Выходит, выходит…

Вышла.

35

Я сидела возле кабинета гинеколога, разглядывала свою карту. Все вроде в норме, все хорошо. И зачем в больницу? Ерунда какая-то. Но надо, значит, надо, никуда не денешься.

Ленка задерживалась, и я привычно ругала про себя эту глупую курицу, ставшую в последнее время навероятно слезливой, и к тому же жутко медлительной. Удивительно, как это Миша ее терпит.

Глянула за окно, покачала головой. Да, еще немного подожду, и, пожалуй, сама буду добираться до больницы. Ну ее, козу противную, такси вызову. Неудобно, конечно, но метель разыгралась не на шутку.

Конец ноября. Скоро декабрь и Новый год. В этот раз будем в веселой компании отмечать. Аж четверо человек. Забавно, конечно… Надо будет елку ставить, достанем игрушки, еще наши с Ленкой, из детства. Их мама с папой всегда вешали. А потом мы. Правда, последние годы я Новый год стабильно одна отмечала. Сеструля моя гулящая все время рвалась куда-нибудь, в компанию. Но в этот раз все по-другому. У нас своя компания будет. Очень веселая.

Танцевать, наверно, будем. Ленка со своими так точно. Я… ну, может быть.

Завибрировал телефон. Я глянула на экран, нахмурилась. Вот уж с кем разговаривать не собираюсь, так это с ним. Отложила в сторону, поставив на беззвучный. А то соседки по очереди начали коситься.

Телефон звонить перестал, зато замигал сообщениями. Ну надо же! Давно не видела. И не собираюсь.

Я сунула телефон в сумку. И начала раздумывать, что, наверно, не буду я ждать Ленку с ее прилипалой, а сразу вызову такси. А то мало ли. Вдруг Носорогу приспичит, и он примчится посмотреть, какого это хера я не отвечаю на его призывы. Все никак не привыкнет, что я уже ни на какие его призывы никогда не отвечу.

С Носорогом я рассталась полтора месяца назад. Ровно в тот день, когда он спас мне жизнь, предварительно основательно подставив просто своим нахождением рядом со мной.

Вспоминать события тех нескольких кошмарных часов я не хотела. Страшно и мучительно. И все равно по ночам снился абсолютно сумасшедший взгляд бывшего друга Паши, его визгливый смех, его слова, грубые и жестокие. Меня тогда схватили прямо возле поликлинники, на глазах у посетителей и как раз выходящей на крыльцо Ленки.

Пока ехали, я пыталась бороться, орала и визжала. Поэтому мне и рот и руки перемотали сразу же. Пару раз ударили по лицу. На этом, собственно, все. Физически больше не трогали. Но уж морально…

Я воспринимала информацию с пятого на десятое, леденея от ужаса. Поняла только, что в том, что меня схватили, виноват Паша. Что это ему хотят сделать больно через меня. Вроде как я — его слабое место. На это у меня не было аргументов. Да, если бы и были, с завязанным ртом я много сказать не могла.

А потом сумасшедший мужик начал говорить уже более интересные вещи. Оказывается, за нами следили, выяснили, кто я такая, и очень удивились. Решили. что Паша грехи замаливает.

А я сидела и вспоминала пруд с утками. Свою истерику, свои слова. И Пашины объятия. Он утешал меня, целовал, участливо спрашивал, насколько мне тяжело было. И все это время прекрасно знал, кто я. Точно знал. У него полное досье было. И в новом свете та наша искренняя, пропитанная нежностью сцена казалась издевательством. Я сидела и плакала. От ужаса, страха, от того, что руки у меня болят и затекли. А еще от того, что, наверно, я, как была дурой беспросветной, так и осталась. И с чего-то решила, что Паша со мной честен и искренен. А ведь я совсем-совсем его не знаю. И, наверно, не хочу знать.

Я не особо волновалась тогда о своем будущем, уже устав и смирившись. Сумасшедший Пашин бывший друг, вдоволь насладившись моими слезами и отчаянием, начал звонить Паше, чтоб посмаковать его ярость и гнев.

А потом все завертелось, так быстро, что я осознать ничего не успела.

И вот я уже на коленях у Паши, и мне так легко и спокойно, что хочется просто зарыться в ворот его рубашки и не думать ни о чем, не вспоминать. И я бы так и сделала. Наверно. Если бы не то, что сказал этот сумасшедший.

Я спросила, не размышляя. Не загадывая на будущее, что я стану делать, если он… Соврет? Подтвердит? Извинится?

Он подтвердил. Не извинился.

А я… Я сказала то, что сказала. И сделала то, что сделала.

Может, неправильно. В конце концов, он, наверно, не виноват. Это обстоятельства. Но тогда, у озера… Это были не обстоятельства. Это были мы, наши эмоции, наше взаимное проникновение друг в друга. То, что я хотела бы вспоминать. И то, что я не смогу теперь помнить. Я не захотела больше такого. Просто не захотела. Никаких эмоциональных качелей. Ничего.

Из холдинга я уводилась на следующий день. Меня не удерживали. Батя был в больнице с ранением, ни с кем ничего обговаривать не пришлось. Главбух, Таисия Петровна, назначенная вместо ушедшего на пенсию по инвалидности Максима Юрьевича, просто подписала мои документы.

На следующий день мне упала на карту сумма, в размере трех моих зарплат. Новых. На этой должности. Я посмотрела на нули на счету и почему-то заплакала. Паша отпускал меня. Молча. Без разговоров.

Правда, через день, получив еще одну сумму, в пять раз превышающую прежнюю, я не была в этом уже так уверена.

И долго раздумывала, как поступить. Перечислить обратно? Глупо. Что за пинг-понг? Оставить себе? Тоже как-то… А вдруг еще решит, что я согласна… Ну, на все?

К тому моменту я уже остыла, решение свое, принятое в ангаре на эмоциях и злости, считала ошибочным. Но, так как я — птица глупая и гордая, сама идти мириться не собиралась. Сидела дома, игнорируя Ленкины визги, ела пиццу и смотрела сериалы. Вообще, какая-то апатия навалилась, не хотелось двигаться, не хотелось думать. И даже то, что я с Пашей рассталась, нисколько не удручало. Как фильм со стороны смотришь, вялый и глупый.

На следующий день мне на счет упала еще одна сумма. Такая же, как и все предыдущие. Я злобно улыбнулась. И отложила телефон в сторону. Не буду звонить. Он ведь реакции ждет? Не дождется.

И потянулась к приложению для заказа пиццы.

Так прошло пару дней.

Сеструля, в те моменты, когда ей удавалось оторваться от своего растатуированного мужика, пыталась со мной говорить и даже зачитывала статьи из учебника по психологии про ПТСР.

Прозрачно намекая, что пора бы мне голову проверить.

Про то, что с головой у меня беда, я уже давно поняла самостоятельно. Никто в здравом уме не свяжется с Носорогом. Но психиатр здесь не поможет.

Я указывала на черный трактор ее приятеля под окнами, все еще злясь на то, что она ничего мне про него столько времени не рассказывала, потому что тянулась эта история у них, оказывается, долго, и недвусмысленно сообщала, что чья бы корова мычала насчет проверки психики. Любая нормальная женщина такого, как Миша, будет десятой дорогой обходить и креститься при этом. А сеструля мало того, что запрыгнула на него сама, так еще и залетела. Так что пусть уж молчит и кушает яблочки. Железо полезно.

Паша явился примерно через три дня. Психолог, блин. Давал мне остыть. Я не открыла дверь. Он, в отличие от того же Лысого, не имея свободного времени, под окнами не караулил постоянно. По крайней мере, сам. А вот опричники его стояли. Мне было по барабану. Я ела пиццу, смотрела сериалы и ловила дзен. Когда через месяц перестала влезать в джинсы, поняла, что, кажется, дзен пойман, и надо как-то уже возвращаться к реальности. Паша все это время звонил и писал. Приходил, стучал в дверь. Иногда нажирался и курил под окнами, пугая диким взглядом соседок.

Наверно, он бы и надавил на меня, не выдержав, как обычно это делал, но, то ли чувствовал, что в этот раз не прокатит, то ли Миша Лысый препятствовал запугиванию своей беременной девушки разборками, но Носорог обходился осадными мероприятиями.

А еще через пару недель я поняла, что, пожалуй, добегалась. Была середина ноября, я смотрела на плюсики в тестах, и даже не волновалась. Похоже, реально дзен поймала. И не только его. Положила руку на живот, плоский совсем.

Ну привет, маленький Носорожек…

Надеюсь, ты не будешь меня копытами в живот бить.

В поликлиннике меня сразу отправили на анализы, а потом, когда пришли результаты, на сохранение. Что-то там непонятное с плацентой, вроде как ничего страшного, но лучше перебдеть. Я написала Ленке, чтоб собрала мне вещей на три дня, потому что в гинекологии дольше вряд ли задержусь, и теперь смотрела на метель, занимающуюуся за окном.

Где-то там гулял на свободном выпасе мой бешеный Носорог. Я без него скучала. Дура гормональная.

Опять завибрировала трубка.

— Поля, — рявкнула Ленка, — мы не можем проехать, прикинь? Подожди посиди. И вообще, срочно тебе в больницу? Может завтра?

— Нет, сегодня. И не по телефону давай, — попросила я, зная, что Миша рядом точно греет уши.

— А зачем в гинекологию? — не понимала прямых намеков сеструля.

— Надо.

— Поооля… — тут в трубке хрюкнуло от неожиданности, похоже, что до Ленки доперло, наконец, — ты что…

И шепотом:

— Ты беременная? А зачем в гинекологию? Аборт???

А вот последнее слова она сказала громко. Я от визга аж прослезилась.

— Дура ты, Ленка! — не сдержалась и рявкнула в ответ, — приезжайте быстрее!

И отключилась.

Села опять перед окном, наблюдая усиливающийся снегопад. Тыкнула в приложение такси. Свободных машин ожидаемо не было. Создатели приложения, конечно, гении, но не всегда их палочка-выручалочка срабатывает.

А через пять минут я поняла, что для некоторых бешеных зверей никакой снегопад не помеха.

Носорог появился внезапно, оглядел замершую от неожиданности меня абсолютно сумасшедшим взглядом, а затем, ни слова не говоря, схватил за руку и потащил к выходу.