«Номер четырнадцать» оказался таким же, как на фото. Говорил так же, как писал. И даже не лез ко мне под юбку, чего я, если честно, немного побаивалась, когда принимала его приглашение «в кино на последний ряд». Он закончил МГУ, работал экономистом, выплачивал ипотеку и четко знал, чего хочет от жизни. И был очень милым. Очень-очень.

В общем, да. вы правы, секса он со мной не захотел.

— Импотент?

— Девственник?

— Голубой?

Наш чат взрывался от предположений.

Я же просто надеялась на смертельную болезнь.

И смирилась, когда спустя четыре свидания он пригласил посмотреть фильм к себе домой — «Ага!» закричали подружки и отправили меня брить ноги — и мы действительно смотрели фильм! И когда я сама потянулась его поцеловать, уставился на меня, как Русалочка на повара из суши-бара.

Но самым разочаровывающим оказался «номер двадцать один».

Я затрепетала уже когда увидела его роскошную машину и почувствовала классный запах мужского парфюма — ни машине, ни парфюму названия я не знала, но полюбила заранее. Он юморил так, что я хохотала до колик; уверенно держался на дороге, цитировал «Облачный атлас» и отвел меня на выставку современного искусства, где угостил кофе и шампанским.

А примерно за секунду до того, как я окончательно влюбилась, проворковал в телефонную трубку:

— Я уже скоро. И вина не забуду купить, и сыр…

Я напряглась.

И голосу, и этой фразе. А потом решительно спросила:

— Подружка?

— Друг, — мой кандидат широко улыбнулся и достал гигиеническую помаду. Ну чтобы у меня не оставалось сомнений, что «друг». А потом добил жизненно важной информацией. — Мне вообще без разницы — друг или подруга. Но сейчас лучше добавить в нашу компанию все-таки подругу — Алекс довольно ревнив по отношению к другим мужчинам.

И выжидательно уставился на меня.

А я вдруг осознала, что как-то не готова к такому резкому разнообразию в своей однообразной жизни.

И, неловко попрощавшись, сбежала.

Самым перспективным виделся «двадцать шестой». Это был второй иностранец, с которым я начала переписываться, и самый мой длительный роман по переписке — почти несколько месяцев мы обсуждали все на свете, обменивались фотками и взглядами на жизнь и планомерно подбирались к намерению встретиться — а когда подобрались, он предложил мне купить билет и прилететь к нему.

Я и прилетела…

И сидела сейчас завтракала вовсе не с ним. Что ничуть меня не расстраивало.

По сути, за последние годы передо мной был самый живой и настоящий мужчина в моей жизни. При этом настолько роскошный, что я уже всю руку в синяк превратила, пытаясь до конца проникнуться уверенностью, что он и правда существует и дело вовсе не в четвертом коктейле из загадочного бара.

Блондина звали Антон.

И это было самое замечательное имя, потому что не было ничего более подходящего чем оно, когда надо что-то стонать во время оргазма.

Ант-о-он.

Да-да, у нас снова был секс перед тем как мы, наконец, выбрались на улицу Я, конечно, хотела просто помыться, но такой вот вариант, когда он придерживает меня под задницу, а мои ноги, скрещенные на его бедрах, подрагивают в такт толчкам, меня тоже вполне устроил.

Как и его взгляды сейчас, которыми он сопровождал каждый кусочек, отправлявшийся мне в рот.

И его желание тискать меня, когда мы ехали в вагоне метро на Бейкер-стрит, где я еще не успела побывать.

И его зубы, покусывающие мне ухо в баре Vertigo 42, где была, пожалуй, лучшая обзорная площадка Лондона, в котором опять — вот удивительно — шел дождь.

Он рассказал, что в последние два года увлекся штангой и татуировками, за что его семья издевается над ним и называет звездой Инстаграмм, хотя он там даже не зарегистрирован.

Я рассказала, как в пятом классе стащила у мамы перекись, потому что Наташка Фомина, натуральная блондинка, заявила мне, что я страшная, и мне хотелось доказать обратное. А потом и правда ходила страшная — с облезшей-то головой и торчащими во все стороны соломенными иголками.

Он поделился историей из детства про своего кота, которого они с братьями решили превратить в породистого, но вместо этого получилась такая жуть, что напугала соседку по лестничной площадке, та от неожиданности села, выпустив из рук два ведра, полных мусора — причем не слишком твердого — и весь оставшийся день им пришлось отмывать подъезд.

Я же рассмешила его историей про юбку, точнее, про ее отсутствие — однажды я так торопилась на экзамен в универе, что забыла ее надеть. И только когда залетела в аудиторию и скинула пальто, чтобы подойти к столу и взять билет, это обнаружила.

Профессор тоже…обнаружил.

— Уверен, ты получила отлично, — смеялся Антон. — Ноги у тебя потрясающие.

Мы задавали друг-другу всякие глупые вопросы и получали остроумные ответы.

И я чувствовала себя так, будто знаю его уже тысячу лет.

Пожалуй, только два вопроса у нас остались не отвеченными.

Это когда я ляпнула, чем же он таким занимается, что может позволить себе снимать и содержать огромный лофт с несколькими спальнями.

А он попытался уточнить, что я имела в виду, когда заявила ночью, что мой двадцать седьмой оказался самым офигенным — заявила, вырубилась и захрапела.

Еще два вопроса мы так и не решились задать.

«Что ты вообще делаешь в Лондоне?»

И «Как мне сделать так, чтобы ты меня не отпустил никуда?»

Мы гуляли. Лопали все подряд — ни он, ни я явно не сидели на диете.

Целовались как ненормальные, отчего у меня губы стали в два раза больше.

А потом он затащил меня в какой-то симпатичный магазинчик, где было все — от шуб убитых чебурашек до кружевного белья — и зажал там в примерочной. И чтобы мне не было стыдно перед насмешливой продавщицей, купил умопомрачительный лифчик, состоящий из нескольких ниточек, ярко-желтый свитер, такие же тени для глаз, а еще рваные джинсы и косуху.

И рюкзак, в который мы скинули все сувениры, покупка которых развернулась в промышленных масштабах.

Мы почти не отрывались друг от друга за ужином. А потом в такси, которое вел недовольный таксист — надеюсь, не тот же самый.

Мы так и зашли в дом — сплетенные в одно целое. И едва не рухнули на лестнице, ведущей наверх. А потом обоюдно решили, что на лестнице у нас еще не было.

Антон задрал мою юбку, отодвинул полоску белья и вошел в меня сразу двумя пальцами. И когда я выгибалась, стонала и била пятками по ступенькам, ловя болезненно-сладкое удовольствие, двигал ими со все возрастающим темпом, кусая за соски и выцеловывая шею, пока я не закричала и не задохнулась от нахлынувшего одуряюшего оргазма.

Потом мы поменялись местами. Он прилег на ступеньки, помог мне спустить его джинсы и, откинув голову, искренне и громко выругался, когда я начала насаживаться на него ртом, выцарапывая одной мне известные руны на бедрах и поглаживая почти невидимую дорожку волос.

А потом я оседлала его и медленно опустилась сверху с трудом сразу принимая внушительный размер, и принялась скакать, до искр из глаз и гортанных криков.

Мы насытились друг другом глубоко за полночь…

А в шесть утра я тихонько высвободилась из объятий крепко спящего мужчины, натянула обновки и выскользнула из дома. Пора было в аэропорт.

Я спросила у одинокого прохожего, где метро, и бодро зашагала в ту сторону, стараясь не разреветься и пытаясь убедить себя, что я все делаю правильно.

Хватит сказки. Лучше уж сейчас уйти, вот так, чем когда из моего тела вынут не только так долго спавшую страсть, но и сердце.

Потому что парад планет закончился.

И наши оси больше никогда не совпадут.

4

Треньк.

Я недовольно покосилась на телефон.

Надо бы отключить уведомления… А лучше снести программку сайта знакомств.

А еще лучше — выкинуть телефон на свалку. Растопить в кислоте. Закопать живьем вместе со всеми моими надеждами на лучшую жизнь… Потому что именно в нем было единственное напоминание о совершенно нереальной поездке.

Чуть смазанное селфи, на котором я и Антон кривляемся, сидя на сорок втором этаже лондонского небоскреба.

Единственное, что позволяло мне поверить в то, что все и правда было.

Охренительно горячий секс. Смех до колик в животе. Лофт с видом на маленькие улочки.

Мечта о которой я не посмела заявить даже карте желаний. И которая, конечно, не могла задержаться в моей жизни.

В жизни, где я сейчас жестоко экономила, мышкой пробиралась в метро, пахала в конторе, набрав себе как можно больше переводов — лишь бы не оставалось свободного времени — а поздним вечером усаживалась читать любовные романы.

Лишь бы в голове не оставалось мыслей.

Желание общаться с кем-то на сайте знакомств поутихло. А вместе с моей активностью и сообщений стало меньше. Так, редкие "треньки".

Больше от безысходности, чем из любопытства я глянула, кто и что мне написал. И хмыкнула недоуменно. Серьезно? Такие там тоже сидят? Или на самом деле это прыщавый подросток, который поставил на аватарку весьма симпатичного и явно уверенного в себе мужчину в костюме, с нормальным таким среднерусским именем Савелий?

Блондина, кстати. А я с некоторых пор к блондинам относилась неоднозначно.

Я уж было собралась отклонить его приглашение познакомиться, как прочитала, что он мне пишет.

Нет, не «Привет, буду честным, я женат и ищу любовницу для взаимного удовольствия»

и не «Ого. Тебе идет твой возраст» а

«Это правда, что желтый цвет выбирают авантюристы по натуре?»

На новом фото на аватарке я была в желтом свитере. Да-да, том самом, который я теперь не снимала вообще — трепетно стирала и надевала снова.