— Это было еще шесть лет назад, так что не надо ничего говорить, на тот момент для меня важна была твоя жизнь, а жизнью девчонки распорядился ее отец, продав Полину Годунову.

Я открыл рот, чтобы заткнуть его, не мог поверить в услышанное, но он продолжал:

— И что сейчас повлияло на его решение отказаться от нее, я не могу понять, — он задумался, переводя взгляд в окно и потирая большим и указательным пальцами подбородок, — но раз дал развод, это уже хорошо, — он снова глянул на меня. — Я все же против.

— Пап, все, что ты скажешь, — все-таки вставил я свое мнение в его монолог, — мне не интересно, я все равно на ней женюсь, только хочу попросить об одной услуге.

Отец заулыбался и, облокотившись на край стола, скрестил перед собой руки.

— А мне, в отличие от тебя, интересно, говори, — с иронией сказал он.

— Пап, если разговор пойдет в том же тоне, я лучше попрошу у кого-нибудь другого помощи, — хотел я уже выйти из комнаты.

— А ну-ка стоять!

Я замер на месте.

— Это значит, как двадцать шесть лет поднимать тебя на ноги и заботиться, и переживать за тебя, это все как само собой разумеется, а как внять совету, прислушаться к родительскому слову, так тебе не интересно? Так не пойдет, сын, — отец перевел дыхание и продолжил гневную тираду: — И не смей мне так больше говорить! — его лицо пылало, и тут-то я увидел впервые, как отец держится за сердце и что его темные волосы все пронизаны сединой. Я подорвался, подскочил к нему.

— В пиджаке таблетки, — просипел он.

Я нашарил в карманах таблетки и протянул ему. Видел, как он одну проглотил, не запивая, другую сунул под язык.

— Присядь, — тем же голосом проговорил он. — Сейчас все пройдет.

Мне не пришлось долго ждать, но я сделал в тот день правильные выводы. Поделился с отцом проблемой, и он обещал помочь.


— Вижу, что не готов, — усмехнулся Витек., смотря на мое отражение в зеркале.

— Ошибаешься, — хмыкнул я и, припарковав машину возле входа в загс, ступил на парковку.


— Горько, горько! — кричали подвыпившие друзья, а я целовал Полину жарко, страстно и чувствовал, как она откликается на мои прикосновения, как отдается во власть моих настойчивых губ.

— Когда же уже будет можно украсть невесту и закрыться с ней в спальне, — шепчу ей в губы и снова целую жадно, жарко, сминая, подчиняя, а она трепещет в моих руках.

— Я за, хоть сейчас, — отвечает она, переводя дыхание.

— Ну, так не интересно! — выкрикивает хмельным голосом кто-то из толпы. — Они хотят сбежать!

Я бросаю взгляд на собравшихся, пытаюсь вычислить из толпы слишком прозорливого гостя. Замечаю при этом, что в сторонке стоят Алекс и Виктор, и тут же всплывает в памяти сцена из загса, как сестра стояла там и миловалась с Вадимом. До сих пор не могу поверить в то, что сестра притащила этого урода к нам на свадьбу, но устраивать потасовку при многочисленной толпе совсем не хотелось, а руки так чесались. Вот если бы она его и сюда притащила, вот тогда бы да, потому как родители предпочли уехать в ресторан, не захотели стеснять нас, ведь все-таки устои выходцев из СССР немного отличаются от тех, что практикуются в современном обществе. Господи, вот это мать, конечно сказанула, "выходцы, а мы практикуем устои", я до сих пор не могу отойти от этих слов.

— А кто у нас слишком прозорливый? — послышался голос ведущего, им был молодой парень, мой ровесник. — Штрафной, выходи сюда!

В круг почета, как его назвал сам же ведущий, проводя разные конкурсы, вышел Леха. И как я его не узнал по голосу? Да и вообще его не заметил в загсе. Он подмигнул мне.

— Опоздал, — шепнул он, но я понял, что он уже пропустил пару стопок.

Но у ведущего был хороший слух.

— Тогда двойной штрафной!

И все потекло в нужном русле: конкурсы, танцы, конкурсы, танцы. В итоге мы с Полиной уже перед самым выездом оказались вместе.

— Ну, что, пожелаем молодым счастья, любви и много детишек! — крикнул ведущий, и в нас посыпались горсти риса и еще какой-то крупы.

Мы с принцессой закрылись руками, чтобы не пострадало лицо.

— А теперь букет! — ведущий подал Полине букет, и она, как и подобает невесте, повернулась ко всем спиной.

Толпа девчонок заняла боевые позиции, я даже рассмеялся их воинственному виду. Полина размахнулась, и букет полетел в девушек. Они завизжали и стали прыгать, как газели, чем насмешили парней. Мгновение — и победительница подняла руку вверх.

У меня екнуло в груди. Шагнул вперед и увидел, что перед толпой стоит Алекс.

— Поздравим победительницу!

Радостные возгласы, поздравления, и Алька стоит улыбается в тридцать два зуба.

— Есть жених? — снова вопрос ведущего, а она кивает в ответ, и я понимаю, что все тут не просто так, и судьба скручивает наши пути так тесно, что хочется взвыть, выдрать чертов букет из ее рук и выбросить его к херам.

— Максим, расслабься, — шепчет жена.

Поворачиваюсь к принцессе и понимаю, что она теперь моя жена.

— Это все миф и предрассудки.

Но мне внутренней голос подсказывает совершенно обратное.

В этот момент ведущий повернулся к нам и, закрыв микрофон рукой, спросил с улыбкой:

— Во сколько самолет? На машину же еще нужно навешать разных дребезжащих баночек.

— А может, не надо? — начал я.

— Надо, — вступила Полина, — через полчаса.

— О’кей, — проговорил парень и повысил голос. — А теперь кто вперед, украшать машину молодоженов?


Все-таки отдых мы выбрали на Крите. Лазурные прибрежные лагуны, теплый песок и необъятный простор океана. Впечатляющее зрелище.

Но не это сейчас было важно, мне хотелось увидеть и впитать ее эмоции, вдохнуть ее радость в себя, когда я ей за завтраком протянул папку. Она была серая, неприметная. И Полина смотрела на нее, не понимая, чего я от нее хочу.

— Открывай, — кивнул я на папку.

Она достала оттуда ключи.

— Что это? — покрутила их в руках.

Я откинулся на спинку кресла, наслаждаясь ее замешательством.

— Максим, — жалобно пискнула она, доставая документы на дом в Норвегии, что отец помог купить.

Она пробежала по ним глазами.

— Это правда?

Я киваю головой, а на ее лице одна эмоция сменяет другую так стремительно, что я вместе с ней испытываю восторг, рвущийся из нее наружу. Она сильно жмурит глаза и пищит одновременно, как маленькая девочка, которой подарили игрушку, именно ту, о которой она мечтала так сильно, что теперь восторг переполняет ее. Полина все-таки вскакивает со стула и садится на меня верхом, обнимает и целует так нежно, что у меня перехватывает дыхание.

— Люблю тебя, — шепчу ей в губы, перехватывая инициативу, углубляю поцелуй.

В голове, словно заученная и затертая до дыр, пульсирует фраза:

«Моя, только моя!»



Конец.


Бонус. Аня

Я валялась на кровати, когда зазвонил телефон. Посмотрела на экран. Вадим. Как же меня этот урод достал. Из-за того, что мать никак не вернется из отпуска, он решил присмотреть за мной, изображая из себя старшего брата. Вот послать бы его подальше и сказать, чтобы он валил в баню, а не могу. Я еще не совершеннолетняя, и кроме как в интернат, больше не могу никуда поехать, потому что ни бабушек, ни дедушек у меня нет.

— Да, Вадим, — подняла я трубку.

— Сегодня из больницы выписывается Полина, — краткость сестра таланта, как говорится, вот именно сестрой Вадима она и была. Ни «здрасте» тебе, ни «как дела». — Я хотел бы с ней встретиться, — он выдержал паузу, — наедине, так что погуляй пару-тройку часочков где-нибудь.

— Например? — тут же вспыхнула я. — Может, приеду к тебе? — с иронией спросила у него.

— Нет, ко мне смысла нет ехать, — он задумался на пару секунд. — Аня, как оговариваться, так ты знаешь, как, а здесь не знаешь, куда сходить. Пойди, например, в парк, — бросил он в трубку и нажал отбой.

— Козлина, — выплюнула я в уже умолкший телефон.

Ненавижу их всех. Почему они все, такие взрослые, решили распорядиться моей жизнью, как им вздумается?

Я встала с кровати и поплелась в ванную. Еще с одной тварью у меня не было никакого желания встречаться. Изменщица, сука. Ненавижу ее больше всего. Она забрала у меня все, всю нашу жизнь перевернула с ног на голову.

Память с радостью подкинула картины прошлого.


Мы с мамой сидим на кухне, пьем чай. Я так люблю с ней проводить утренние часы. Перед тем, как идти мне в школу, а ей — на работу, у нас был с ней ритуал: попить утреннего чаю. Отца, как всегда, нет дома. Как мама говорит, он мотается по командировкам, ведь он зарабатывает денежки для нас. Улыбалась мне, но вот глаза… глаза совсем не улыбались. Они были грустные, я это подмечала, даже будучи ребенком.

Но в то утро вся моя жизнь перевернулась, потому что отец приехал из «командировки». Он светился, что называется, изнутри. Глаза бешено горели. Он скользнул по мне взглядом.

— Котя, иди в комнату свою, посмотри мультфильмы. Мне с мамой нужно поговорить.

И тот взгляд, что он подарил ей, не предвещал ничего хорошего.

В комнату я, конечно же, ушла. Но мне на тот момент было уже десять, и ни о каких мультфильмах не могло быть и речи. Я прикрыла дверь и обратилась вся в слух.

— Я хочу развестись, — глухо сказал мужчина, и я услышала нервный смешок мамы. Зажала рот рукой.

В мой мозг врезалось слово «развод».

— И кто в этот раз? — резкий голос мамы заставил затаить дыхание и прислушаться к разговору. — Шлюшка из ночного клуба или манекенщица? Отвечай же, Борис!