— Да…

Настя еще с Пашей тогда роддом выбирала и отдельную палату, чтоб муж мог в любой момент приходить или мама. Не очень большую, но со всеми удобствами. Собственно, самому Павлу это в тот момент было без разницы, сказал, чтоб по себе определялась, но Насте хотелось нормального пребывания и комфорта, готова была и больше заплатить…

— Вот я и купил. Тут чай есть, сыр, йогурт, бананы еще, вроде сказали, можно. Печенье и тому подобное — не рискнул. Зная твою придирчивость к составам, конфетка… — тут Андрей лукаво ей подмигнул, очень тихо прошел к небольшому столику у окна, осторожно поставив тот самый пакет. — Можешь себе чай… — мужчина замолчал и как по-новому осмотрел ее с ног до головы.

Аж помрачнел.

Насте вдруг показалось, что он все заметил: и явно помятый внешний вид, и измотанность, и одутловатость… Не то чтобы она пыталась произвести приятное впечатление внешностью. Точно не сейчас! Но просто… неловко как-то. А Андрей нахмурился и вдруг губы поджал, продолжая смотреть на ее руки, которыми Настя, если уж совсем честно, цеплялась за люльку больше. Не рискнула даже спящую дочку взять, хоть и хотелось дико, потому как сил совершенно не осталось. Но как-то же нужно вид держать…


— А ты зачем встала, вообще, Настюша?! — впервые за все годы, что знакомы, услышала, как Андрей чем-то недоволен. — Тебе можно разве?!

Такое впечатление, что даже прикрикнул бы на нее, но вовремя осадил сам себя, еще раз глянув на люльку. Ой! А еще она любопытство какое-то, очень доброе и светлое, в его глазах увидела, обращенное на малышку.

— Я хотела посмотреть, все ли у нее в порядке, — как оправдываясь, попыталась Настя объяснить, слабо кивнув головой на дочку.

И, как по мановению неведомой силы, заболело все и сразу! Прям мигом! Видно, откат пошел, гормоны спали: заломило поясницу, задрожали руки-ноги, не говоря уже про то, что таз и промежность она, в принципе, сейчас предпочла бы не ощущать…

А Андрей это уловил каким-то образом. Очень быстро и ловко, но при этом весьма осторожно, не могла не отметить, оказался рядом и за плечи ее поддержал, как на себя вес взяв. Так бережно, будто она разбиться могла… «Видно, совсем паршиво выглядит», — мелькнула чуть самокритичная и забавная мысль.

Андрей же подвел Настю к кровати, помогая улечься боком. Подкатил аккуратно люльку ближе… Почему она не додумалась? Мозги отключились от усталости?

И где такие мужчины берутся, а? Почему ей какой-то эгоист достался… Хотя тоже нормальным казался, пока черед до проверок жизнью не дошел. И как-то печально стало от осознания, что вот Андрей точно бы не бросил… Он и ее не оставил одну.

— Лежи и не вставай! А чая я тебе сейчас заварю, хочешь? — распорядился этот, абсолютно сейчас непонятный для нее, мужчина.

И до того еще, как Настя кивнула бы, включил чайник. Отрезал пару кусочков сыра, отложил на салфетку.

Честно сказать, ее оторопь взяла капитально…

Надо было бы спросить, зачем, вообще, Андрей вокруг суетится? Просидел здесь полдня… Не обязан же! Не его они ответственность, да и вины за то, что так все в жизни Насти сложилось, никакой на нем нет.


Но именно в этот момент, коротко постучав, в дверь просунула голову та самая медсестра.

— Это вам бухгалтер попросила передать, когда приедете, я забыла сразу, — извинившись, девушка зашла, отдав Андрею какую-то бумажку.

Одобрительно глянула на уже лежащую Настю, заглянула в люльку, будто удостоверяясь, что все хорошо, и вышла, вновь оставив их одних.

— Это что? — не поняла Настя, кивнув на бумажку.

— Квитанция за палату, наверное, — не особо интересуясь, отозвался тихонько Андрей, больше сосредоточенный на том, что ей чай заваривал… в чашке, которую тоже достал из пакета. Купил? — Пока я сидел внизу, ждал, чтоб узнать, как у тебя… у вас дела, — вдруг усмехнулся он, оглянувшись на люльку, — приходила бухгалтер. У нее рабочий день заканчивался, хотела успеть оформить, видимо.

— Ох, Андрей! — ее окатило жаркой волной стыда и еще большего дискомфорта внутри; осознания огромного долга перед ним, благодарности… — Ну ты что! У меня же есть деньги! Я бы сама! Ну зачем ты… Я верну все! Абсолютно все!

— Настя, прекрати, — как-то так негромко, но очень веско оборвал он ее удушливые извинения. — Вернешь. Потом. Не суетись. Ты бы когда платила? Из родзала побежала бы? Или сейчас, когда стоять не можешь, по стенке поползла бы? Оставила бы… малышку одну в палате? — он как замялся, вероятно, не зная, как про ребенка упомянуть.

— Я был тут, никаких проблем с этим. Так что не вздумай даже грузиться, ясно? Не нервничай, тебе уже есть, про кого день и ночь теперь волноваться, — подошел к ней, поставив на тумбочку чашку с горячим чаем и сыр. — Как назовешь дочку, кстати? — улыбнулся искренне, с интересом все же глянув прямо на ребёнка.

Точно пытался отвлечь Настю, как днем с тем его «конфетка». Нелепо, но так забавно… И мило очень, правда. Тронуло до безумия! Или и тут гормоны все усиливают?

— Не знаю… — улыбнулась против воли. — Я, когда узнала, что девочка будет, очень хотела Лукия… У меня так прабабку звали. Значит «светлая»… Но Паша не хотел вычурного, — Настя откинулась на подушку.

Почему-то не хотелось в этой тихой, ночной палате вспоминать про мужа, который скоро совсем станет бывшим.

— Ну, видишь, и хорошее есть, теперь только тебе решать, как дочку называть, — подмигнул Андрей, будто уловив и сейчас эти мысли. — Пей чай, конфетка, — опять рассмешил специально.

Показалось, что в глазах мужчины лукавые искры блеснули, несмотря на весь серьезный и собранный образ.

Настя улыбнулась в ответ неловко, взяла чашку. Да только глоток осторожно сделать успела, как малышка захныкала и принялась суматошно возиться в люльке.

— Ой, можешь подать мне ее? — неуверенно, чуть смущенно попросила, быстро отставив чашку.

Повернулась на бок опять. Сидеть она пока не могла и, по словам врача, еще месяц не сможет. Ну и ладно, справится…

— Да… — вот тут Андрей завис. Сделал шаг ближе и как застыл над люлькой, словно не смог соотнести свои руки и ребенка… — Блин, я забыл, как это делается, — вдруг рассмеялся, неуверенно глянув на Настю искоса. — Хотя всех своих крестников и крестницу ж не раз укачивал. Сейчас, вспомню, — покачал головой, будто над собой посмеиваясь.

— Чувствую, придется тебе и нас крестить, — шутливо рассмеялась в ответ Настя. — После всего, что ты для нас с Лукией сделал сегодня… — произнесла, как на слух пробуя имя.

— Глупости! — фыркнул Андрей. — То есть я с радостью и с гордостью, если позовешь. Но чтоб не потому, что ты придумала, будто должна мне что-то, а если реально посчитаешь достойным такой чести, — добавил весомо, глянув сурово из-под бровей.

И, осторожно откинув крохотное одеяльце, предельно аккуратно взял малышку.

— Ну, привет, Лукия, — тихо, точно, что укачивая ребёнка, подступил к кровати Андрей, разглядывая девочку. — Хочешь к маме?

Девочка едва слышно пискнула, словно ответив согласием. Так забавно вышло, что оба рассмеялись.

— Держи, — помог ей Андрей перехватить дочь.

Застыл, разглядывая их с добрым таким светом во взгляде…

А Настя вдруг смутилась до ужаса…

Ну, ей, наверное, покормить дочку надо, дать грудь… А при Андрее… Щеки затопил предательский стыдливый жар!

Что, возможно, все очень красноречиво объяснило мужчине.

— Так, поехал я домой тогда, девочки, вам и спать уже пора, — как-то суетливо отвернулся Андрей. — Ты сама справишься до завтра, Настюш? — не поворачиваясь лицом к ней, пошел к двери.

— Да!.. — вроде и быстро ответила, а сама задумалась… — Ты и так столько всего сделал, что мне вовек не отблагодарить тебя, Андрей! И завтра, ну что ты, не нужно! У тебя же куча своих дел!..

— Настя, прекрати, — со смешком одернул ее Андрей вновь. — Сказал уже. Я взрослый мужик и знаю, что и когда стоит мне делать. А о вас позаботиться — это ж даже радость и честь. Так что выспись. Может, уложи ее с собой, если не боишься, у меня так у друга жена до года делала с крестницей, им троим легче было, — поделился с ней чужим опытом, все еще не глядя на Настю, пусть и встал вполоборота. — И не накручивай себя, ради бога. Я хочу и помогу тебе. Для того друзья и существуют…

С этими словами Андрей вышел.

А Настя, еще неловко и неумело попытавшись помочь дочке взять грудь, подумала, что да, верно сказал… Но и не все мужья вон выдерживают, что уж про друзей вспоминать?

Предполагалось, что к ней мама приедет на несколько недель перед родами, но не ждали же, что так рано, рассчитывали через десять дней встретиться. Тут Настя вспомнила, что даже не позвонила еще никому, не порадовала, ни своих родителей, ни свекровь… И подругам не сообщала… Однако тут же мелькнуло понимание, что кто-то Паше сообщит… Даже если свекрови сама пока не позвонит, то ее мама поторопится, вроде ж положено. А та точно же начнет пытаться сына образумить, надоумит мириться, прощения просить. Ей станут опять про здравый смысл торочить.

Не дай бог, припрется!

А Настя не хотела пока ни видеть, ни встречаться с мужем. Вон как ее пробило, когда подумала, что это он пришел.

— Никто нам не нужен, да, Лукаша? Мы и сами справимся, — едва слышно прошептала дочке, тихо чмокающей у ее груди.

Аж горло сжало от умиления и неописуемой любви к маленькому теплому комочку! Наблюдала за тем, как сосет малышка, сама в дрему погружаясь. По совету Андрея, повернулась к стене, устроив малышку на кровати, и сама на подушку уперлась удобней.

А уже почти прикорнув, вдруг осознала, что нет, не правда. Вон сколько сегодня успел и сделал Андрей, все продумал, обо всем позаботился, позволив Насте ни о чем, кроме родов, не думать, не волноваться о мелочах… Даже чай, уже прохладный, у ее головы стоял, если захочется пить…