Лёка Лактысева - Любовь на капоте

– Справишься! – уверил я. – Тем более ты не одна, а с инструктором. Заодно почувствуешь, каково это – ехать на полном приводе.

– Ну, хорошо. – Пока я рассказывал, девчонка успела вывести мой Вранглер со двора и взять направление на кольцевую.

До начальной точки триал-трассы добрались без остановок и без происшествий.

– Притормози, Поль, – попросил я.

Лисицына остановила джип у обочины, взглянула на меня вопросительно.

– Смотри, чтобы включить полноприводной режим, нужно передвинуть вот этот рычаг. Сделаешь это сразу, как съедем с шоссе на грунтовку. Скорость больше сорока километров в час нигде не набирай, дороги там нет, рельеф сложный. Все остальное буду подсказывать по ходу дела, – отдал я первые распоряжения.

– Хорошо, – Полина приняла серьезный сосредоточенный вид. – Командуйте, мон дженераль*.

– Не надо так, – я поморщился.

– Прости, – растерялась ученица. – Тебе неприятно?

– Наверное, я все еще не могу сжиться… смириться с тем, что моя военная карьера уже закончилась. – Признаваться было трудно, но необходимо. – Да, я вроде бы нашел себе применение, способ оставаться полезным людям, обществу. Но порой чувствую себя не на своем месте…

– Саш, – девчонка потянулась, поймала и сжала мою руку. – Знаешь, а я рада, что ты сейчас здесь, со мной. На вот этом самом месте. Не могу себе представить на нем кого-то другого.

Я задохнулся. Это было слишком похоже на признание. Слишком близко к тому, что я мечтал услышать. И, одновременно – слишком мало…

– Я настолько впечатлил тебя как инструктор? – уточнил, непроизвольно выдав горькое чувство собственной ненужности.

Взгляд Полины сделался внимательным. Пристальным. Она смотрела мне в глаза так, что у меня волосы зашевелились на затылке от ощущения, что она читает прямо в моей душе. А ее следующие слова только подтвердили это ощущение: она каким-то образом поняла, догадалась о том, что меня терзает.

– Ты для меня – больше, чем инструктор, Казанцев, – ответила она на невысказанный вопрос. – И давай ты не будешь делать вид, что сам этого не видишь и не понимаешь.

– Вижу, – я опустил голову, признавая, что не прав. – Но, знаешь, одно дело – догадываться, другое – услышать от тебя напрямую. Вот как сейчас.

– Я поняла, Саш. Я… хочу, чтобы мы и дальше были вместе. Надеюсь, у нас это получится…

– Ты не представляешь себе, Полина, как этого хочу я. – Мне вдруг пришло в голову, что, если мы сейчас не остановимся, то запланированная мной тренировка будет сорвана. – Прости… не думал, что разговор зайдет так далеко. Давай вернемся к этому позже.

– Хорошо, Саша.

– Тогда заводись и поехали.

Ученица тут же запустила движок, тронулась с места. Проехав около сотни метров, достигла нужного перекрестка и съехала с шоссе на грунтовку.

– Включай полный привод, – скомандовал я.

Девчонка передвинула нужный рычажок. Вранглер словно присел, напружинился, впился шипованными шинами, как когтями, в податливый грунт.

– Ого! Я прямо чувствую, как изменилось сцепление шин с землей, – округлила глаза Полина.

– Вот и замечательно, – я кивнул в знак поддержки. – Постарайся не терять это чувство ни на минуту, пока будем проходить трассу.

– Ага, – на губах ученицы проступила лихая улыбка. – Ну, погнали!

На то, чтобы пройти половину трассы, нам с Полиной понадобился почти час. За эти пятьдесят пять минут Лисицына раскраснелась, запыхалась и даже слегка вспотела, несмотря на климат-контроль в салоне.

– Съезжаем вон туда, на полянку, – скомандовал я. – Привал.

– Отдохнем, да? – обрадовалась девчонка. – Еще холодной воды бы попить…

– Сейчас все будет.

Как только Полина остановила автомобиль, я отстегнул ремень безопасности, махнул ученице рукой – «выходи» – и пошел к багажнику. Там у меня было припасено старое покрывало, пара плоских подушек в наволочках из какой-то плотной ткани, а главное – корзинка для пикника с сэндвичами, роллами, томатным соком и фруктами.

Передав Полине очередную литровую пластиковую бутыль с холодной водой, я начал вынимать из багажника запасы и раскладывать их на отдельном куске клеенки.

– Ух ты! – восхитилась Лисицына. – У нас тут, похоже, романтический ужин на природе намечается?

– Да, только без спиртного, потому что мы оба за рулем. Поможешь?

– Что нужно делать?

– Как – что? Накрывать поляну! – пошутил я и с удовольствием услышал заливистый смех Полины.

В четыре руки дело пошло быстрее, и уже скоро мы сидели рядышком на мягком пледе и передавали друг другу то сэндвич, то яблоко, то баночку с соевым соусом. Болтали ни о чем. Точнее, болтала Полина, а я слушал и порой вставлял свои краткие реплики. Мне было хорошо и спокойно – так, как не было уже очень-очень давно.

Я словно вернулся в беззаботные студенческие времена, когда вылазки на природу были в порядке вещей. Полина – юная, смеющаяся, полная задора – казалась мне сейчас не ученицей, а подругой-студенткой, которая догадывается, что я в нее влюблен, но не спешит пользоваться этим, а играет, флиртует и дразнит из чистого лукавства.

– Ты сейчас доиграешься, – пригрозил я ей в ответ на очередную шутку.

– И что ты сделаешь? – сморщила она свой носик и показала мне кончик языка.

– Хочешь узнать – что? – я обхватил ее за плечи, потянул на себя, повалил на покрывало и снял языком крошку с уголка ее рта. – Я тебя зацелую – до звезд из глаз! – пригрозил в шутку.

– Мм… звучит многообещающе, – эта мелкая заноза, не стесняясь, потянулась, положила ладошки на мои плечи, придвинулась вплотную. – Только пугаешь, или правда сделаешь?

Дважды уговаривать меня не пришлось – я понял с первого раза, и забыв о намерении держать себя в рамках, впился в эти смеющиеся губы.

_______________________

* мон дженераль - мой генерал

– Саша! Сашенька! – шепчут мои губы в промежутках между поцелуями.

Я запускаю пальцы в короткие волосы на затылке моего инструктора, поглаживаю его сильную шею, ловлю ртом его сорванное дыхание.

– Полька… девочка моя… – хрипло стонет он в ответ и, оставив ненадолго мои губы, прокладывает дорожку обжигающих прикосновений от мочки уха к ключице.

Его пальцы скользят по моей руке вверх, оставляя за собой след из россыпи ознобных мурашек, приближаются к груди, мягко сжимают ее через ткань.

Мне хочется большего. Хочется чувствовать эти прикосновения голой кожей, всем телом, так давно не видавшим мужской ласки.

– Только не останавливайся, – прошу я… кажется, вслух.

Казанцев сдавленно угукает, тянет вниз собачку молнии на моей ветровке, разводит в стороны тонкую ткань и ведет губами по краю кружева бюстгальтера.

– Я расстегну?.. – спрашивает разрешения, словно все еще сомневаясь в чем-то.

– Да… – почти беззвучно шепчу я и призывно выгибаюсь навстречу его жадному рту. – Да!..

Застежка на лифчике спереди, мужчина справляется с ней мгновенно.

– Приподними спинку, – просит нетерпеливо.

Я чуть приподнимаюсь, и он стягивает с моих плеч все сразу: и ветровку, и лямки бюстгальтера.

Замирает на миг, глядя на мою грудь с восторгом и жаждой…

– Ты знаешь, что ты – совершенство? – произносит с благоговением.

Я улыбаюсь, с сомнением поводя головой из стороны в сторону: в каноны модельной красоты я точно не вписываюсь, но разве это важно?

– Теперь – знаешь, – твердо заявляет мой инструктор и вновь склоняется ко мне, втягивает губами сосок, пробует его на вкус – языком, зубами, словно деликатес.

Я обнимаю одной рукой его шею, другой скольжу по спине, чувствуя под тканью летней рубашки горячее мускулистое тело.

Рубашка? Зачем он все еще в рубашке?

Я наощупь ищу пуговки, выворачиваю их из плотных петлиц.

– Хочу чувствовать тебя, Саша, кожа к коже, – говорю ему.

Казанцев послушно отрывается от моей груди, встает на колени, снимает рубашку – не расстегивая, через голову – и тут же опускается обратно на покрывало, вытягивается вдоль меня всем своим мощным телом, прижимаясь сбоку и чуть сверху. Его губы опять берут в плен одну мою грудь, вторую он обнимает свободной рукой, прикрывает сверху, словно защищая от солнца и ветра.

Его губы жесткие и жадные, пальцы – сухие и горячие.

Я теряюсь в новых-забытых ощущениях, плавлюсь то ли от летнего зноя, то ли от близости жаркого, словно печка, тела моего наставника. Глаза сами просятся закрыться, и я подчиняюсь, смеживаю веки. Сдаюсь, вверяю себя мужчине и его огненной страсти.

С закрытыми глазами тело становится чувствительней. Зачем мне видеть склоненный над моим животом затылок Казанцева? Я и так знаю, что он выцеловывает дорожку от груди к пупку, и еще ниже, ниже, пока не встречается с новой преградой на своем пути. Но теперь он уже не спрашивает разрешения, чтобы расстегнуть молнию моих бриджей и потянуть их за пояс вниз.

– Подними попку, Поля, – слышу я горячечный, быстрый шепот, и тут же приподнимаю бедра.

Мне мешает одежда! Вся – его, моя. Она сейчас не нужна. Лишняя. И я тоже тянусь к брюкам мужчины, ищу пряжку ремня, вожусь с ней, расстегивая. Саша ждет, терпит из последних сил, чтобы не оттолкнуть мои руки, не начать раздеваться самостоятельно. Я чувствую, что он даже немного отстранился от меня, и открываю глаза.

– Что такое? – смотрю на него вопросительно.

– То, что ты там увидишь, – он показывает взглядом на свои ноги, – гораздо страшнее на вид, чем вот это вот все, – рукой он указывает на правую половину лица. – Лучше, если ты будешь знать об этом заранее. И… я пойму, если ты не захочешь продолжения после того, как…