Елена Сокол - Любовь по обмену

— Не надо! — Вскрикиваем мы обе одновременно.

Я прячу взгляд.

«Они все знают. Про нас с Джастином. Ситуация — хуже некуда»

— Ладно. У меня тут кое-что есть. — Дима ставит стакан с кофе под ноги и принимается шарить по карманам. — Тебе должно понравиться. — Он достает свой смартфон и находит нужный снимок. Показывает. — Вот.

«Ради всего святого! — Во рту пересыхает. — Хуже есть куда»

— … - Нецензурное выражение срывается с моего языка.

На фотографии мы с Джастином. Судя по всему — раннее утро. Тусклого света из окна недостаточно, потому очертания на снимке не четкие, но при желании действующие лица вполне узнаваемы: я и мой американец лежим в обнимку поверх простыней. В одежде. Он обнимает меня сзади, накрывает сверху своей большой, сильной рукой. Прижимается носом к моей макушке. Я выгляжу совсем крошечной в гнездышке из его рук, и даже наши ладони с переплетенными (!) пальцами заметно различаются по размеру, и это очень бросается в глаза.

— Дим… — Выдыхаю.

— Круто, да? — Его брови вздымаются. — Так мило, что нельзя было не сфотографировать!

Мои плечи опускаются. Молчу.

Вот до чего я докатилась. Все свое время провожу с чужим парнем, зависаю с ним на крыше втайне от родителей и с ним же сплю. И пусть между нами ничего не было — о невинности происходившего не может быть и речи. Мы хотели быть вместе, держать друг друга в своих объятиях и ощущать тепло наших тел. Это самая настоящая измена, и она на моей совести.

— Удалишь? — Спрашиваю тихо.

Не могу представить, что сделается со Славой, если это фото попадет к нему.

— Чего это ради? — Усмехается Дима, пряча от меня телефон. — Что бы вы, двое, прибили меня потом, когда сойдетесь? Да вы еще будете показывать это фото своим детям и внукам, а те — своим детям и внукам, вот увидишь!

— Перестань. — Мне не до шуток. Дрожащей рукой откладываю хот-дог в сторону. Грею руки о стакан с кофе. — Удали, пожалуйста. Не будет никаких детей и внуков, ясно? И хватит об этом.

Они с Машей молча переглядываются.

— Вы так решили? — Интересуется Дима осторожно. — Без детей ужасно скучно.

Ему все еще смешно. Мне — нет.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — прошу, отхлебнув горячего кофе.

— Давай. — Соглашается он. — Как насчет сходить в клуб в пятницу? Выступают «Дайвёрсы», будет весело. Пашка может достать нам приглашения, я ему сейчас позвоню.

— Помнишь Пашку? — Спрашивает Маша. — Моего брата? Так вот он играл у них на басухе этой весной. Ребята предлагали ему остаться в группе на контракте, но Павлик отказался. У него подруга беременна, и ему сейчас не до гастролей. Дима, кстати, тоже участников «the Diverse» всех лично знает, так что достать билеты не будет проблемой.

— Угу. — Отзываюсь, глядя на поле.

Дима копается в телефоне.

— Кстати, — говорит он, приставляя аппарат к уху, — американец твой очень выделяется на фоне остальных игроков. Папка мой мог бы поговорить с кем надо, чтобы его перевели с основным составом тренироваться, там, может, на него и тренер обратит внимание. А то бегает с семнадцатилетними пацанами из дубля [1], с кем тут соревноваться? Как над собой расти? — Он выпрямляется. — О, здорово, Пахан. Как дела? Да. Да, я тоже.

Пока он болтает по телефону, не отрываю взгляда от игрока под номером семнадцать. Как же все-таки он хорош…

— Ага, — кивает Дима, — нам бы четыре билета организовать!

— Три, — говорю тихо. — Три билета… Джастин идет с Викой.

Сказав это, не нахожу в себе сил повернуться и посмотреть на их удивленные лица. Знаю, сама виновата. Но то, что мой американец идет в клуб с другой девушкой заставляет меня паниковать гораздо сильнее, чем то, что Слава может узнать о моем коварном предательстве.

[1] — дублирующий состав основной команды

Джастин

После тренировки мы устраиваем поход по магазинам. На улице достаточно холодно, но я все еще не верю, что мне пригодятся все эти вещи, которые они заставляют меня примерять. Толстенные шапки, шарфы, перчатки, длинные куртки, ботинки с мехом. Послушно натягиваю на себя все это добро, выхожу из примерочной и красуюсь перед развалившимися на диване друзьями. Они решают, что мне больше идет, общим голосованием.

Нет, вы прикиньте, за меня решают, что мне носить!

Едва улизнув от них, прихватываю пару футболок и шорты — они отбирают. Суют в руки свитера, толстовки, плотные джинсы и толкают обратно — за шторку. Не дают даже купить новую кепку, говорят, не пригодится. Ведусь на заверения в том, что теплый капюшон на куртке и ворот повыше русской зимой будут гораздо важнее и нужнее.

По-моему, меня просто разыгрывают. Да я почти уверен в этом! И с этой уверенностью расплачиваюсь на кассе, отдавая почти все заработанное за последние недели. Грабеж!

А потом мы сидим с Зоей в гостиной ее дома. Папа разобрал микроволновку и чинит ее (сам!), мама смотрит сериал, а мы, устроившись за столом в кухне, делаем домашние задания. Сидим близко друг к другу, стесняемся, точно прыщавые подростки, то и дело, задевая «нечаянно» друг друга локтями.

Никак не могу взять в толк всю эту фигню с русскими предлогами. Почему иногда употребляется «на», а в других случаях подходит «в»?

— Внутри чего-либо, — объясняет Зоя. — В доме, в стране, в мире. Масштабы не важны. Главное, чтобы все происходило в пределах чего-либо. А «на» употребляется в том случае, когда речь идет о месте на какой-либо поверхности. На столе, на человеке, на крыше…

Но единственное, о чем я могу думать сейчас, это румянец «на» ее щеках и запыхавшееся от бешеного стука сердце «в» моей груди. А еще о том, почему мы влюбляемся «с» кем-то (in love “with” someone), а они, русские, «в» кого-то. Наверное, в этом все-таки есть определенный смысл. Увидев Зою, я растворился в ней и пропал, и не важно, взаимно это или не очень. Я уже «в» ней по уши.

— Гу-бы на ли-цо, — говорю я, разглядывая ее прикушенную губу.

И она привычно торопится меня поправить, но тут вдруг раздается звонок в дверь.

— На ли-це, — диктует Зоя и пишет это слово в тетради, чтобы объяснить, почему и как изменилось окончание в слове.

Но ее мама уже открыла дверь, и нас отвлекает знакомый голос из прихожей. Из всей речи вошедшего мой слух выхватывает только «здравствуйте» и «Джастин». Вытягиваю шею и вижу Вику, стоящую на пороге.

— Хм. Это к тебе. — Хрипло замечает Зоя.

— О, привет! — Девушка машет нам рукой. — Здравствуйте! — Это хозяину дома. — Она спешно скидывает модные ботиночки и проходит. — Обещала тебе конспекты, вот принесла! — Натягивает на лицо улыбочку и застывает между входной дверью и гостиной.

Догадываюсь, почему она не идет к нам. Вика планирует подняться в мою комнату. Не знаю, что такого могла задумать эта девчонка, но поворачиваюсь к Зое:

— Ты не возражаешь?

Она выглядит абсолютно равнодушной, и только плотно сжатые губы выдают некоторое напряжение.

— Нет. Иди, развлекай свою гостью.

Мама Зои с придыханием говорит, кажется, что-то про то, какие хорошие друзья у меня. Вероятно, она тоже верит, что девушка пришла помочь мне с учебой. Встаю, подхожу к Вике и указываю наверх. Плавно покачивая бедрами, она поднимается по ступеням. Иду следом, отметив про себя, что все трое, оставшихся внизу, провожают нас взглядами.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю, когда мы входим в комнату.

Прикрываю дверь.

Она оглядывается вокруг, многозначительно хмыкает, а затем кладет на стол папку с бумагами.

— Подумала, что тебе пригодятся конспекты лекций.

— Хм, спасибо.

— Не за что. — Вика делает шаг назад и садится прямо на столешницу.

На ней обтягивающие джинсы, теплый кардиган, а под ним тонкая синяя блуза, вырез которой не скрывает ровным счетом ничего.

Занятно.

— Обычно Зоя делится со мной своими записями…

— Ты не рад меня видеть? — В лоб спрашивает девушка. Ее лицо напряжено.

Медленно подхожу ближе.

— Даже не знаю. — Отвечаю честно.

Вика кокетливо закидывает ногу на ногу, преграждая мне путь:

— Мне просто хотелось увидеть, как ты тут устроился.

Усмехаюсь:

— Тогда смотри.

Но она не отводит от меня глаз.

— Симпатично.

Не знаю, о чем это. Может, обо мне. Потому что она дышит так тяжело, смотрит так откровенно, что при желании можно прочесть любую из ее мыслей.

— Чем займемся? — Делаю шаг вперед, и ее колено почти касается ширинки на моих джинсах.

Мне интересна ее реакция.

Она вздрагивает — похоже, мое поведение радует и пугает ее одновременно.

Вика определенно из тех женщин, которые до последнего думают, что эскорт — не проституция, а флирт — невинный способ намекнуть о своих желаниях. Она из тех, кто сначала открыто предлагает себя, а потом требует, чтобы ее добивались. Фальшивая — от макушки до кончиков ногтей.

— Вообще-то, я не бегаю за мужчинами. — Смущенно пожимает плечами девушка. — Скорее, наоборот. — Это звучит, как попытка оправдаться, и она тоже это прекрасно понимает.

До меня доносится сладковатый запах ее духов.

— Просто, если у нас с тобой взаимно… — продолжает, не сводя с меня взгляда.

Подхожу еще ближе и наклоняюсь к ее лицу.

— То… я хотела сразу уточнить, что меня интересуют только серьезные отн… — Она вздрагивает, когда я прижимаюсь к ней всем телом. — отношения…

Но как только моя рука нащупывает папку на столе, делаю шаг назад:

— Ну-ка, что там у нас? — Перевожу взгляд на конспекты и принимаюсь их листать.

Неужели, она, правда, думала, что я сейчас разложу ее прямо здесь, на столе?