Таня Володина - Любовь навылет

Она постелила на соседнее кресло полиэтиленовый пакет и разложила еду. Помешала соломинкой густой коктейль, подёргала чайный пакетик за верёвочку.

Где-то сзади, около лестницы, рассмеялась женщина — тем особенным смехом, который предназначен мужчине, — мелодичным и завлекающим. Даша раздражённо обернулась, высматривая парочку. Если они тоже захотят сидеть у окна, то наверняка испортят ей ужин своими поцелуями, причмокиваниями и перешёптываниями. Придётся куда-нибудь пересаживаться или идти за столик в буфет. И тогда она пропустит «представление» — посадку московского самолёта.

— Спасибо, Матвей, за предложение, я с радостью им воспользуюсь. Сегодня ночью не получится, но завтра я в полном твоём распоряжении, — сказала женщина и снова рассмеялась. — До самого утра.

От имени «Матвей» сердце Даши подпрыгнуло, как вспугнутый кузнечик. Она прищурилась и угадала по силуэту Оленева. Его широкие плечи, его прямой выдающийся нос. Рядом с ним стояла стройная девушка в узкой юбке и туфлях на высоких каблуках. Слишком высоких для будничного вечера. Похоже, местная ночная бабочка. Раньше в аэропорту и у гостиницы их клубилось много, у них тут была точка, но в последние годы они перебрались куда-то подальше.

— До утра здоровья не хватит, — засмеялся Оленев, — но два-три захода сделаем. Позвони мне завтра.

И поцеловал её. Даша не увидела, куда именно: в губы или в щёку. Но он положил руки ей на плечи, притянул к себе (она качнулась на своих каблучищах) и поцеловал куда-то в районе лица. Дашин кузнечик заверещал и сдох. Она сползла по пластиковому креслу и закрыла лицо руками. У Оленева была женщина! Он занимался с ней сексом! Несколько раз за ночь!

Ну, разумеется, занимался. Он не хотел завязывать серьёзных отношений, боясь совершить очередную ошибку, но несерьёзных встреч наверняка не избегал. Он ещё не стар, он холост, у него потребности…

— Комарова? — раздался голос сверху. — Что за одинокий пикник на обочине?

Она открыла глаза. Оленев нависал над ней, разглядывая пирожки. Ей почудился в его глазах голодный блеск. Наверное, не поел после работы.

— Почему одинокий? Вы вот пришли, — сказала Даша. — Угощайтесь: этот пирожок с мясом, этот — с картошкой, а этот — с яйцами.

Она думала, что он фыркнет и уйдёт, но Оленев присел рядом с импровизированной поляной.

— Можно я возьму с мясом? — спросил он нормальным человеческим тоном.

— Конечно! И вот чай берите, с лимоном. Вот коктейль.

Он откусил большой кусок и поинтересовался:

— «Секс на пляже»?

— Ванильный, — отрезала Даша.

По опыту она знала, что он может шутить и провоцировать её, но если она поддастся на провокацию и что-нибудь ляпнет, то ответная реакция может быть непредсказуемой. Как тогда, когда она спросила, почему Федя Стародубцев обвинил его в домогательствах.

— Нет, ванильный — это для девочек, а я выпью половину чая, если ты не против, — он тепло улыбнулся.

Она закивала и опустила голову, чтобы скрыть радость. Взяла свободный пирожок и принялась отщипывать от него кусочки. Аппетит пропал, сердце-кузнечик снова запело. Главное, не спрашивать, кто была та девица, которую он поцеловал.

Она наслаждалась непринуждённой обстановкой, которая казалась хрупкой, как весенний лёд на реке. Один неверный шаг — и глупый олень провалится в воду.

— А почему вы не поехали домой? — рискнула спросить она.

Вроде бы нейтральный вопрос, ни на что не намекающий.

— Я жду, пока освободится тренажёр. Нет смысла ехать домой, я слишком далеко живу: не успеешь доехать, как нужно поворачивать обратно.

— А почему бы не подождать в учебном центре или гостинице? Или у меня в гостях в общежитии? — спросила Даша и на всякий случай прибавила: — Извините, если моё предложение показалось вам нескромным, я ничего такого не имела в виду.

— А я с детства люблю аэропорты и вокзалы. Знаешь, они дарят ощущение… — он прожевал, запил чаем и продолжил: — ощущение, что тебя ждут невероятные приключения, новые интересные места, случайные знакомства, которые могут перерасти в дружбу на всю жизнь.

— Или любовь.

— Или любовь, — легко согласился Оленев. — Но когда я был маленьким, я мечтал о дружбе, а не о любви. У девочек иначе, да?

— Да, я мечтала выйти замуж за принца и родить троих детей.

— Почему троих?

— Ну, просто это сказочное число: «Три поросёнка», «Три мушкетера», «Три орешка для Золушки».

— «Три товарища», — продолжил Оленев.

— «Три толстяка».

— «Трое в лодке, не считая собаки».

— Вот, точно! Собаку я тоже хочу! Трое детей и собаку.

— Не очень типичные у тебя мечты, — сказал Оленев, вытирая губы салфеткой и скатывая её в комочек. — Сейчас большинство девушек думает о карьере и деньгах.

— Об этом я тоже думаю, — призналась Даша. — Приходится. Вряд ли я вообще выйду замуж, не говоря уже про детей.

— Откуда столько неуверенности у такой симпатичной девушки?

Он впервые сделал ей комплимент! Возможно, просто хотел подбодрить, но Даша ощутила, что краснеет от удовольствия. Хорошо, что в зале было темно. Пока всё складывалось идеально. Она скрестила пальцы на удачу и пошла ва-банк:

— Оттуда, что мужчина, в которого она влюблена… Тоже, надо заметить, неуверенный, хотя и симпатичный…

— Даша, — сказал он предостерегающе.

— Оттуда, что мужчина, в которого она влюблена, — упрямо повторила она, — делает вид, что она ему безразлична, и всячески уклоняется от близких отношений.

От напряжения даже воздух между ними зазвенел.

— А, может быть, — спросил Оленев тем едким наставительным тоном, который Даша ненавидела, — эта девушка спала с другим мальчиком, пока уверяла в своей влюблённости мужчину, который благоразумно решил уклоняться от больных разрушительных отношений?

Она зажмурилась, произнося чересчур откровенную фразу:

— А, может быть, у девушки с тем мальчиком был только один-единственный кунилингус? И то с горя, потому что мужчина, в которого она влюблена, сказал ей, что предпочитает спать с мальчиками!

Тонкий звон перерос в тяжёлый гул.

— А, может быть, голову надо иногда включать, а не собирать по офису грязные сплетни?

— А как не собирать сплетни, если никто не хочет рассказывать правду?! — воскликнула Даша и неосознанно перешла на «ты»: — Почему твой лучший друг разбил тебе нос? Из-за чего вы поссорились? Почему твоя жена поддержала его, а не тебя? И кто эта дамочка на каблуках, которую ты поцеловал?

Глупый олень провалился таки в воду. Даша схватилась за голову, не в силах больше выдерживать страшный грохот. Наверное, у неё в мозгу что-то порвалось — какой-нибудь важный нерв или сосуд, — и теперь она умрёт.

— У меня от тебя голова гудит, — пожаловалась она.

— Это не от меня. Это рейс УТ 370 заходит на посадку.

В окне появился большой белый «боинг» с тёмными иллюминаторами. Он грузно ударился колёсами о бетонное покрытие и вцепился в него, как коршун в зайчонка. Взвыл реверс тяги двигателей. Через минуту гул стих. Даша посмотрела на Оленева:

— Простите меня. Я, наверное, и вправду слишком упрямый человек, который считает, что весь мир должен крутиться вокруг него. Кто-то может подумать, что это внутренняя свобода или небывалая смелость, но на самом деле это эгоизм.

Она крутила в руках надкусанный пирожок, потерявший всякую привлекательность.

— Это Эдик Усольцев сказал тебе про свободу и смелость? — мягко спросил Оленев.

— Откуда вы знаете?

— Вы сегодня целый час сидели на лавочке около офиса. Ели мороженое, о чём-то беседовали.

— Вы нас видели? Поверьте, между нами ничего нет. У нас был один… эпизод, но это ничего не значит, я ему сразу сказала, чтобы он ни на что не надеялся. Ай, какая теперь разница, вы всё равно мне не верите.

— Я смотрел на вас из окна и думал, что вы прекрасная пара, — после паузы сказал Оленев.

— Мы не пара, — устало ответила Даша, — и никогда ею не будем.

— А зря. Если ты хочешь выйти замуж за достойного человека и родить детей, то Эдик — отличный выбор. Он ответственный и чуткий человек, я в нём уверен. — И прибавил глухим голосом после ещё одной долгой паузы: — И он по-настоящему тебя любит. Он сам мне сказал.

— Жаль, что вы меня не любите, — не удержалась Даша.

Оленев промолчал.

Ночью Даша плакала. У неё было ощущение, что она поймала золотую рыбку и уже приготовилась озвучить заветное желание, как случайным неловким движением, совершенно неожиданно и несправедливо, уронила рыбку обратно в море. И ничего не исправить, ничего не изменить. Рыбка вильнула хвостом и уплыла в неведомые недосягаемые глубины.

Оленев больше не хотел с ней связываться. Спрятался в своём внутреннем «домике», заперся на все запоры. Он больше не верил в её искренность и не собирался рисковать. «Я боюсь сделать больно тебе, себе, кому-то ещё». Максимум, на что он соглашался (и то неохотно и не всегда), — поддерживать приятельство в рамках рабочих отношений. Делить пирожки, перешучиваться и даже обсуждать какие-то деликатные темы, но — без проникновения на личную территорию. Он ревностно охранял свои границы, а нарушителей встречал с винтовкой в руках.

Один лишь раз ей удалось прокрасться за высокие заборы… Дашу ещё жгли его жадные ямальские поцелуи, она ещё ощущала бедром его возбуждение, но понимала, что это — всё. Больше у них ничего не будет. Он не простит ей обмана. Он спрашивал напрямую, какие у них с Эдом отношения, а она соврала, что исключительно дружеские. Сказала, честно глядя в глаза: «У меня никого нет».

Кроме того, у него была любовница. Наверняка без обязательств и проблем с доверием. Зачем ему вруша Даша вместо честной куртизанки?