Стоп!

— А ты откуда знаешь?

Тамара виновато прячет глаза.

— Вчера случайно с ней столкнулась возле офиса Жарова. Прости, пожалуйста, что сказала. — Она покосилась на довольного Холодова. — Но Люба была очень расстроена. Я уверена, что все наладится, да? И очень быстро.

— Конечно, наладится. — Киваю. Теперь понятно, чего это мама вчера в гости на ночь заехать решила. Когда их знакомил со Скалкой, не предполагал, что так споются.

— И когда же? Наладится-то? — Холодов не может молчать, когда рядом кто-то разговаривает с Тамарой. Нужно обязательно влезть.

Молчу, чтобы не сорваться при ней, хотя по-прежнему на взводе. В такой ситуации даже звонку Дудкина буду рад.

— Привет, Ал! Что-то срочное?

— Салют! — Бодрый голос Дудкина не дает даже намека на вчерашнюю хворь. Как-то слишком быстро он вылечился. — Тебя сегодня уже не будет, да? Я слышал про аварию. Я про субботу хочу понять — мы, как ишаки, пахать завтра будем, добивать доки для клиентов, и чтобы аудиторы потом не сожрали. Шеф сказал, ты с нами.

— Не уверен, — честно признаюсь. — Но планировал, да. Возможно, заберу Любу на выходные, и мы уедем. Но я возьму с собой ноут и буду работать дистанционно. Свою часть я сделаю.

— Не понял? С Любой? — переспрашивает Дудкин. — С нашей Метелицей?

— С моей Метелицей, — пока еще вежливо поправляю «короля туалетов».

— Так она же еще днем уехала. В Волгоград.

— Что?! — Скалкина испуганно дернулась от меня, и я быстро от нее отвернулся. — Как уехала? Зачем?

— Ну я так понял, вы поругались, а ее мачеха все к себе заманивала в гости, вот Кир ее и повез.

— Кир?! Журавлев?

Вокруг сразу стало тихо после моего возгласа. Вот же сволочь! Не верю, что она с ним поехала.

— Ну да, — растерянно мямлит Дудкин. — Там непонятки какие-то с билетами, а она ждать не хотела, в общем, они днем выехали еще. Но, если что, я тебе ничего не говорил, раз она не сказала. Так что насчет субботы?

Нажимаю на отбой и быстро набираю Любу.

— Какие интересные события! — За спиной слышу радостный голос Холодов. — Неужели Любовь упорхнула? И похоже, не одна.

Не реагирую, хотя больше всего хочу развернуться и дать ему в морду, с утра рука требует. Нет, больше всего я хочу услышать ее голос и понять, что Дудкин наврал.

«Абонент отключен или временно недоступен». Что за черт?!

Неужели?

Нахожу телефон подонка. Этот мог. Мог взять и увезти чужую девушку из города. Сволочь.

— Марат? — тихий голос Тамары. — Случилось что?

— По ходу у Бухтиярова увели из-под носа девушку. — Ярик не скрывает веселья в голосе. — Точнее, увезли. Как любопытно!

Длинные гудки. Не отвечает. Сволочь.

Инна, его сестра. Подруга Любы. Она должна знать.

— Марат? — отвечает сразу. Хоть до нее я дозвонился.

— Люба уехала с твоим братом? Это правда? Где они?

— Э… ну да, но ничего такого. Просто на поезд билетов сегодня не было, он и вызвался ей помочь.

Ну да, ничего такого!

— Когда они уехали? — стараюсь говорить спокойно, хотя ярость вот-вот вырвется наружу. — У Любы телефон отключен, а твой брат не отвечает.

— Так днем еще. Так днем еще. Погода портится, Кир с заправки звонил, они может, где и переждут непогоду. Я не знаю, Марат, хочешь, сама Кириллу позвоню и тебе потом. Ничего с ней не случится. Я уверена.

А я вот нет.

— У тебя есть адрес ее мачехи? Хотя стоп. Дудкин же давал мне ее номер. Позвони, как что узнаешь.

Нажимаю на отбой и, наконец, оборачиваюсь к Скалкиной, но вижу не только ее и Холодова. Мама тоже здесь, и, судя по взволнованному выражению лица, она все слышала.

— Я уезжаю в Волгоград, — говорю ей и слышу тихое «ох» Скалкиной. — Сколько до них добираться?

— Километров пятьсот-шестьсот, — любезно отвечает Холодов. Его единственного забавляет эта ситуация. Уехала! С ним! И ни слова не сказала!

— Сейчас? Но, Марат, уже поздно. И как ты поедешь? Ты же только из аварии… у тебя и машина в ремонте.

— Мам, я найду машину.

— А какая необходимость сейчас ехать, Марат? — Холодов обнимает свою Скалку и явно не собирается никуда уходить. — Как я понял, она просто уехала на несколько дней, вот и вернется скоро. Сама.

— Какая необходимость?! Этот гад к ней клинья подбивает!

— Может, тебе просто кажется? Я вот тоже раньше не верил, что у тебя к Тамаре чисто дружеские чувства. Но ведь ошибся. Так что не пори горячку. Доверяй своей девушке.

— Я ей доверяю. Я ему не доверяю. И Тамара всегда была мне как сестра.

— Так, может, и этому Кириллу — верно? — Любовь вовсе и не любовь?

Издевается, сволочь. Помнит, как мы со Скалкиной под Новый год в Москву уехали. Помнит и теперь мстит, гад!

— Это разные ситуации, Ярослав, — терпеливо объясняю. — Тогда, в декабре, Тамаре точно ничего не грозило, она была под моей опекой и опекой моей семьи. Сейчас все по-другому.

— Неужели?

Кулак непроизвольно сжимается. Прости, Скалкина.

— Стоп-стоп! — Тамара, как всегда быстро почуяв опасность, встает между нами. Успокойтесь, оба!

— Да я спокоен, Тамара! — Холодов поворачивается к маме. — Мадина, я все понимаю, сам вот однажды рвался к любимой женщине, сметая все на своем пути. У меня хорошая машина, надежная, Марату в таком состоянии нельзя ехать одному, а здесь его все равно не удержите. Обещаю доставить его в Волгоград живым и здоровым. Если, конечно, Тамара не будет против. Ты как? Справишься завтра без меня?

— Конечно! Марату и правда не стоит ехать одному.

— Ярослав, вы уверены? — Мама подозрительно смотрит на Холодова. Она знает, что мы друг друга терпеть не можем, хотя и не понимает причин вражды. — Вы не очень-то ладите.

— Абсолютно уверен! Как и в том, что эти несколько часов в пути избавят нас от недопонимания.

Шут гороховый!

— Я не поеду с тобой, Яр. Не маленький, сам справлюсь.

— Не думаю. Да и за тобой, друг мой, — продолжает Холодов, похлопывая меня по плечу, — должок числится. За «Трынделку». Помнишь? Пора его вернуть.

Глава 70

— За что?!

Кир потирает ушибленную щеку, а я борюсь с желанием еще раз ему врезать. На этот раз между ног. Черт меня дернул с ним поехать! Знала же, что ничего хорошего из этой авантюры не выйдет.

— За то, что обманул. Ты целуешься хуже Марата.

— Неужели? — Недоверчиво смотрит на меня сверху вниз. — А мне понравилось. Давай еще разок. Ты просто не распробовала. Опыта у тебя маловато.

— Довольно у меня опыта. А свой попридержи.

Он больше не давит, лишь пожимает плечами и, отвернувшись от меня, берет в руки шланг, чтобы заправить бак машины бензином.

Я лишь себе могу признаться, что слукавила — целуется Кир прекрасно, я оценила. Только душа молчала, когда его губы касались моих. Никакого волнения, дрожи в коленях и вихря в груди. Все это возможно лишь с одним человеком, который даже не знает, что я уехала. Он ни разу мне не позвонил, но он и не обещал. Лишь на следующей неделе.

Оксана, конечно, права — Марат всегда был для меня сказочным принцем, идеалом, а вовсе не тем, кто может не понять, не принять, жестко оборвать мои оправдания и сказать, что ему нужно время, чтобы во всем разобраться. И что разбираться будет сам, без моего участия и без моего мнения.

Наша первая ссора. А что будет дальше? И будет ли?

— Садись в машину. Или здесь останешься?

Смотрю на Журавлева — ведет себя точно так же, как и раньше. Словно и не было этого неуместного поцелуя, лишь усилившего во мне тоску по Марату.

— Поехали. Уверен, что не проскочим тучи?

— Боишься застрять со мной где-то на ночь? Марат, типа, не одобрит?

Все-таки прорывается в его голосе обида. Задела я эго рыжего-бесстыжего, но неужели он и правда на что-то надеялся?

— Я не одобрю, Кир. Дело не в Марате. Не только в нем.

— Так сильно его любишь? Со школы ведь, верно?

— Шесть лет, — неожиданно для себя признаюсь Журавлеву. — Моя первая и единственная любовь.

— Глупо, — не сказал, выплюнул Кир. У него зазвонил мобильный, но, посмотрев на экран, он нажал на «отбой» и снова обратился ко мне: — Ты лишаешь себя самого важного в жизни.

— Чего же?

— Свободы и разнообразия.

Я громко фыркнула.

— А я не хочу размениваться лишь бы на что или на кого.

— Моногамия — самая большая глупость на свете. Ты просто маленькая еще и не понимаешь. А когда поймешь… Возможно, я буду рядом. Ты нравишься мне. Очень нравишься, а я никогда не отступаю.

— Не понимаешь слова «нет»?

Смотрю прямо перед собой на дорогу. Уже довольно темно, но фонари на трассе горят исправно. Может, мы и проскочим дождь, ночевать непонятно где с Кириллом мне совсем не хочется.

— Не-а. Я не привык отказывать себе в удовольствии. Подумай. Никто ни о чем не узнает.

Ушам своим не верю! Кобель! Неисправимый, бесстыжий, беспринципный. Подлый кобель! Настоящий плохой парень. Такого и могила не исправит. Инна права на все сто в отношении своего братца.

— Никто и не узнает. Потому что ничего не будет. Нам еще долго ехать?

— Если повезет и без остановок… — он не закончил. Его мобильный снова зазвонил, но на этот раз он ответил. — Да? Едем пока. Не знаю. Ладно. Передам. Я сам.

— Кто звонил? Инна?

— Ага! Тебе привет передала.

Вынимаю из кармана свой мобильный. Странно, «нет сети».

— А мой, похоже, здесь не ловит.

— Неудивительно. Так чем он тебя так приковал к себе, а? Напыщенный, самовлюбленный, скучный и правильный, как солдафон. Шаг вправо, шаг влево. Тебе тяжело с ним будет, я вот всем своим женщинам всегда даю свободу.