— А сам он ее…

— Нет, нет, — качает головой Алекс, а я только и думаю, что судьба миловала Дашу от такого отца.

Мы прощаемся с мужиками, и я поднимаюсь на второй этаж. В нашей комнате горит ночник, и Даша лежит и смотрит в потолок. Не двигается. Я ложусь рядышком и, развернув, обнимаю ее со спины.

— Ты же так хотел сегодня состыковаться, — удивленно поворачивает она лицо, а я вспоминаю все разговоры. Инцесты, сутенерство, и просто рад, что с Дашкой у нас все тихо и мирно. До следующего скандала.

Целую ее в висок и закрываю глаза.

— Сегодня я хочу спать. Просто спать с любимым человеком. Понимаешь?

Она разворачивается, жмется ко мне и замирает, давая мне ощутить очередной всплеск волнения в душе. Оно всегда возникает, когда она рядом. И я настолько сжился с ним, что назад дороги нет.

— Очень хорошо понимаю.

Глава 39

*** Дарья ***

— Мне нужно на работу.

Эта фраза возымела почти волшебное действие. В миг всем понадобилось туда же.

А так как бой был запланирован на завтра, то решили, что лучше вести себя, как обычно. Тем самым не вызывать подозрений. Так что на военной базе остались только самые младшие и мама Марка.

Он сам взял машину Ани и довез меня до ресторана, приставив охрану в виде Димыча Шестакова, огромного мужика без волос, который теперь работает с Марком в клубе. Туда и умчался любимый. Чесать кулаки.

О том, что тренировка вряд ли ему поможет, я напомнила. На что он ответил. Хотя бы не будет выглядеть размазней. Да и как говорится:

— Шкаф он такой, громоздкий, но и падает громко.

— Как бы при падении тебя не задавило.

Вспоминая свои слова, мне вдруг захотелось позвонить Марку и за них извиниться. Пусть мне страшно, но я должна верить в него. И я верю. Тем более, что самое сложное — это не бой. А поимка Черепанова, будь он не ладен.

Пока Шестаков совращает официантов, судя по шуткам, обоих полов, я занимаюсь приготовлением блюд для крупного банкета. Именно за этим меня и позвали. Помочь. Отказать я не смогла, хотя работа в этом месте останется теперь в прошлом. Мы с Марком решили переделать верхний этаж клуба под музыкальный ресторан. Идея затратная, сложная, но многообещающая. Да и Михалыч обещал помочь с составлением меню. Надеюсь, он при этом будет не настолько раздражающим, как сегодня.

Время летит почти незаметно. Гости почти расходятся. Вот уже и Марк звонит, что заедет за мной сам, в конце смены. Именно поэтому Димыча я отправляю провожать Римму, что весьма и весьма недвусмысленно поглядывала на верзилу весь вечер.

— Даша, — зовет меня Михалыч, когда банкет уже закончился, и я убираю рабочее место. — Там к тебе пришли.

Я, вся в трепетном волнении и предвкушения ночи, когда мы будем просто спать с Марком, потому что перед боем лучше не заниматься сексом, срываю с себя фартук, чепчик и бегу в зал. Только вот там не Марк.

— Череп?!

И я была уже готова сорваться на крик, чтобы он убирался. Чтобы забыл дорогу ко мне, к Марку. Потому что воспоминания о времени, когда эта скотина почти разрушила наши отношения ради какой-то там эфемерной мести свежи как никогда! Он и его доморощенная сестра причина наших с Марком постоянных конфликтов! Он тот, кто пытался меня изнасиловать! Он в конце концов выложил видео нашего секса в сеть!

Желание увидеть его умирающим в муках невыносимо.

И я уже хочу закричать, чтобы он сдох! Как вдруг он выезжает из-за стола на инвалидной коляске.

Меня как будто в грудь с ноги бьют.

Стою ни жива, ни мертва, рассматривая приспособление для тех, кто не умеет ходить. И дело не в том, что я думаю о заслуженной каре этого подонка. Нет ничего хуже, потому что он больше не мужчина. Я думаю о том, что, собственно, мне уж пару дней снится в этой коляске Марк.

Я не говорила ему, но страх, что Измайлов может сделать из любимого инвалида, почти панический.

— Привет… Как думаешь, достаточная кара за ваши с Марком страдания?

Я сглатываю, бегаю глазами по помещению, ища в себе силы сказать: «Это слишком».

Но злость на Черепа сильна, особенно, когда он, вот так, напротив. Поэтому говорю честно и открыто.

— Вполне.

— Жестоко, но справедливо. Присядем? — кивает он на стол, а потом смеется, словно сказал забавную шутку.

Пожалуй, лишь инвалидам можно над собой смеяться.

Киваю и сажусь, пока он подъезжает к столу с другой стороны.

— Мне нужно выговориться. Так скажем, исповедаться.

— Почему мне? — рассматриваю его лицо, думая, что не будь он такой скотиной, его можно было бы даже назвать симпатичным. Только выражение вечной брезгливости на лице портит все впечатление.

— Потому что тебя это касается самым непосредственным образом. Я считаю, что в наших жизнях было достаточно вранья. Пора раскрыть карты. Ну и хочу, чтобы ты поняла, что любые действия Марка всегда были спровоцированы мною.

Из глубин тела поднимается что-то горячее, и имя ему предвкушение информации. Той, что словно была закрыта кодом, неизвестным никому.

И вот пришел Череп. Харитон. И хочет просто так дать мне его. Просто так ли?

— В чем подвох?

— Не без этого… — усмехается он. — Пожалуй, в самой информации. Она не слишком приятная. Особенно, учитывая твою нестабильность.

— На что это ты намекаешь?

— Это может разрушить тебя. Как знание всего этого разрушало меня с самого детства.

Моргаю, не могу понять, что со мной, но ощущение нависавшей скалы, грозящей меня убить, становится почти невыносимым. Но гораздо хуже понимание. Пока я не узнаю всего, не смогу смотреть на Марка открыто. Не думать, что он от меня что-то скрывает. Обманывает. Предает.

Алекс что-то недоговаривает. Тоже.

Что со мной обращаются, будто с ребенком, который просто не дорос до взрослых разговоров.

Но я ведь не ребенок. Я смогу принять, понять и все адекватно воспринять. Смогу же?

— Я готова…

— Даша, смотрю, вы тут надолго, — замечает шеф, и кладет на стол ключи. — Я тогда пойду, ключи завезете потом.

— Хорошо, — киваю в прострации, почти не замечая, как он уходит. Все чувства и ощущения уже как антенны настроены на восприятие того, что собирается рассказать мне бывший друг Марка.

Я приношу Черепу воды. И начинает он свой рассказ, только когда допивает стакан до конца и откашливается.

— Они дружили еще со школы. Три парня и подружка. И если сначала это действительно было детской дружбой, основанной на жажде приключений. То позже превратилось в ненормальный квартет. Только один был при деньгах. Остальные пользовались этим, как могли. А еще, как могли, пользовались этой подружкой. Эксперименты трех подростков не доводят до добра, не довели и их. Их подружка стала не совсем адекватной и в ответ использовала парней, чтобы всегда иметь шмотки, статус, власть. Она настолько ими была заражена, что не позволяла даже смотреть в сторону других девушек. Боялась, что лафа закончится. Да и зачем другие. Ведь была же она. Готовая на все, чтобы жить хорошо.

— Почему нельзя было выбрать одного и с ним строить отношения?

— Выбирать кого-то одного не хотела. Один был красив, один умен, а третий богат. И вот как раз умному случилось влюбиться. В универе, на первом курсе МГУ, куда они все поступили. Парень хотел встречаться с этой скромной девушкой, но зависимость от подружки была слишком сильна. Она упорно намекала, что девка — шлюха, каких много, и она это докажет. И она… доказала. Приглашение на вечеринку, море алкоголя и вот уже девочка сосет всем троим парням, и подружка снимает на камеру. И когда девочка только начала приходить в себя, хотела убежать, подружка приказала держать ей руки, а влюбленному парню лишить ее девственности. Ведь именно этого он хотел.

— И все это снято на камеру?

— О да, очень подробно. В тот момент это оказалось краем. Дружба трещала по швам. Богатый ушел в себя, а подружка решила, что пора становиться добропорядочной и раскрутила своей неожиданной беременностью.

— А девочка? — спрашиваю, чувствуя, как от этой истории пробирает мороз. Что хуже. Групповое изнасилование или твое видео в сети?

— Она тоже забеременела. Влюбленный и чувствующий вину на ней женился. Он извинялся, он даже согласился не трогать ее, пока она сама того не пожелает. Но то событие слишком сильно ее протрясло. Оно ее сломало. Когда родились дети, она на них не обращала внимания. Просто бродила привидением. Муж пытался привести ее в чувство, а в итоге сходил с ума вместе с ней. Проблемы начались, когда подросла дочка. В ней он увидел ту, что угробила его жизнь. В ней он увидел решение своих психических проблем. И он решил. Что надо девочку сделать сильной. А что может сделать девочку сильнее, кроме как насилие?

— Он насиловал ее! — ахаю, прикрывая рот ладошкой.

— Нет. Просто бил. Ну и брата заставлял ее бить. А мать смотреть. Она смотрела долго, пока однажды не кинулась на отца в порыве безумия, но он движением руки скинул ее с лестницы. А потом закопал возле дома.

— Он просто монстр, — качаю я головой, с трудом веря в такое.

— Дети тоже так подумали и стали его марионетками. Ни слова против. Никогда не могли ослушаться. Даже когда приходили дяди.

— Какие дяди?

— Взрослые, нужные, похотливые.

— Он продавал дочь?

— А парня заставлял снимать это на камеру, чтобы нужных дядь шантажировать. Он тоже себя винил и решил, что во всем виновата та самая подружка, что уже много лет была замужем за богатым. Он все время искал виноватых. Люди вообще в любой беде винят всех, кроме самих себя. Именно тогда появился в доме богатый, которого тоже хотели шантажировать. Вот только он один из всех был добр с девочкой и она, как собачонка, влюбилась в него. Этот дядя пообещал заботиться о девочке. Так что спокойный за счастье сестры брат смог уехать учиться в другую страну. Он вырвался из дома, потому что дядя пообещал, что разведется и сделает сестру своей женой.