– Но я не знаю, как мне перестать об этом думать! – отозвалась я. – Ведь я же его… люблю.

– Роня, тогда тебе пора уже стать более решительной.

– А как? – растерялась я.

– Сейчас.

Юлька поднялась с дивана и вышла из комнаты. Вернулась спустя несколько минут с коварной улыбкой.

– Вот. – Она протянула мне лист бумаги.

– Что это? – удивилась я.

– Ну посмотри! Точный адрес Мороза.

– Ой! Нет! – Я даже мурашками покрылась от страха. – Не могу! Но где ты адрес взяла?

– У Славки. В моей гимназии учился. Да ты его видела! Помнишь, мы его в кафе встретили, когда Денис ко мне за столик подсел.

Ну тогда я, допустим, разглядела из-под стола лишь ботинки этого Славки.

– Идем сегодня же к Морозу! Хватит вести себя как трусливая черепаха. Хотя бы разок попробуй быть смелой! Чем мучиться и страдать тут… Не получится так не получится. Будешь жить с этим дальше. А если получится… Ну, Ронь. Правда, хватит! Пойдем? Мы тебя поддержим. Да, Вень?

– Ага, – отозвался глухо Венька, особо не вникая в наш разговор. В этот момент Беар Гриллс на экране с аппетитом поедал скорпиона.

– Поговорить сегодня вот так, без подготовки, я не решусь… – начала я. – Но у меня есть одна идея.

Во двор к Денису мы пробрались уже ближе к ночи. Проникли на территорию двора через чудом открытую калитку. В некоторых окнах высотки еще горел свет. Я тут же обратила внимание на огромный покрытый снегом газон. Отличная площадка для творчества! А если снег еще и немного ногами утрамбовать… У нас троих в руках были бутылки с распылителем и разведенной в воде красной краской.

– Вообще-то тут камеры, наверное, есть, – сказала я, воровато оглядываясь. Сейчас мне моя идея уже не казалась такой хорошей. Это дома, после пламенной и вдохновляющей речи Адамовой, вдруг на некоторое время показалось, что я всемогуща. Но пока мы гнали сюда через весь город на такси, мой энтузиазм улетучился.

– Конечно, есть! – усмехнулась Юля. – Это ж элитный комплекс.

– И что нам будет за то, что мы…

– Испортили снег? – рассмеялся Веня. – Думаю, ничего страшного. Не дрейфь, Ронька. Мы ж не собираемся писать ничего оскорбительного. Тем более мы быстренько. Раз – и все. Ты разве не помнишь, как я Юльку надписью на асфальте цепанул? – На этих словах Адамова закатила глаза. Все мы помнили эту надпись «Юля А., улыбнись, тебя любят!» Она до сих пор не стерлась с асфальта в нашем дворе. – Сработаем незаметно, как профи.

Я с сомнением оглядела с ног до головы Веньку. Остановила свой красноречивый взгляд на неоновой куртке Вениамина. Как профи, говорит. Да ему для пущего эффекта только светоотражателей на спине не хватает!

И все-таки мы разделились. Площадка оказалась такой большой, что мы разбрелись в разные стороны. Денис, судя по нашим подсчетам, жил на одном из последних этажей, и надписи нужно было сделать внушительных размеров. Я хотела вывести краской на снегу «Денис М!», Юлька собиралась приписать: «Дай мне шанс», а Венька – «Давай поговорим!» И еще мне очень хотелось скромненько приписать внизу «Р.». Обязательно с точкой на конце, как в книгах, когда герои пишут друг другу волнующие любовные письма. Меня снова охватила непонятная, но отчего-то приятная паника. Здесь, в темном тихом дворе, рядом с друзьями, я вдруг перестала бояться. Мне показалось, что Мороз обязательно оценит мой оригинальный подход к нашему примирению.

Не думала я, конечно, что все получится настолько оригинально. Пока я большими красивыми буквами выводила имя «Денис», Венька уже справился с первым словом «Давай».

– Только без тяп-ляп, пожалуйста! – обратилась к своему парню Юлька, справа от Вени выписывая свою фразу.

– Я тороплюсь! – отозвался Веник. – Все-таки нас могут засечь.

Я подняла голову и посмотрела на верхние окна. А если Денис сейчас видит нас?.. Я снова принялась за работу. Уже выводила восклицательный знак после буквы «М», когда Юлька громко ахнула. У меня от неожиданности чуть сердце из груди не выскочило.

– Что такое? – обернулась я к друзьям.

– Ты только посмотри, что этот идиот сделал!

– А что? – удивился Венька, любовно оглядывая в свете фонарей яркие алые буквы на снегу.

– Это я вовремя его остановила… – продолжила возмущаться Юлька. – Он слово не дописал.

Я побежала к надписи и, прочитав ее, схватилась ладонями за лицо.

– Веник, у тебя что по русскому языку было? Почему слово «поговорим» ты начал писать через «а»?

– Так двойка и была, – ответил Веня. – Да знаю я, как это слово пишется! Че пристали? Просто поторопился…

– Исправляй «а» на «о» и быстрее дописывай! – зашипела Юлька на Веника.

– А как исправлять? Некрасиво будет.

– Да уж! Совсем ведь ерунда получится!..

В этот момент дверь одного из подъездов хлопнула и до нас донесся рассерженный голос, который, по всей видимости, принадлежал консьержу:

– Это кто там хулиганит? Я уже полицию вызвал!

И хотя за нами никто не собирался гнаться, мы пулей понеслись прочь от своего «художественного полотна». Спрятались за ближайшую припаркованную иномарку и притихли. Я снова встревоженно посмотрела на окна. Вот будет прикол, если в эту самую секунду Денис еще все-таки не спит и наблюдает за нашим цирком. Сверху-то все отлично видно. В том числе и то, как мы прячемся за машиной. Еще Венька в этой приметной куртке… Я вспомнила свое «похищение» в парке и нервно захихикала.

– Ты чего? – удивилась Юлька, все еще не в силах отдышаться после бега. – Тише! Нас же услышат.

– Это хорошо, что ты при знакомстве с родителями Веника химиком представила, а не филологом. Вот бы прокол вышел.

– Да уж!

– Блин, а я ж так и не успел дописать! – подал голос Венька.

Я снова прыснула. «Денис М! Давай погав…» – очень оригинально.

– Я тоже не дописала, – насупилась Юлька, не разделяя моего веселья.

Тогда уж я в голос расхохоталась, не боясь, что нас обнаружит рассерженный консьерж.

Вот так послание Мороз прочтет утром. Помимо приглашения «погавкать» еще и «Денис М! Дай мне…» Хорошо, что я букву «Р.» не успела написать. Хотя вряд ли у Мороза есть еще настолько же чокнутые знакомые, как я.

– Дурдо-ом, – протянула я, не в силах перестать смеяться.

Веня с Юлькой переглянулись.

– По-моему, она перенервничала, – констатировал Веник.

– Определенно, – кивнула Адамова. – Ронька, хватит веселиться! Ничего ж не вышло!

– Все вышло! – возразила я, внезапно обняв Юльку и Веню. После выброса адреналина мне хотелось счастливо смеяться. Редкие горящие окна вокруг нас казались такими уютными… И ночь была ясной, звездной и непривычно теплой. Я вдохнула полной грудью свежий воздух. В ту секунду меня вдруг посетила уверенность, что все в итоге будет хорошо, – ведь скоро весна. Наконец я ее почувствовала.

Агния

После каникул я откровенно забила на учебу, не боясь больше гнева отчима. Да и он, погруженный в свои рабочие проблемы, словно не замечал, что я чаще всего целыми днями торчу дома. А я пыталась распланировать свою будущую жизнь: готовилась к собеседованию, пропадала на сайтах с авиабилетами и арендой недвижимости и, в конце концов, составляла маршруты по любимому городу.

В Питере я была несколько раз. Впервые – совсем маленькой, когда мы с родителями ездили в гости к бабушке. Но город мне полюбился в более осознанном возрасте. Тогда я приехала в Петербург на предстоящие соревнования. Город был зимним, праздничным, торжественным. Я запомнила украшенный суетной Невский, толпы иностранных туристов, нашу гостиницу «Прибалтийская» на берегу Финского залива и высоченную ель на Гостином дворе. В то время у меня от всего захватывало дух, поэтому поездка мне казалась просто волшебной. В этот город нестерпимо хотелось вернуться. И хотя я больше практически не общалась с отцом, свою бабушку я бы с радостью навестила.

Только представив, что я могу стать частью любимого города, сердце сладостно замирало. Предстоящую поездку омрачали только Федя и мама, по которым я уже начинала скучать.

И все-таки я решилась на еще один разговор с родительницей. Это было бы нечестно, если б я не рассказала ей о своем побеге. И слишком жестоко, если бы уехала, даже не попрощавшись.

– Только пообещай, что не скажешь ни о чем отчиму, – попросила я, когда мы с ней вдвоем сидели в машине, которая заглохла на трассе недалеко от нашего коттеджного поселка. Вячеслав, включив «аварийку», тут же выбрался из тачки и открыл капот. Мимо с шумом пролетали машины. – Чтобы не получилось, как в прошлый раз, с фотографиями.

Мама явно насторожилась.

– А что случилось?

– Пообещай, что не скажешь ему! – повторила я.

– Агния!

Я упрямо молчала.

– Конечно, обещаю, – вздохнула мама.

Тогда я сказала:

– Мам, я уезжаю.

– Куда?

– В Питер.

– На майские праздники?

– Нет, мама, навсегда.

– Все-таки к нему? – усмехнулась мама, имея в виду моего отца. – Но он тебя не ждет!

– Нет, мама, не к нему, – покачала я головой. Странно, но я почти никогда не произносила это слово – «папа». Таким чужим оно мне казалось и непривычным. Для нас с мамой в разговорах он всегда был просто – Он. – Я заберу документы из универа и попробую поступить в Академию художеств. Все это время мне Надя помогала.

– Так вот почему ты к ней так часто моталась, – догадалась мама.

– Угу. Надя боится, что ты станешь на нее сердиться. Но ты не сердись. Надя хочет, чтобы я стала счастливой. И ты, я знаю, тоже не против моего счастья.

Мама лишь подавленно молчала.