Ирина Измайлова - Любовь пиратки Карибского моря

— Видно, в такую погоду капитан контрабандистов не хочет вести свой корабль слишком далеко! — взволнованно проговорил один из купцов. — Взял товар где-то на африканском побережье и хотел небось сбыть англичанам на Ямайке или еще где. Но шторма его потрепали, а может, с английскими властями у него была стычка, и он не желает рисковать. Мы отправили к шхуне лодку, и нашему посланцу сообщили, что там полный трюм отличной слоновой кости. А уплатить хозяин просит меньше половины цены! Только чтоб в море и разгрузили.

— Ну, это — понятное дело! — усмехнулся мсье Жерве. — С таможней он дела иметь не хочет или отдаст ей еще половину денег! Но слоновая кость — тяжелая штука. Не опасно ли грузить ее в лодки? Шторма нет, но море неспокойно.

— Ничего! — Другой купец был настроен еще решительнее. — Нас — одиннадцать человек. Прихватим помощников, чтобы было двадцать. Подойдем на двух десятках лодок, каждый возьмет с собой по одному негру. Все перегрузим в лодки, рассчитаемся, и контрабандист уйдет в море, а мы на веслах тихим ходом дойдем до берега. Причалим там, где стоят рыбачьи баркасы, подальше от таможни. Зато выгода-то какая будет, а?

Слушая эти пылкие речи, губернатор подумал: не иначе контрабандист ставит цену куда ниже той, которую эти ловкачи ему называют! Не то они проделали б все на свой страх и риск, а к нему не пришли бы. Однако перевезти такую кучу слоновой кости в обход таможни — дело нелегкое, можно и нарваться, вот и заручаются его поддержкой.

— Хорошо! — Мсье Жерве мысленно прикинул, каков может быть его доход, и решил, что дело того стоит. — Четверть выручки — в казну, господа! Сами знаете, если уж я позволяю вам покупать и перепродавать контрабанду, то это должно быть, по крайней мере, на пользу Франции. Договорились?

Выразительные взгляды, которыми обменялись купцы, нимало не смутили губернатора. Ну да, они отлично понимают, что польза Франции — это в данном случае польза мсье де Савиньи. Но он же мог бы и запретить им везти на остров контрабанду, мог бы приказать арестовать наглого контрабандиста. А раз не делает этого, то имеет право получить больше, чем каждый из них. Они и так хорошо заработают: слоновая кость растет в цене, и, когда пройдет сезон дождей, прибыль этих парней будет просто сказочная!

Добро было получено, и вскоре двадцать больших лодок направились к устью залива, где стояла на рейде голландская шхуна.

Мсье Жерве ожидал до вечера возвращения кого-нибудь из купцов, ибо часть своей доли должен был получить сразу после совершения сделки. Когда стало темнеть, он, всерьез разозлившись, уже собирался отправить кого-нибудь из слуг за одним из своих дневных визитеров, но те появились сами. Появились все одиннадцать человек, мокрые до нитки и совершенно обескураженные.

— Мы попали в лапы к пиратам! — сообщил тот самый старший из купеческой братии, что недавно так восторженно рассказывал о дешевой контрабанде. — Эта шхуна никакая не голландская! И никакой слоновой кости на ней нет. Зато полным-полно головорезов, которые, едва мы перешли с лодок к ним на борт, скрутили нас и отобрали все взятые с собой деньги. Потом всех по очереди развязали и спустили в одну из лодок. Вместе с неграми нас было тридцать девять человек, мы думали, что потонем — лодка осела до краешков бортов! А их капитан — в жизни не видел более наглой рожи! Он еще сказал: «Вы же хотели до бортов нагрузиться слоновой костью. Вот вам без кости — полная лодка, борта — вровень с водой. Вы готовы были плыть так ради наживы, но ради собственной жизни тем более поплывете!» Мог бы — убил бы его тут же! И тотчас отдал приказ потопить остальные наши лодки…

— И еще он передал письмо для вашей милости! — добавил другой купец, протягивая небольшой свиток. — Простите, кажется, оно слегка намокло…

Жерве де Савиньи, слушая рассказ облапошенных купцов, вспоминал утренние события. И не был слишком удивлен, увидав под переданным ему письмом подпись, которую, собственно, и ожидал увидеть…

Письмо было написано на хорошем французском языке и гласило:

«Уважаемый мсье губернатор!

Я не имел возможности поблагодарить Вас за гостеприимство, оказанное мне сегодня утром: это была большая честь для меня — увидеть сразу два военных корвета, посланных Вами за моей скромной персоной. Я хоть и пират, но все же — джентльмен и не мог принять такую честь, поэтому ушел, оставив на память Вашим доблестным военным малую часть моего корабля — половинку мачты.

Что до уважаемых господ, которые, я надеюсь, передадут Вам мое послание, то им следовало бы больше уважать закон — это же неслыханно: скупать контрабанду чуть ли не под окнами таможни! Вам нужно побеседовать с ними и наставить их на путь истинный.

Внушите также господам военным морякам, что не следует мерить всех по себе: они были уверены в моем бегстве, а я просто выждал среди рифов, покуда они уплывут, и поплыл следом, имея целью побывать в Вашем прекрасном заливе (он хорош даже под проливным дождем!) и заключить здесь выгодную сделку. Как видите, это мне удалось.

Кланяюсь и желаю пребывать в добром здравии и добром настроении.

Искренне Ваш

Бартоломью Робертс»[16].

— Это произошло всего неделю назад, значит, мсье Робертс, или мсье капитан Удача, не мог уйти очень далеко от наших берегов. Однако я не дам и медной монеты за то, что вам легко удастся отыскать его, мсье. Многие пытались за ним гоняться и убеждались, что он совершенно неуловим. Впрочем, вас это, вероятно, не касается. Если уж вы сумели разделаться с самим Черной Бородой, то, надо думать, Робертс тоже окажется вам вполне по зубам!

Эти слова произнес лейтенант французского военного флота Антуан Туре, сидя за кружкой местного рома в одном из многочисленных припортовых кабаков Фор-де-Франса. Храбрый вояка не лишился своего места и не был отправлен в досрочную отставку, вероятно, благодаря тому, что в один с ним день хитрющий капитан Удача успешно расставил сети еще одиннадцати местным купцам и самому губернатору. Губернатор, впрочем, отделался дешевле всех: он не вошел в долю с купцами, заручившись лишь солидной частью обещанной им прибыли. Так или иначе, он не уволил Туре, не стал списывать на лейтенанта свою неудачу с поимкой известного флибустьера и вообще приложил все усилия к тому, чтобы об этой истории стало известно как можно меньше. Ему было страшно подумать, что кто-нибудь из недолюбливавших его местных чиновников отпишет о случившемся в Париж. И неизвестно, что хуже: если узнают, что он упустил наглого пирата, можно сказать, из рук или что при его попустительстве здешние купцы пытались приобрести и сбыть огромную партию контрабанды…

Лейтенант Туре был просто потрясен своей неудачей. Больше всего ему было досадно, что он умудрился попасться на такую простую приманку, как торчавшая из воды мачта, и едва не погубил свой корабль. Возможно, это и стало причиной того, что офицер, прежде редко бывавший в кабаках, теперь зачастил туда и, хоть не напивался сильно, но каждый вечер обязательно прикладывался к рому.

В кабаке и отыскал его капитан только что пришедшего в порт Фор-де-Франса корабля. Одетый в черное молодой человек запросто подошел, уселся за один стол с погруженным в свои мысли лейтенантом и, когда тот поднял голову, протянул руку:

— Добрый день, мсье. Меня зовут сэр Рональд. Рональд Черный Алмаз. Капитан. Возможно, вы обо мне слышали.

Он неплохо говорил по-французски, по крайней мере, неплохо для англичанина. Акцент у него был явно английский. Но Туре не обратил на это особого внимания. После того как прозвучало названное капитаном имя, все остальное стало уже совершенно не интересно. Заметив изумление на лице моряка, сэр Рональд пояснил:

— Я уже три года не занимаюсь прежним промыслом, мсье. Мне была дарована амнистия его величества, поэтому вы можете не беспокоиться — в связи с пиратом, да еще английским, вас не обвинят. Тем более что между нашими странами сейчас нет войны. Я не ошибаюсь?

— Вроде бы нет. — Антуан даже не пытался скрыть своего потрясения. — Но и будь сейчас война, я бы вряд ли отказался от такого знакомства. Чему обязан?

— Меня интересует Бартоломью Робертс, — так же просто проговорил молодой капитан. — Я знаю, что совсем недавно вы имели с ним встречу, и мне очень нужно узнать о ней подробно. Если вы не против, мы могли бы прямо здесь об этом и поговорить.

И, заметив подошедшего к их столу подростка-мулата, сэр Рональд бросил:

— Рому, приятель. Надеюсь, за три года здешний ром не стал хуже.

За следующие полчаса Туре во всех подробностях, ничего не скрывая, поведал своему неожиданному знакомцу недавнее приключение, произошедшее в полосе рифов, рассказал и о приключении фор-де-франсовских купцов, клюнувших на заманчивую наживку «голландского контрабандиста», и о письме, которое получил губернатор. Письмо мсье Жерве де Савиньи, разумеется, ему не показывал и вообще скрыл бы содержание этого письма от всех, но послание попалось в руки его супруге, мадам Манон де Савиньи. Негодуя на нерадивость мужа, фактически два раза за один день упустившего пирата, за которого можно было получить и вознаграждение, и, возможно, более выгодное назначение, решительная дама пересказала текст письма всем, кто только пожелал ее слушать. В том числе и своему цирюльнику, а тот бывал у половины дам Фор-де-Франса, в том числе и у молоденькой жены Антуана Туре.

— Судя по тому, что вы мне рассказали, — проговорил Черный Алмаз, задумчиво отпивая рома, — этого человека и впрямь нелегко будет разыскать. Он действительно удачлив. Но, как я понимаю, из-за этой удачливости и достаточно самонадеян. Надеюсь, это мне поможет.