку. Марина обнаружила в себе таланты, которые не использовала раньше – но пока не понимала, как их применить в обычной московской жизни. А тот мужчина, что звал на крышу… Что ж, пусть лучше она будет пока одна, без мужчины, чем продолжать отношения с хамлом, не уважающим её. Марина приняла это решение после визита к Тамаре и разговора с Алёной.


Сама Алёна приехала к Тамаре в тот же день с качалкой для малыша, развивающим ковриком, мягкими книжками и прочими радостями. Она прибыла отдельно и позже остальных девчонок. У Алёны были на то особые обстоятельства – но об этом чуть позже.

Глава 17. Развязка

С тех пор как Алёна и Володя воссоединились в начале лета, пережив столько злоключений, жизнь у них потекла ровно и спокойно. Настолько спокойно, что им стало скучно. Володя окончательно перешёл на «удалёнку» и был целыми днями дома. Он много сил вложил в автоматизацию работы – и теперь мог пользоваться её плодами. Алёна готовила завтраки, обеды и ужины, а также разбирала шкафы, в которые она давно не лазила – чтобы хоть чем-то себя занять. За время болезни Алёны предприимчивый коллега занял её место, и теперь в компании её не очень-то ждали. Коллега был не так хорош в работе, но умел «подъехать» к нужным людям и расположить к себе коллектив. «Тихой сапой» он укрепился на месте начальника Экономического управления, поставил у своего компьютера и холдеров старинные календарики с Арнольдом Шварценеггером, а также сделал фоном рабочего стола кадр из «Конана Варвара» – и трогательно покраснел, когда директор их увидел.

– Да это я… увидел у вас плакат, – сказал коллега, якобы смутившись, – и стал смотреть фильмы, и увлёкся. Шварценеггер такой крутой! Я даже не знал, что он настолько реально крутой.

Какая грубая и заметная лесть – но увы, директор Сергея Никитич, который ощущал себя одиноким и никем не понимаемым на высоте своего положения, увидел в этом признак душевного родства. Он с удовольствием отвлёкся от работы и стал рассказывать Валяеву интересные факты из жизни своего кумира. Тот поддакивал и задавал вопросы, вставлял реплики и делился своими мыслями, которые были очень в тему (на самом деле, эти мысли он вычитал на форумах фанатов Арнольда, поэтому они и были в тему). Слово за слово – и появился «коннект» с начальником. А что ещё нужно для успешной работы организации? Увы, ловкие подхалимы процветают.

Алёна не жалела о том, что ей нашли замену. Ей нужен был отдых. Однако спокойствия в доме стало чересчур много. В этом было что-то ненастоящее. «Привет» – «Доброе утро» – «Как спал?» – «Спасибо, хорошо. Одеяло новое хорошее, спасибо тебе». Не семья, а рекламный ролик, где жена намазывает мужу на хлеб слой сливочного масла (крупный план этикетки), а муж пододвигает к ней маслёнку с тем же маслом (крупный план этикетки), а корова мычит и ест ромашки (крупный план этикетки) – и все они, залитые светом, улыбаются рабочей стороной лица к камере, словно знают, что их снимают.

Алёна и Володя всё лето обходили больные темы и берегли друг друга (а может, больше самих себя?), стараясь не задевать прошлые проблемы. Но и прежнего ощущения родства между ними не было – того, что держало их вместе.

Дни шли за днями, и Алёна переставала понимать, какой сейчас день недели и что за число. Раньше её держал в тонусе рабочий график, а теперь и этого не было. Володя тоже потерял счёт времени: он мог работать, развалившись на диване, в любой день, а иногда откладывал ноутбук и ни о чём не думал, не замечая, сколько времени прошло. Володя приложил столько сил, чтобы наладить рабочий процесс и чтобы тот шёл спокойно без его присутствия в офисе – и ради чего?

«У нас всегда пять часов, и всегда время пить чай», – говорил Безумный Шляпник удивлённой Алисе в Стране чудес. Девочка не удивилась бы, если бы пожила с нами в эти карантинные времена.


Алёна понимала, что надо что-то менять в их жизни – но не знала, что и как, и не пожалеет ли она, если вдруг что-то поменять. Володя просто об этом не думал. Он часто «зависал», глядя в одну точку, словно его внутренний компьютер» в это время перезагружался и что-то обсчитывал, обсчитывал и никак не мог не мог обсчитать. А сознательное время Володя посвящал работе или воспоминаниям о далёком детстве. Даже с Костиком он перестал общаться как прежде: не очень-то его тянуло разговаривать со свидетелем прошлых неудач.

Да и сам Костик реже стал выходить на связь: его увлекло общение с юной соседкой Алисой, для которой он как-то незаметно стал покровителем, опекуном, старшим другом, воспитателем и примером в жизни. Чтобы отвлечь девочку от суицидальных мыслей и страданий по пожилому соседу, он стал убеждать её в необходимости интересного дела в жизни, собственной опоры под ногами. Если она реально хочет кому-то помогать, то надо сначала самой стать сильной. В итоге он и сам в это поверил, и даже работу поменял на более приличную (ушёл в хорошую компанию по разработке видеоигр). Он перестал отсиживать часы до новых свиданий, переписываясь с девчонками в вотсапе и тиндере – а начал нормально вкладываться, работая на результат. Да и процесс его захватывал. Появились поводы для гордости и уважения к себе. Алиса его поддерживала и восхищалась, и ждала возможности поиграть в игры, к которым он приложил руку. Она стала его первым тестировщиком. Маму Алисы поначалу всполошила эта дружба, но вскоре она убедилась, что их отношения – чисто дружеские. О сексе или «скользких» намёках не было и речи. Костик решил подождать, пока Алиса вырастет и сама решит, захочет ли быть с ним и в горе, и в радости до конца жизни. Он и сам не ожидал, что окажется таким романтиком.


Чтобы хоть как-то встряхнуться, Алёна с Володей поехали в парк аттракционов. С самого начала всё шло не так. По прогнозу весь день должна была сохраняться переменная облачность, но лёгкие перистые облачка сгустились к обеду серой пеленой, и заморосил мелкий дождик.

– Если хочешь, не поедем, – сказал Володя.

– Да не, почему. Это если тебя напрягает, можем остаться.