— Хороший был сон? — спросил Оленев.

Он флиртовал?! Даша почувствовала, что ступает на тонкий лёд, но Оленев был так открыт и расслаблен, что она не удержалась:

— Очень хороший. Мы летели в самолёте, и ты признался мне в любви. А потом я… Потом я, извини за подробность… кончила.

Улыбка погасла. Оленев потёр лоб.

— Я с Ниной Усольцевой говорил. Она сказала, ты живёшь у Эдика, а осенью вы собираетесь в свадебное путешествие.

— Ну, мы…

— Пересекаетесь, да.

— Я его не люблю.

— Угу.

— Нет, серьёзно. Все нас сводят, говорят, что мы отличная пара, но на самом деле мы какая-то неправильная, нездоровая пара. У нас даже секса ни разу не было, только обнимашки.

Оленев взглянул на часы:

— Ладно, Даша, мне пора, за мной скоро заедут. Завтра у нас первый выходной за три недели, ребята решили оторваться. Обещали показать мне самые злачные места ночного Денвера.

— Планируешь с кем-то познакомиться?

— Сорри, но тебя это не касается.

Даша прикусила язык. Как вышло, что доверительный разговор превратился в переругивание?

— Ты прав, меня это не касается. Желаю хорошенько повеселиться! Когда ты вернёшься домой, в Россию?

— Сразу после экзаменов. Я не буду тут задерживаться. Мне уже звонили, спрашивали, когда меня можно ставить в расписание.

 — Значит, скоро увидимся?

Оленев снова улыбнулся. Даша смотрела на него и не могла отвести взгляд. Если бы она не боялась показаться окончательной дурочкой, то погладила бы экран пальцем — провела по широким бровям, по чётким скулам, по губам.

В голове крутилась какая-то мысль.

Какая-то мысль…

— Увидимся, конечно. Пока, Даша.

— Стой-стой! Я хочу спросить кое-что, это связано с той историей. С прерванным взлётом.

— Да я всё тебе рассказал. Больше у меня тайн нет.

— Мне интересен один момент. Ты не удивился, когда Федя задал тот вопрос? «Хочешь меня трахнуть?».

Оленев молча смотрел на неё. Даша попыталась сформулировать яснее:

— Ну вот два друга. Вы много лет дружили, вместе летали, тусовались после работы. Так?

— Ну так.

— Вы прикасались друг к другу? Например, обнять за плечи, тронуть за руку — это нормально? Может, вы ходили в баню и парили друг друга вениками? Или ездили на рыбалку и ночевали в одной палатке? Я не знаю, как у парней, но у девчонок такое случается — прикосновения, объятия, иногда даже поцелуи в щёчку. Ничего такого, исключительно по-дружески.

— К чему ты клонишь? — подозрительно спросил Оленев. — Я не гей, и Федя не гей.

— Да нет, я имею в виду, у вас был какой-то физический контакт?

— Разумеется, был! Мы не избегали друг друга, если ты про это. Федя был моим лучшим другом: мы и на рыбалку ездили, и в сауну ходили, и ночевали в одном номере в командировках. Он жил у нас с Катей четыре месяца, пока ждал свою новостройку.

— Поэтому я и спрашиваю: тебя не удивила его реакция?

— Удивила.

— А ты не думал, почему он так бурно отреагировал на твоё прикосновение? До этого он спокойно с тобой дружил, а тут его как будто переклинило.

— Думал. Я не знаю, откуда такая неадекватная реакция, он раньше никогда от меня не шарахался.

— А ты его не спрашивал?

— После того, что он сделал? Нет. Я вообще с ним не разговаривал.

— Значит, тебе тоже его поведение показалось странным… Вот об этом я и хотела узнать. Мне кажется, что-то спровоцировало Федю на такую реакцию. И уж точно не то, что ты тронул его во время взлёта.

Оленев хмыкнул:

— Умеешь ты настроение испортить. Забудь эту историю, дело давнее.

— Но ты ведь до сих пор переживаешь.

— Забудь, говорю. Займись лучше своими проблемами. Судя по твоим словам, у тебя их немало, — и отключился.

— Ты — моя главная проблема, — сказала Даша после сигнала отбоя.

Всё правильно. В своём «взлётном» сне Даша повторила гадкий Федин вопрос: «Хочешь меня трахнуть?», и Оленев ответил очень логично: «С чего ты взяла?». Но в жизни он этого не спросил. Не поинтересовался у Феди, каким таинственным путём в его мозгу зародилась эта оригинальная мысль? Что за внезапное подозрение в гомосексуальных наклонностях? Даша достаточно изучила Оленева и была уверена, что тот не давал оснований для подобных вопросов.

Загадка.

Даша упала на диван, закинула босые ноги на спинку и уставилась в окно. Солнце пробивало кружевной тюль и наполняло комнату дрожащими солнечными зайчиками. Оглушительно пели птицы. Раннее утро. Конец мая.

Даша постучала пальцами по ноутбуку. Вот бы с Федей поговорить. Правда, Оленев будет в ярости.

33. Исправление ошибок

На обед Даша ходила с Оксаной или Ниной Петровной, или с ними обеими. В этом случае двумя голосами против одного они решали идти в столовую через взлётно-посадочную полосу. Нина Петровна твердила, что это небезопасно, и вспоминала бывшего мужа с его техникой безопасности, а Оксана возражала: «Ну мы же знаем расписание, мы никому не мешаем!». Они надевали зелёные светоотражающие жилеты и пересекали лётное поле под недовольное бурчание Нины Петровны.

Даша держалась поблизости от Оксаны — не только потому, что начала испытывать внезапный дискомфорт в присутствии начальницы, но и потому, что Оксана выглядела всё более несчастной. Она даже перестала красить губы.

— Что, Федя за справкой ещё не приходил?

— Нет, но скоро явится. Мне донесли, что он в городе.

— Речь уже заготовила?

— Ага. Я всё ему выскажу, так просто он от меня не отделается. Если он думает, что можно бросить девушку без объяснений, то сильно ошибается.

— Ну и правильно.

— Можно было по-человечески расстаться.

— А как «по-человечески»? — спросила Даша.

— Сказать в глаза, что я ему не нужна, что он любит другую. Или не любит, но она залетела, и он должен жениться. Или ещё как-нибудь! Я бы расстроилась, конечно, но рубить хвост по частям — это жестоко.

Даша погладила её по плечу:

— Не знаю, Оксан. Когда в лицо говорят, что любят другого человека, — это… Короче, я бы выбрала хвост по частям.

— Эй, юные барышни, чего вы там плетётесь? — воскликнула Нина Петровна, которая обогнала их на десяток шагов. — Живей давайте! У меня в два часа назначена встреча с министром транспорта, а до этого ещё с Оленевым надо поговорить.

— С Оленевым? — Даша остановилась прямо на осевой линии ВПП. — По скайпу?

— Живьём.

— Он что, вернулся?!

— Вчера ночью прилетел. А сегодня весь день в Администрации, там расширенное совещание министра с директорами предприятий. Он всего на один день пожаловал, министр наш. И хочет всё успеть, — Нина Петровна поморщилась, изображая большое сомнение в необходимости такой спешки.

— А можно мне с вами в Администрацию? Пожалуйста!

— Глянь, какая карьеристка! — по-доброму усмехнулась Нина Петровна. — А кто будет сверку с Минздравом делать? Нет, останешься в офисе, а с министром я тебя познакомлю в следующий раз. Обещаю.

— Тогда поторопимся! — воскликнула Даша и, раскинув руки как крылья, легко побежала к столовой по бетонным плитам. — Не будем заставлять министра ждать!

Сзади засмеялись Оксана и Нина Петровна.

В ту пятницу Оленев в офисе так и не появился. Даша ждала его до десяти вечера, а потом поехала к Эду. Надо было заканчивать их бессмысленные отношения.

* * *

Улыбающийся Эд открыл дверь так быстро, словно ждал Дашу в прихожей. И, не успев запереть замок, обнял за талию, тепло поцеловал в губы:

— Ты сегодня поздно. Что-то случилось?

— Да нет, просто сверку долго делала. Хотела до выходных закончить, чтобы отправить документы в Москву.

— Хорошо. Надо было мне позвонить, я бы заехал за тобой. Ты голодная?

Даша скинула туфли и прошла к столу, как в первую их встречу. Села на высокий табурет и сказала:

— Эд, я не хочу есть. Присядь, нам надо поговорить.

Улыбка его погасла. Он сел за стол и сложил руки перед собой, как в школе. Сказал серьёзным голосом:

— Ну, раз надо, давай поговорим.

Даша смотрела в зеленовато-прозрачные глаза, сомневаясь, как начать. Она видела, знала и чувствовала, что Эд её любит, — по-настоящему, без притворства, без какой-либо корысти. Он вообще первый, кто полюбил её как личность. Другие западали на фигуру или приятную внешность, а Эд запал на жизнелюбие и темперамент. Как он сказал? Ты живёшь так, будто ничего не боишься. Ты — свободна.

И пусть он во многом ошибался, преувеличивал достоинства и преуменьшал недостатки, Даша всё равно узнавала себя в том идеальном персонаже, которого придумал Эд. Пусть не такая жизнерадостная и смелая, но всё-таки это она, Дарья Комарова. Поэтому она должна сделать то, что должна. Иначе это будет не она.

— Нам нужно расстаться, Эд.

— Бросаешь меня?

— Прости.

— Из-за того, что я подстроил наше знакомство?

— Нет, нет! С этим я уже смирилась. Просто я тебя не люблю. Ты мне нравишься, ты очень хороший человек, с тобой комфортно, но я так не могу. Мне нужно любить самой, Эдик. Что-то чувствовать к человеку — что-то большее, чем дружескую симпатию.

— Ты говорила, что никогда никого не любила.

Даша кивнула. Рассказывать о своей несчастной любви к Оленеву она не собиралась ни при каких условиях.

— Тогда откуда ты знаешь, что способна любить? — спросил Эд. — Может, ты никогда никого не полюбишь? Так и проживёшь всю жизнь в одиночестве?

— Может быть, — Даша пожала плечами. — А в тридцать лет рожу для себя ребёнка и буду жить с ним.

— Ты делаешь большую ошибку, Даша. Ты потом пожалеешь, но будет поздно. Ты не найдёшь человека, который любил бы тебя больше, чем я. Который готов ради тебя на всё.