Она явно пыталась ударить меня эти словами как можно сильнее, смотрела на меня так, словно никого нет рядом. И зря!

— Девушки, вы не могли бы чуть тише разговаривать? — раздался властный голос незнакомой дамы. Пара как раз поравнялась с нами. — Вы из какого дома?

Янка прикусила язык, спорить с местной элитой — это не меня пытаться оскорбить.

— Яна гостит в доме прокурора Плаксина, — подсказала я, поймав возмущенный взгляд Зарецкой.

Не ожидала, да? Я тоже умею подставлять. Папе-прокурору будет интересно узнать, что ты шумишь на его даче.

Дама кивнула и молча прошествовала со спутником дальше, одарив на прощание Янку подозрительным взглядом.

— Если хочешь, ругайся громче, Ян. Давай! Чтобы все на улицу выбежали, включая охранников.

— Что тебе нужно? — Спокойный тон давался Зарецкой с трудом. — Зачем приехала? Зачем ты вообще вернулась?!

Голос снова перешел на визг.

— Ты вроде была рада меня видеть, когда мы встретились. — Я все еще не понимаю, откуда столько обиды на меня. — Даже домой к себе притащила. Яна, я знаю, что мой дневник у тебя. Марат тоже знает. Верни его или я…

— Или что ты? — Янка срывается на крик. — Что ты?! Испугалась, да? Скажи, что испугалась, когда Ксю пост повесила в «Трынделке»! Я же помню, как ты психовала в школе.

— Извини, сейчас не успела попсиховать. Марат заставил быстро убрать пост, но ты ведь знаешь.

— Он сволочь, — глухо проговорила Зарецкая. — Скотина! Забирай его себе и подавись им!

— Марат? Скотина? Она, часом, не ку-ку? — тихо поинтересовалась Инка. А я и забыла, что она рядом стоит.

— Ты о чем вообще?

Но Янка как воды в рот набрала. Что-то неуловимо изменилось, но мне совершенно не хочется выяснять. Мне нужен мой дневник.

— Ксения сказала, что мой дневник у тебя. И я ей верю, Ян. Отдай то, что украла. Это ведь не единственная твоя кража, правда?

Она вздрагивает, смотрит на меня, прищурившись. А я понимаю, что не ошиблась.

— До сих пор подворовываешь? Ты хотя бы краденые вещи не держи дома, столько лет прошло. И в «Инсте» их не свети. Я про серебряный браслет ручной работы, который Танька Максимова в седьмом классе потеряла. У тебя в комнате на столе лежал, когда ты меня позвала. И на фотках твоих в «Инсте» я его углядела, и еще кое-что. Вот девчонки рады будут! Вы еще встречаетесь в «Золотой лилии»?

— Дрянь! Всегда тебя ненавидела. — Лицо Янки исказилось до неузнаваемости. — Тихоня, светлая девочка, мечтательница… Бойченко тебя насквозь видела. Только о тебе и говорила всегда. Сама ко мне подошла. Первый раз в жизни сама попросила помочь ей. Наконец-то я дождалась.

— Наконец-то дождалась? Так это ты была незаметной молью, Яна! — Меня, наконец, озаряет. — Это ты себя такой чувствовала, не я. В этом беда, верно? Тебя с твоими амбициями никто не замечал. А заметили, лишь когда мне подлость надо было сделать? А потом тут же забыли, когда ты сделала свое дело. Ты оказалась больше не нужна, так ведь?

Да, похоже, на моем дневнике и моих школьных страхах Янка пыталась прорваться в элиту. Она сама по себе не была интересна, лишь потому, что ко мне имела доступ. Какой удар по больному самолюбию! Такое в пятнадцать лет я точно понять не могла.

— Я нужна! Ты сама видела в «Лилии», сколько нас. Про Бойченко все забыли. Ксюха и Жанка давно со мной. И все нормально шло, пока тебя Марат не увидел в «Утке». Да ты хоть знаешь, сколько я ждала, что он бросит Эльку?! И ты надеялась тогда, я тебе его просто так отдам?

Глава 51

— Что значит отдам? — Происходящее все больше походило на какой-то сюр. Я словно в дурном сне нахожусь. Зарецкой только пистолета в руках не хватает. — Ян, ты вообще…

Резко замолкаю, почувствовав толчок в спину.

— Не заводи ее еще больше! — шипит Инка. — Потом проблем не оберемся. Ты лучше про дневник спроси.

— Яна, мне очень жаль, — выдыхаю и вспоминаю Оксанку. Нельзя дураку говорить, что он дурак, а психу — тем более. Ты же не врач, в конце концов!

— Не ври! Рада ведь, что натравила на меня Бухтиярова. А он козлом оказался.

— Марат? — Я вмиг забыла и Оксану, и Журавлеву. — А он при чем? Ты уже уехала из дома, Марат тебя не застал.

— Зато достал. — Янка скривилась, а мне так жалко ее стало. Какая же она несчастная! Это же сколько всего она носит в себе?! — Ты еще не знаешь, каким гадом он может быть?

— Это каким же? — Инка сняла с языка мой вопрос, но Янка не торопилась откровенничать.

— Сама узнаешь, когда поздно будет. А теперь проваливай и подружку свою забирай.

— Дневник, Ян! — Не даю ей отвернуться и уйти. — Я за ним приехала. Отдай, и никто не узнает, что ты воруешь у девчонок их украшения.

— Шантаж? — фыркнула Зарецкая. — Ты ничего не докажешь. Просто похожие вещи и все!

Я промолчала. На самом деле я пальцем в небо попала, серебряный браслетик Таньки я точно помню, она еще года полтора его вспоминала, подарок бабушки вроде. А насчет всего остального — лишь догадки. Янка права, тут доказать непросто будет.

— Да кому нужны доказательства, мы же не в суде. — Инна категорически отказывалась просто стоять молча рядом. — Достаточно пустить слух с правильными акцентами, а дальше сплетники сделают все за нас. Сама знаешь, как это делается. Тебе же так важно собирать вокруг себя стадо, ну и собирай. Только дневник верни.

— Какая ты лживая, Метелица! А ведь я тебе специально сказала, что Элька бросила Марата, когда ты в июле приехала. Я еще внимательно за тобой так наблюдала. Интересно было, выдашь себя или нет? И не выдала, что удивительно. Я даже подумала, может, и правда забыла свою школьную любовь. А Марат-то знает, что в дневнике все о нем?

Сзади раздался удивленный выдох.

— Тебя не касается, что знает Марат, а чего нет. В дневнике нет ничего такого, чего я должна была стыдиться, да и было это сто лет назад. Но я не хочу, чтобы дорогая мне вещь, которую ты украла…

— Да не у меня твой дневник! — зло выкрикнула Янка, снова привлекая к нам внимание той самой супружеской пары. — Нет! К сожалению!

Последнее слово она выплюнула со злостью и такой безнадежностью, что я сразу ей поверила. На душе стало так пакостно! Все зря — эта поездка, терпеливое выслушивание ее оскорблений, еще и Кира с Инкой сюда притащила.

Я снова в тупике.

— А где он? — деловито спросила Журавлева, пока я терзалась своим провалом. — Он же у тебя был!

— Я его сразу Бойченко отнесла, вот же дура малахольная! — Обидные слова Янка явно сейчас себе адресовала. — Так торопилась, даже не отсканировала себе ничего. А она довольная такая. Знаешь, Метла, а ведь она не ошиблась в тебе, не зря так сильно тебя ненавидела. Так что беги к Элине. Твой дневник у нее.


В машине едем молча. Я вся в расстроенных чувствах. Ужасное состояние, когда думала, что все знаешь, еще чуть-чуть — и пазл сложится в понятную картинку, но — щелк! — и ты снова в самом начале.

Права Оксанка, надо просто забить и все. Поговорю с мамой и Маратом. А потом выкину из головы все свои сожаления. В конце концов, тот дневник не есть я. Просто бумага, исписанная полудетским почерком.

Инка деликатно помалкивает, Кирилл тоже. Я уверена, что он слышал каждое слово, но я точно знаю: никто из них болтать не будет.

На подъезде к городу Кир сворачивает на заправку, и, лишь когда за ним захлопнулась водительская дверь, Инка глубокомысленно вздохнула.

— Я тут подумала, ну, прикинула просто… — Замолкает и явно ждет моего разрешения продолжить.

— Что Марат наверняка как-то успел наступить на хвост Зарецкой, она разве что ядом на его имя не плевалась. Но это не мое дело, — быстро добавила подруга, пока я не успела ей возразить. — Вторая мысль как бы тоже не мое дело, но все-таки…

— Говори уж. — Я киваю на лобовое окно, через которое видно, как быстро идет очередь в кассу. — Кир сейчас вернется.

— Если ты боишься, что Элина может использовать этот старый дневник, то, я думаю, зря.

— Ты не знаешь Бойченко. Она продолжает названивать Марату. Они шесть лет вместе были, она его не отпустит просто так.

— Что значит не отпустит? Тебя Зарецкая бешеная укусила, что ли? Она Марата похитит, как серый волк царевну, и заточит в башне? Еще дракона из «Шрека» поставит охранять?

Солнце засветилось в яркой рыжей копне волос, от чего веснушки на лице Инны стали еще заметнее.

— То есть мне не надо опасаться козней Элины? — Я смотрю, как Кирилл оплачивает бензин, но идет не к нашей машине, а к соседнему черному «мерседесу». Интересно!

— Что? Бро пошел какой-то девице тачку заправлять? Да и ладно. Так вот, я представила себя на месте этой стервы. Было сложно, но ради тебя я постаралась. Если бы мой парень, такой хороший, как Марат (жаль, никогда хороших у меня не было), вдруг узнал, что по нему кто-то сохнет, он бы точно обратил внимание на девчонку.

— То есть? — Не очень понимаю витиеватую мысль Журавлевой. — Марат был без ума от Элины, он сам это признает, он никогда бы не посмотрел на меня…

— Такой, как Марат, не стал бы смеяться или прикалываться над тобой. И другим бы не дал. Но он бы точно тебя запомнил, запомнил, что есть девушка, которая его любит. Он бы оценил, Люб. Может, не сразу, но потом точно. Я читала тот пост, Люб, в нем очень много любви. Детской, но настоящей и очень искренней. На месте Элины я бы все сделала для того, чтобы он никогда не узнал, что кто-то любит его так сильно. Раз эта девушка не я.

Инна замолчала, грустно смотря на брата, который уже заправлял бак нашей машине. Я поймала себя на мысли, что ничего не знаю о личной жизни своей рыжей приятельницы. А ее опыт явно побогаче моего будет, если она с ходу выдает такую неочевидную для себя версию молчания Элины. Неужели Бойченко и правда меня опасалась?