— А что мне с этого будет?

— Что хочешь, только не тяни кота за прибор. Я серьезно.

— Лови контакт, хотя он у тебя и так есть. Верно? И ты мой должник, Бухтияров.

— Да ладно? — Открываю сообщение. — Никогда бы не подумал.

— Я тоже. Привет передавай. А ведь предупреждал, чтобы на рожон не лезли больше. Пока, Бухтияров. Любови мой нижайший поклон.

Листаю фотки в мобильном, тут даже искать особо не надо. Вот эта в «Утке» вполне подойдет. Хорошо, что не удалил. Отправляю в «личку» «Трынделки». Интересно, чай успею заварить? Не успел даже с кресла встать. Звонок на мобильный.

— Пост убери из паблика. И подъезжай в «Лилию».

— Сейчас? Уже поздно, и я…

— Звоню проректору по работе со студентами. Его пару лет назад чуть не выперли за «Трынделку». Вот он будет счастлив. Доказательства соберу, не беспокойся. А потом иск вкачу, потому что нельзя нарушать право человека на неприкосновенность частной жизни.

— Ты не посмеешь! Это низко, ты не опустишься…

— Ты даже не представляешь, какой сволочью я могу быть. Через пятнадцать минут в «Лилии».


Легкая пробка из-за небольшой аварии в центре, и я подъезжаю к ресторану позднее, чем планировал. Впрочем, это не проблема — вижу, меня уже ждут.

— Привет! — Нервно улыбается.

— Ну рассказывай, как ты докатилась до такой жизни, Ксюша!

Ксения Феофанова, самая вменяемая и спокойная подружка Эльки. Или мне так казалось. Тихая, немногословная, особо никуда не лезла. Неглупая, хотя и самодовольная, кичилась своими успехами в школе, когда рядом не было подружек. А потом и в универе, не без греха, конечно, но в целом…

— Как ты узнал? Слушай, это не то, что ты подумал. Просто глупая шутка, безобидный пранк. Пост уже удален.

Маленькие глаза на пухлом бледном лице испуганно бегают по сторонам. Ксюха кутается в красную кофту, как будто в зале ледяной холод.

— Рассказывай, с самого начала, Ксюша. Кто тебе слил дневник Любы?

— Так вы правда с ней встречаетесь? А Элина знает? Она с ума сойдет.

— Дневник у тебя?

— Нет, конечно! Я его в глаза никогда не видела.

— А в посте написано, что у тебя.

— Так это Янка попросила. Она и прислала. Что-то они с Метлой, то есть Метелицей, не поделили. Может, тебя? Я вообще не в курсе! Марат, не говори никому, а? Блин, у меня же аспирантура на носу!

— Раньше надо было думать. Кстати, Холодов передавал привет.

— Вот же гад! — Ксюха со всей дури врезала по столу, даже бокалы зазвенели.

— Согласен. Откуда у Янки дневник Любы?

— Понятия не имею. Слушай, это старая история, я ее уже плохо помню.

— А ты память поднапряги. Я вот по дороге поднапряг и чего только про тебя не вспомнил. Много постов получится. Порвешь все паблики.

— Просто не узнаю тебя, Марат! Ты никогда не был таким!

— Каким?

— Ты меня шантажируешь! Господи, да кто бы мне сказал… мы же с тобой со школы знаем друг друга!

— Вот и не стоило лезть в мою личную жизнь. Так что за история с дневником?

— Вроде как в школе еще было. Янка все крутилась вокруг нас, с Элькой хотела подружиться, ну та и велела найти на Метлу… извини-извини… на Любу компромат.

— Элина? Но почему?

Сижу и обалдеваю, как много я, оказывается, пропустил в школе.

— Слушай, я не помню, столько лет прошло, — затараторила Ксюха. — Помню, они этот дневник в «Сплетницу» слили, ну, был у нас такой паблик. А сейчас мне Янка переслала просто старый пост и попросила помочь. Клянусь, я больше ничего не знаю! Пожалуйста, не сливай меня, а?!

— Я всегда думал, что паблик ведут какие-то маргиналы, а не одна из лучших выпускниц универа…

— Да я… нас несколько на самом деле… прости, пожалуйста.

— Чтобы про Любу больше никогда и нигде не было. Поняла?

— Элька сразу же вернется, если узнает.

— Кстати, об Элине. Вы еще дружите?

— Ну так… — Ксюха явно не знает, что ей выгоднее ответить. — Общаемся иногда, а что?

— В посте Любу назвали психованной сталкершей, а мою бывшую девушку — шалавой…

Ксюха нервно засмеялась.

— Да это ж… слушай, ну она в своей Италии вряд ли тебе верность хранила, я же ее знаю.

— Помню, Элька хвалилась, что родственницу твою, сестру вроде, в теткин салон красоты пристроила. Она еще там работает?

Ответа ждать не стал. Противно.


Утром созваниваюсь с Любой. Голос у нее вроде бодрый, я рад, что не рассказал ей вчера. Может, и не узнает ничего. А вот дневник надо забрать.

Янка Зарецкая. Такая услужливая, активная… когда она стала чаще мелькать? Зимой вроде, кто-то из парней привел ее с собой. Так и осталась.

Оставил утром ей пару сообщений — даже не прочитала. Ладно, Яна, где там мобильный твоего дядюшки?! Ужин с ним у родителей прошел отлично, даже договорились о чем-то. От него и узнаю, что племянница вчера плохо себя почувствовала и уехала домой приходить в себя. А живет Зарецкая, судя по присланному адресу, совсем недалеко от Любы.

В обед приезжаю в гости без приглашения. К домофону не подошла, а от соседей узнаю, что еще утром на такси Зарецкая уехала. На несколько дней, видимо, раз с чемоданом. Ясно. Дневник, интересно, с собой прихватила?

До дома Любы минут пять на машине, не больше. Может, уже вернулась? Увидеть ее улыбку — и снова в офис.

Уже припарковавшись у подъезда, набираю номер. Что за черт?!

Глава 46

Марат смотрит на меня, не отводя взгляда, а потом медленно идет к машине Кирилла.

— Что он здесь делает?! — шепчу удивленно сама себе.

— Хочешь, уедем сейчас?

Даже отвечать не буду! Выскакиваю тут же из машины, надеясь, что на моем лице не написано смущение. А еще чувство вины за дурака Кира, который тянет свои руки ко всему, что не одного с ним пола.

— Привет! Ты как оказался здесь? — спрашиваю Марата.

Подхожу ближе, но не решаюсь его поцеловать. Он зол и совершенно не скрывает этого. А еще мне кажется, он не на меня смотрит, а сквозь меня. Туда, где стоит машина Журавлева. Он вообще собирается уезжать?

За спиной раздается звук открываемой двери. Только не это!

— Я случайно… — говорит Бухтияров.

А потом просто притягивает к себе, не оставляя ни малейшего шанса даже на минимальное расстояние между нами. Его рука уже зарылась в волосах и не позволяет шевельнуться. Его губы впиваются в мои, заставляют их раскрыться. Он целует жадно, с напором, совершенно не сдерживая себя, а я судорожно вцепляюсь в него, чтобы не упасть: от того, что он вытворяет, у меня ноги подкашиваются. В общем, хорошие парни так не целуются! Точно не целуются!

Губы саднят, язык уже болит, но не могу от него оторваться. Даже если бы захотела.

Боже, Марат! Вот это да!

Наконец, нехотя отпускает меня, но лишь на мгновение, чтобы снова прижать к себе.

— Ты чего здесь забыл? — спрашивает у кого-то, кто стоит за моей спиной. Оборачиваться точно не буду — вот же бессовестный! Смотрел, значит, как мы целуемся? Убедился, что ты так не умеешь? Похабник рыжий!

— Это не я забыл, — раздается не просто насмешливый, а злой голос Кира. — Это твоя… девушка забыла.

Марат не дает мне повернуться, хотя я и хотела. Лишь сильнее прижал к себе, заставляя сердце биться еще сильнее. Если это потому, что Кир рядом и хотел меня поцеловать, тогда пусть Журавлев и дальше рядом ошивается. Потерплю бабника ради такого Марата и таких его поцелуев!

— Давай сюда! Что это?

— Понятия не имею. Просто из сумки Любы выпало. Увидимся!

— Это вряд ли.

— А я не тебе. Я Любе. С ней мы будем часто видеться.

Ответить ничего не успеваю, Марат дернулся вперед, и я, соответственно, вместе с ним.

— Слушай, вали от нее! Второй раз говорить не буду.

— Не говори.

Марат замер на мгновение, так напрягся, что мне показалось — я скалу обнимаю. А потом эта скала мягко так отодвинула меня в сторону.

Рыжий, смертник просто, даже не обернулся. Хотя… может, к лучшему, что не видит Марата. Журавлев уже у своей машины, а я вцепляюсь в руку своему парню. Да! Своему парню, который вот-вот набросится на брата моей подруги. Как же все непросто!

— Марат?

Он отвлекается, поворачивает ко мне голову и улыбается. И вот только сейчас я начинаю его узнавать — такого доброжелательного, сдержанного и вежливого. В такого Марата Бухтиярова я влюбилась шесть лет назад. А ты, похоже, изменился. Или всегда был другим?

Странные и неожиданные мысли разбиваются на осколки от его ласковых прикосновений. Хочется зарыться пальцами в его густые черные волосы и снова целоваться. Как только что.

Вздрагиваю, слыша шум автомобильного двигателя — Журавлев, наконец, уехал.

— Он работает рядом? — Марат провожает недобрым взглядом машину Кира. А потом вручает мне круглое зеркальце в кожаном чехле. Хм, не помню, чтобы у меня такое было.

— Я не знаю, наверное. — Пожимаю плечами. — Я Журавлева второй раз там встречаю. Не бери в голову, пожалуйста. Кир, он… любит всех выводить из себя. Ничего нет. А ты? Правда случайно здесь оказался?

— Я? — До него не сразу доходит суть моего вопроса, он отвечает после небольшой заминки: — Не совсем. А вот к тебе заехал совершенно вовремя. Если тебе нужно ездить с работы на машине, ты скажи, я стану твоим водителем.

— Ты что? — Я засмеялась, думая увидеть улыбку на его лице.

Но Марат абсолютно серьезен.

— Если я не могу, то просто вызову тебе такси. Договорились? Но не садись с ним больше в машину. Вообще держись подальше. Я ему не доверяю.

Зато когда он рядом, ты целуешь меня так, словно на всем свете тебе никто не нужен, кроме меня.