Наконец Оленев освободился.

Они попили чаю с ватрушками и поспешили в автобус. В этот раз звёзды не освещали им путь. Утрешнее солнце скрылось за тучами, и неприглядная реальность резала глаза: серое небо, серый снег. Работяги, пропахшие куревом и бензином, громко обсуждали предстоящий отдых и женщин, которых они встретят в городе. Автобус подпрыгивал на кочках. Но Даша любила весь мир: и работяг, и унылый пейзаж, и начавшийся снегопад. Она прижалась коленом к ноге Оленева и блаженствовала, время от времени погружаясь в мечтательный сон. Оленев тихо разговаривал по телефону то с генеральным директором, то с техниками, то с какими-то людьми, которых Даша не знала.

Свободных мест в бизнес-классе не оказалось. Их усадили в хвосте. Даша выбрала место у окна, повернулась к Оленеву:

— Ты опять заснёшь до взлёта?

— Нет, сегодня ночью мне удалось немного поспать.

— А вчера не удалось? — Даша вспомнила вчерашний мертвецкий сон Оленева, и почувствовала укол ревности.

Где он провёл ту ночь, что так умаялся?

— Вчера я на тренажёре занимался. Днём он постоянно занят, ребята тренируются. Свободные часы есть только ночью, но это даже к лучшему: можно поработать над концентрацией внимания, да и не мешает никто.

— О, теперь понятно, почему у тебя такая фигура…

Перед глазами всплыла широкая спина и подтянутые ягодицы. Даша снова ощутила острое физическое влечение и заёрзала на сиденье. Может быть, во время полёта у них будет возможность хотя бы поцеловаться? Весь день они были так заняты, что не нашли минутки даже обняться.

— Я рад, что тебе нравится моя фигура, — усмехнулся Оленев, — но я говорю не про спортивный тренажёр, а про авиасимулятор на динамической платформе. Он у нас один, расписание очень плотное.

— Но это же для лётчиков… Зачем тебе?

— Помнишь, ты спрашивала, не забыл ли я как управлять воздушным судном? Вот я и решил проверить.

— Ну и как?

— Плохо, очень плохо. Лётные навыки нужно постоянно поддерживать, а я три года не садился за штурвал.

— Ты хочешь вернуться! — догадалась Даша.

Ощутила всем сердцем, как рвётся этот мужчина в небеса. Ощутила его тоску, его потребность летать. Он наклонился к ней и затянул ремень безопасности. Легко поцеловал в щёку и сказал:

— Мне нужно пообщаться с ребятами по рабочим вопросам, не жди меня, я буду в кабине.

Он встал.

— Стой! А можно мне с тобой? Никогда не летала в кабине пилотов.

— Нельзя, — ответил он, но увидел её лицо и сжалился: — Ладно, когда я стану командиром, разрешу тебе на кнопочки понажимать.

— Хорошая шутка, — буркнула Даша.

Оленев пожал плечами, улыбнулся и пошёл в кабину, попутно помогая пассажирам разместить багаж и занять места. Даша думала, что промается весь полёт, но быстро провалилась в сон.

15. Всё испорчено

Её не беспокоили ни тесное кресло, ни турбулентность, ни жёсткая посадка. Привычное волнение, которое она испытывала в небе как любое бескрылое существо, сменилось уютным чувством, словно она была ребёнком и сидела на коленях у матери. Оленев в кабине пилотов — значит, ничего плохого не случится. Самолёт ещё катился по полосе, когда незнакомая бортпроводница пригласила её на выход раньше остальных пассажиров. Даша подхватила сумку и поспешила в вестибюль, где её ждал Оленев. Он выглядел уставшим и озабоченным.

— Даша, у меня мало времени на пересадку, но если хочешь, могу подбросить тебя домой. Машина около офиса.

Трап уже подали, бортпроводница открыла дверь, и на них пахнуло свежестью весеннего вечера. Зима осталась на Севере, в самолёт хлынуло солнце.

— Я живу в общежитии, мне идти пять минут.

— Да? Хорошо, — Оленев положил руку ей на спину и машинально погладил — нежно, собственнически.

Даша пожалела, что отказалась от предложения: в машине они могли бы поцеловаться. Теперь он улетит в Ты-Ю и неизвестно когда вернётся. Спускаясь за Дашей по трапу, Оленев продолжил:

— Тогда я сейчас зайду к директору, а завтра утром ты заберёшь на моём столе счета, которые надо оплатить. Договорились? А это кто такой?

Со стороны вокзала на большой скорости к ним приближался велосипедист. Он лихо затормозил перед трапом, вывернув руль под эффектным углом и театрально удерживая велосипед от заноса. Молоденькие бортпроводницы, выглядывавшие из салона, засмеялись. Это был Эд — без шапки, в расстёгнутом плаще, сияющий. В руке он держал букет распустившихся пионов и выглядел как счастливый жених из голливудской мелодрамы. Рыжие волосы горели на солнце, белые зубы сверкали.

— Добрый вечер, девушки, — сказал он бортпроводницам. — Привет, Матвей! Здравствуй, Даша.

Даша остановилась на трапе, но Оленев мягко её приобнял, и она вынуждена была спуститься на землю.

— Привет, Усольцев-джуниор, — ответил Оленев. — Давненько тебя не видел! Ты кого-то встречаешь? Не знаешь, Нина Петровна ещё на работе?

— Мама в офисе тебя ждёт, а я за Дашей заехал. Хочу прокатить её с ветерком, — Эд подмигнул Даше, — она с первого взгляда влюбилась в мой велосипед.

— Что ты сказал? — переспросил Оленев, словно не расслышал.

По трапу уже сходили первые пассажиры, и Даше пришлось уступить им дорогу. На ватных ногах она встала между Эдом и Оленевым, чьё лицо превратилось в маску, только желваки перекатывались на побелевших скулах.

— Мы с Дашей встречаемся, — пояснил Эд.

— Да, точно, она как-то упоминала… Пересекаетесь, да?

— Можно и так сказать, — хохотнул Эд, — но это слишком грубое слово. У нас с Дашей серьёзные отношения.

Даша хотела возразить, но язык словно прилип к нёбу.

— Вот как? Ну молодцы. Катайтесь, а у меня дел по горло, — Оленев зашагал в сторону служебного выхода. Внезапно остановился и обернулся: — Эдик, а случайно не ты уговорил Нину Петровну забрать Дашу из агентства в «Север-Авиа»?

Эд моргнул и замялся:

— Ну, я не уговаривал, я просто предложил…

— Ясно. Увидимся!

— Матвей Иванович! — воскликнула Даша, но он сделал вид, что не услышал.

Даша сдержалась, не побежала за Оленевым. Зло бросила Эду:

— Я же просила тебя не приезжать! Что за представление ты устроил?

Они стояли у трапа, а паксы обтекали их медленным потоком.

— Какое представление, Даш? — рука с пионами беспомощно повисла вдоль тела, улыбка погасла.

Он искренне не понимал, почему она злится.

— А перед Оленевым — что это было?! Какие ещё «серьёзные отношения»? Мы так не договаривались!

— А в чём проблема? Ты хотела сохранить наши отношения в тайне? Но зачем? Матвей — свой человек, он будет только рад за нас, я его знаю!

— Ничего ты не знаешь!

Оттолкнув Эда с дороги, Даша запрыгнула в автобус. Когда створки захлопнулись, она увидела, что Эд сел в седло и, быстро набирая скорость, помчался по обочине лётного поля в сторону диспетчерской вышки.

— Дурак, — прошептала Даша, — всё испортил…

* * *

Она закинула сумку в общежитие и поспешила в офис. В кабинете Оленева не было, у Нины Петровны — тоже. Даша догадалась зайти в приёмную генерального директора. Оксана сидела на своём месте, одетая уже в плащик и беретик, и переписывалась с кем-то по телефону. Увидела Дашу:

— Привет! Вечно они меня задерживают, а у меня сегодня должно было быть свидание! Познакомилась с одним парнем, представляешь, он моряк! Ха! Я думала, что выйду замуж за лётчика или техника на худой конец, а тут — моряк!

— Оксана, — прервала её Даша, — Оленев у генерального?

— Ага, а ещё там командир эскадрильи, главбух, начальник коммерческого отдела и главный инженер. Целый день совещаются. Ты же в курсе про Ты-Ю?

— В курсе. Не знаешь, когда они закончат?

— Скоро, наверное, их же самолёт ждёт, — и глубокомысленно добавила: — Хотя без них всё равно не улетит…

Даша села, сложила руки на коленях и начала ждать. Они вышли через сорок минут. Оленев увидел её, чуть изменился в лице, но отвёл глаза. Всей толпой начальники отправились из офиса в аэропорт. У Даши не было ни единого шанса объясниться с Оленевым.

* * *

Он задержался в Ты-Ю на два дня. В первое же утро, когда он появился в офисе, Даша зашла в его кабинет и сказала, стоя на пороге:

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Нет, не нужно, — ответил он.

У него был чужой и усталый голос. Даша демонстративно провернула ключ в замке. Подошла к Оленеву и остановилась перед ним, как нерадивая школьница перед строгим учителем. Он сложил руки на груди и с интересом уставился на носки собственных ботинок. Он явно не собирался что-либо обсуждать. Даша обошла стол и с отчаянно бьющимся сердцем присела на корточки у его ног. Мягко положила руки ему на колени и заглянула в глаза:

— Матвей, извини, что не рассказала тебе про Эда.

— «Матвей Иванович», — Оленев ненатурально зевнул и потёр лицо руками.

— Что?

— Называй меня «Матвей Иванович» и на «вы». Меня не интересует, с кем ты встречаешься.

— Мы не встречаемся! Мы просто несколько раз…

— Я что, непонятно выразился? — перебил Оленев. — Меня не интересуют подробности твоей личной жизни. Открой, пожалуйста, дверь и принеси выписки за три дня, я хочу проверить платежи.

— То есть между нами всё кончено? Из-за того, что я не сказала тебе про Эда? Матвей, там всё несерьёзно было, не стоит обсуждения. У меня нет к нему чувств.

— «Матвей Иванович», — опять поправил Оленев. — Послушай, я несколько дней расследовал крушение. Я мало спал, трепал нервы и общался с людьми из Следственного комитета. А завтра у меня начинается ВЛЭК, и я должен быть здоровым и бодрым. В связи с этим традиционный вопрос: ты можешь оставить меня в покое?