Паша Носорог стоял в дверях кабинетика, привалившись плечом к косяку в нарочито ленивой, вызывающей позе дворовой шпаны девяностых, и смотрел на меня. И, похоже, давненько так смотрел.

— Добрый день!

Я постаралась быть максимально вежливой и отстраненной. Настроиться сразу же на деловые отношения. Я в любом случае иногда буду его видеть. Надо сразу дать понять, что я…

— Нравится здесь?

Да, и вам добрый день, Полина… Вежливость — наш конек…

— Да, конечно!

И улыбнуться. Нейтрально.

— Хорошо. Мне тоже нравится. Что ты здесь.

И, пока я переваривала это неожиданное признание, продолжил:

— Пойдем.

Куда???

— Ку… Куда?..

Господи, да что ж я заикаюсь-то так!

— Ко мне. В кабинет.

Носорог отвечал спокойно, даже с легким удивлением в глазах. Дескать, как это так? Чего непонятного? И без вопросительной интонации, само собой. Потому что какие могут быть вопросы?

Но у меня вопросов была масса! Вот только в горле пересохло. Поэтому и звук на выходе в писк маловразумительный превращался.

Да еще и не сразу. А с подтормозкой, как на старой кассете, что валялась у родителей в гараже.

— За… Кхм! Зачем?

Паша уставился на меня теперь прямо-таки с недоумением. А потом покачал головой и усмехнулся. Редкое зрелище. Я прямо даже залюбовалась. А потому и не сразу восприняла ответ. Возмутительный ответ.

— Ты знаешь.

А когда восприняла, наконец, то уже больше не до любований было. Совсем. Потому что злость, в последнее время моя постоянная спутница нашего с Пашей общения (о как! общение! новое название для секса! надо запомнить), дала о себе знать резким покраснением щек, ушей, и, похоже, даже шеи и груди, потому что Паша, наблюдавший за мной все с тем же нейтрально-равнодушным выражением на лице, оценил степень моего покраснения и опять усмехнулся.

И нет, я не стала ждать такого привычно-барского кивка головой. Приказа следовать за своим хозяином.

— Я не хочу.

— Полина, я же объяснил уже. Я хочу.

— Павел… Сергеевич, вы меня слышите? — я резво перешла на Вы, чтоб еще больше подчеркнуть неуместность его слов. И его желаний.

И, судя по третьей за последние пять минут усмешке, он это оценил.

— Я вам сказала уже, что я не собираюсь… Что я не намерена… Я отказываюсь, в конце концов!

— Вот как? — он внезапно резко шагнул ко мне, вынуждая отодвинуться к окну, выставляя перед собой кружку с кофе, в глупом защитном жесте.

Наверно, глаза мои были совсем испуганными, а поза — на редкость нелепой, потому что Паша остановился. Сунул руки в карманы, из-за чего фигура его приобрела невыносимо грозный, на подсознательном уровне воспринимаемый возможным нападением, вид.

— Значит, нет?

— Нет! Нет! — да, прозвучало с истерикой, но я просто не выдержала напряжения от его, такого близкого присутствия рядом. Меня буквально затрясло всю.

— Что "нет"? Полина? — неожиданно раздавшийся от двери голос Сергея Витальевича обрушился буквально очистительной нирваной после долгой утомительной медитации.

Безопасник зашел в помещение, которое от присутсвия в нем сразу двух очень больших мужчин стало совсем крошечным, посмотрел с некоторой тревогой на меня, потом перевел взгляд на Пашу.

— Я попросил Полину сделать мне кофе. И принести в кабинет. — Лениво процедил Носорог, не отрывая от меня своего пугающего черного взгляда. И я знала, что там скрывается, в этой черноте. Ничего для меня хорошего. Глупая, глупая, опять разозлила, опять на пути бегущего носорога встала… Но по-другому я не могла. Никак. По-другому — это уже дно. И даже ниже.

— У вас, Павел Сергеевич, своя секретарша для этого имеется. А Полина пока что не вошла в курс дела.

Носорог перевел взгляд на безопасника, и тот, как мне показалось, слегка спал с лица. Но смотрел по-прежнему спокойно.

— За мной. — После целых полминуты молчания, когда напряжение в комнатке можно было ложкой черпать, скомандовал Носорог и, не оглядываясь, вышел из помещения.

Я встретилась взглядом с боссом, и, видно, на лице у меня вся эмоциональная гамма отразилась, потому что он неожиданно ободряюще подмигнул:

— Не бойся, Полина. Это он мне.

И вышел из комнаты. И в ту же секунду у меня из рук вылетела чашка с кофе, осколки и брызги разлетелись по всему полу.

А я просто тупо смотрела на дело рук своих и не торопилась отмирать.

21

В который раз за эти несколько дней ох**вает, Паша уже и не считал. Мир вообще с некоторых пор перевернулся с ног на голову, и пытаться его восстановить было пока нереально. Но это не значит, что он не пытался.

Оборзевшая казачка, поверивший в себя Батя, охамевший вконец Черный… На их фоне очень правильно и привычно уютно смотрелся Пузырь, которому Паша все же натянул сегодня глаз на жирную жопу. Так, что пришлось скоту, любителю загружать своих сотрудников неоплачиваемой сверхурочной работой, да еще и издеваться над безответными девчонками, отсылая их на такси по объектам, полным грубых мужиков, даже больничный брать. Нервишки подлечивать. За свой счет, конечно.

Не было в этом никакого удовольствия, но Паша и не стремился его получить. Просто вел себя, как привык. И не его вина, что Пузырь чуть не обделался прямо на рабочем месте. И вообще, у главбуха нервы должны быть явно крепче. Кадровый дефицит, бл*.

Черный, наверняка обкурившись, или пережрав своего любимого зелья, позвонил с претензией. И намеком на дружбу.

Паша только зубами скрипнул. Казачка, бл*. Так подставить его! И еще после этого устраивать представления! Сам виноват. Прогнал. Надо было ее сразу поставить перед фактом, что она теперь его ровно настолько, насколько он захочет. Еще когда жопу сестры ее, дуры малолетней, от урок спасал.

Так нет. Решил сыграть в благородство. И вчера тоже. Дурак. Надо было ее везти сразу к себе. Как в тот, первый раз, когда реально думал, что она не против. И тут тоже не была бы против! Точно не была! Нельзя так быть против! Вот так: сначала трахаться до искр в глазах, до онемения всех мышц, до того, что задыхался ведь реально от ее отдачи, от ее покорности, нежности ответной… И как потом сидела рядышком, маленькая, уютная такая, как кошечка, мурлыкала… Мягко-мягко так… Размягчила и его, зараза хитрая, влезла в душу.

И потом кайф обломала. Он ведь уже на второй заход планировал, прямо там, в машине, а потом уже к себе везти, наплевав на остаток рабочего дня и дела. Вот как мозги задурила!

И только прояснить хотел непонятки. Реальные, тревожащие непонятки. Просто честно выяснить, чего хочет. Чтоб без игр. Не любил Паша игры, на работе хватало. А тут сразу простоты хотел, честности. Он-то с ней честный был. Всегда.

Вот и прояснил. Выяснил, бл*. Что, оказывается, чуть ли не насильник. Что заставил.

Все заставил делать. И на коленях стоять, и член сосать. Зверь, бл*. И рот ей тоже сам раскрыл. Ну вот что за пи***ец у этих баб в башке вечно?

И нах*ра ему это? Надо прекращать, наверно. Надо возвращаться к прежнему режиму одноразового траха, без мотания нервов.

Но вот не тянуло. Все, что было до этой козы, теперь в другом свете виделось, в искусственном. И это настораживало. И… Нет, не пугало, конечно, но и не радовало. Просто новое, непонятное. И неприятное. Наверно. Скорее всего.

Он решил не торопиться. Отпустил домой, дурак. Пусть обдумает. На свежую голову.

И вот на тебе! Обдумала. Нет, нельзя, нельзя бабам думать. Не их это.

А ведь какая она у окошка стояла. Он аж замер, не смог шаг внутрь сделать. На фоне яркого, все заливающего света ее фигурка казалась игрушечной, словно статуэтка, изящная, женственная. Опять в узкой длинной юбке. На каблуках. И волосы — золотым ореолом. Плечики узкие, хрупкие, так ему их сжимать нравилось. Вообще все в ней нравилось. Хотелось закрыть дверь, подойти, прижать ее к подоконнику, дернуть очередную юбку-смертницу, ноги раздвинуть. И наконец-то получить все то, о чем думал эту ночь и утро.

За волосы на затылке, всей пятерней зарывшись, к себе, в спине прогибая, как кошку, добиваясь судорожного вдоха и выдоха из полных губ. Перехватить под грудь, двигаясь сильнее. Ему бы много времени не понадобилось, слишком сильно напряжение. И Паша уже практически так и собрался поступить. А почему нет? Это, в конце концов, его компания! Его бизнес. Имеет он право заняться сексом с нравящейся ему женщиной там, где хочется?

И тут Полина повернулась. И глаза ее, огромные, испуганные, остановили. Правда, не до конца. И упертость ее тоже завела. И Паша уже двинулся к строптивой казачке, чтоб воплотить свои фантазии в реальность. Вот только ошибку допустил. Дверь не запер.

И теперь шел к своему кабинету, терпя из последних сил.

Люди все же кругом, бить в кровь начальника службы безопасности холдинга на глазах у сотрудников этого холдинга — не очень верное в стратегическом плане решение.

Батя шел следом, не пытаясь по пути сбежать, и только сопение выдавало, что он напряжен.

Сонька, моментально уловив настроение начальства, даже из-за компьютера не показалась, только макушка рыжая наклонилась еще ниже. Умная девка. Не лезет под горячую руку. Губа не дура у старого черта. Сам-то он поглупее будет. Вот сейчас за глупость свою и огребет.

— Паша! — Батя, как только дверь закрылась, резво сделал шаг в строну, уходя с траектории возможного удара, — Паша, ты не прав!

— Пасть закрой, — сухо приказал Паша, обдумывая, как поступить. Как на место поставить. Ну не бить же его, в самом деле, прямо в кабинете? Для этого есть спортзал, но туда еще дойти надо. А терпения явно не хватит. — Не твое дело это.

— Паш, так нельзя. — Батя, на удивление, не желал угомониться и напрашивался на кулак. Вот очень.