— Встань, — спокойно произнесла она. — Неужели ты думаешь, что я отдам тебя этому подонку после того, как мой муж, возможно, поплатится жизнью за твою свободу?

Девушка, всхлипывая, встала.

— Говоришь, убьешь себя? — холодно продолжала Юдифь. — Уж лучше продырявь ножом его поганое сердце, — в голосе звучало презрение. — Элфин, так тебя зовут?

— Да, миледи, — бедняжка дрожала.

— Ну, ладно, Элфин. Возьми себя в руки и перестань трястись. В моем замке не место слабонервным. Обещаю, он тебя не получит. А теперь возьми вон ту корзину с шерстью и поработай здесь. Если что-нибудь понадобится, попроси Хельгунт.

Элфин с готовностью повиновалась.

«Соплячка», — подумала Юдифь с раздражением, но тут же упрекнула себя за поспешный вывод, вспомнив, как в первые дни замужества сама была охвачена паническим страхом, не зная, чего ожидать от Гайона. Вспомнила его спокойное шутливое обращение, рассеявшее тревогу. Если теперь она не боится мужа, то это только его заслуга. Кроме того, до свадьбы Элфин была крепостной, собственностью лорда Торнифорда, имевшего право делать с ней все, что ему заблагорассудится. Немудрено, что она испытывает робость перед властью хозяина.

В зале у камина стоял Уолтер де Лейси. ФитзУоррен, управляющий, поднес ему чашу с вином. К своему неудовольствию, Юдифь увидела, что де Лейси и отец Джером о чем-то оживленно беседуют. По выражению лица Уолтера она поняла, что ему известно, в каком состоянии находится Гайон, и он чрезвычайно рад этому.

Подавляя желание сказать грубость, Юдифь приветствовала гостя, как требовали приличия.

Де Лейси высокомерно улыбался, рассматривая свои ногти.

— Огорчен, что ваш муж так серьезно ранен, но это его собственная вина. Не следовало вмешиваться в мои дела на моей же территории.

Отец Джером нахмурился.

— Милорд, как я понимаю, он встал на защиту невинных путников, с которыми грубо обошлись.

— Увиливающий от службы егерь и беглая крестьянка? — де Лейси саркастически захохотал. — Гайон ФитцМайлз помешал моим людям выполнить свой долг. Я намерен взыскать с него компенсацию за смерть моего капитана.

— Ваш бывший егерь — свободный человек, и может работать там, где хочет, а его жена — не больше крепостная, чем я, — парировала Юдифь, не скрывая отвращения.

— У меня есть документ, подтверждающий это, — вмешался отец Джером. — И две копии. Лорд Гайон позаботился об этом до того, как ему стало хуже.

— За деньги можно подделать любой документ, — съязвил де Лейси.

Отец Джером залился краской.

— Этому есть много свидетелей, почти весь Торнифорд. Свадьба была многолюдной, и вам, милорд, не удастся доказать, что вольная не подлинная, хотя она разорвана на части и испачкана.

— Значит, вы отказываетесь вернуть их мне? — обратился де Лейси к Юдифи. Та была мертвенно бледна, только золотистые веснушки выделялись на лице, но твердо встретила его лисий взгляд.

— Мне доставляет большое удовольствие отказать вам в выдаче ваших бывших слуг, ровно как и компенсации, — процедила она сквозь зубы, — Предлагаю допить вино и покинуть за мок.

Де Лейси прищурился.

— Не советую так говорить со мной, сладкая, учитывая, что муж лежит на смертном одре, — произнес он вкрадчиво. — Ведь кто знает, кому предстоит стать хозяином этих земель после его кончины. Моя жена стареет и, вообще, нездорова. Того и гляди перейдет в лучший мир.

— Чушь! — прошипела Юдифь. Он коварно улыбнулся.

— Укротить вас — большее удовольствие, чем мешок костей, который достался мне с Торнифордом. Так что свою компенсацию я наверняка получу.

Отец Джером издал негодующее восклицание.

— Если вам хочется стать кастратом — это ваше дело, — у Юдифи чесались руки выхватить из-за пояса кинжал и тут же совершить обещанную операцию, но она заставила себя успокоиться. — Думаю, нам нечего предложить друг другу, кроме угроз и оскорблений. Извините, не могу проводить вас до дороги, мне нужно вернуться к мужу.

Де Лейси молча поднял чашу в прощальном жесте и нагло смерил Юдифь взглядом, словно она уже стала его собственностью.

Вернувшись в спальню, девушка подошла к очагу. Ее бил озноб, зубы стучали, пальцы закоченели и не гнулись. Хельгунт, сообразительная служанка, набросила на плечи хозяйки покрывало из овечьей шерсти и принесла бутыль с крепким напитком.

Выпив глоток, Юдифь закашлялась.

— Не беспокойся, со мной все в порядке, — заверила она служанку, пытаясь улыбнуться. — Надо сообщить лорду Майлзу. Где он?

— Не знаю, в ваше отсутствие, миледи, он сюда не заходил.

— Миледи, перед приходом сэра Уолтера он беседовал с вашей матушкой в зале, — раздался из угла робкий голос Элфин, искусно орудовавшей шерстью. — Но они удалились, когда вы позвали меня наверх.

— Хорошо, я посмотрю в его комнате.

Юдифь допила напиток и подошла к Гайону.

Тот крепко спал, и ей показалось, что температура немного снизилась, а может быть, просто хотелось так думать. Повернувшись, она поймала на себе настороженный взгляд Элфин.

— Сэр Уолтер уехал. Советую разыскать мужа и держаться ближе к нему.

— О, благодарю, миледи! — Элфин отложила работу и, присев в глубоком реверансе, довольная выбежала из комнаты.

— Что значит молодость и любовь! — заметила Хельгунт, словно Юдифь была зрелой матроной, для которой пора любви давно прошла.

— Да, — бесстрастно согласилась Юдифь, поправляя покрывало. — Что значит… — ее подбородок задрожал, но она заставила себя выпрямиться. — Мне нужно найти лорда Майлза и сообщить о случившемся. Если что, позови меня.

— Да, миледи.

Юдифь почти выбежала из комнаты, но на лестнице заставила себя пойти медленным шагом. С бьющимся сердцем пересекла зал и поднялась по другой лестнице в небольшую комнату, которую занимал сэр Майлз, когда останавливался в замке.

Подойдя к двери, услышала приглушенные голоса — один глубокий и неуверенный, второй — выше и мягче, женский. Потом голоса смолкли. У портьеры Юдифь остановилась, уловив шестым чувством, что просто кашлянуть и войти — неразумно.

Осторожно приоткрыла портьеру и загляну ла в комнату, чтобы решить, как поступить.

Комната была небольшой, вмещала кровать, вешалку для одежды и жаровню для углей на случай холода. Возле жаровни стояла ее мать в объятиях сэра Майлза, ее голубое платье и его зеленая туника сплелись в причудливый узор. Мать обнимала его за шею, и они целовались, как накануне утром целовались в зале Элфин и Брэнд.

Юдифь опустила портьеру, отошла, удивляясь, что не замечала этого раньше. Если бы она была повнимательнее, то давно могла бы представить картину по отдельным разрозненным деталям. Перепады в настроении матери, взгляды, брошенные как бы невзначай. Что это сказала Алисия? «Поймешь, когда придет время, и не суди меня строго…». Не строже, чем мать судит сама себя. Интересно, знает ли Гайон, он ведь не такой наивный.

Внизу повстречалась леди Эмма, намеревавшаяся подняться наверх. Юдифь загородила дорогу. Эмма удивилась.

— Не надо беспокоить его, он занят.

Эмма вопросительно смотрела на золовку, ожидая объяснений. Девушка выглядела ужасно — бледная, как призрак, под глазами темные круги…

— У него женщина? Юдифь медлила.

— Да.

Эмма покачала головой.

— Так он прогоняет тоску, — вздохнула она и пошла за Юдифью. — Он не привык много пить и не очень силен, чтобы вступать в драки. Иногда скачет верхом до одури, но предпочитает топить горе в обществе женщины. Сразу после смерти Кристины почти никогда не спал один. Только Богу известно, каких потаскушек пришлось терпеть нам с Гайоном.

Юдифь покраснела.

— У него моя мать, — сказала она ровным тоном. — И они полностью одеты.

Эмма округлила глаза.

— Ваша мать?!

Юдифь выдержала ее взгляд. Эмма глубоко вздохнула.

— Прошу прощения, если мои слова задели вас, в прошлом все было, как я сказала.

— Прошлое — не настоящее, — произнесла Юдифь несколько официально. Хотя Эмма — сестра Гайона, и он считал, что у нее золотое сердце, отношения между Юдифью и нею не были теплыми. Эмма тоже чувствовала, что они никогда не смогут сблизиться. Слишком похожи, за исключением, может быть, мелочей, и под одной крышей женщинам становилось тесно. Эмма уже начинала скучать по дому и ждала, чтобы состояние брата изменилось в ту, или иную сторону, тогда она с дочерьми может уехать.

Кристина, казалось, теряла интерес к флирту. Не слышно стало: «Алле говорит…», отчасти это объяснялось состоянием Гайона, но сказывалось также и влияние Юдифи, которую не интересовало, привлекает она мужчин, или, нет. Юдифь не любила сплетничать о них, зато многое умела. Кристина, видя, что ее легкомысленная болтовня утомляет Юдифь, начала больше думать о себе и окружающих, и ждала, будет ли из этого какой-то прок.

Следуя за Юдифью в спальню Гайона, Эмма с горечью подумала, что новый поворот событий не сулит ей большой выгоды.

Глава 15

Прошла еще неделя. Священник дважды приезжал и уезжал. Гайон по-прежнему балансировал между жизнью и смертью. Еще неделя миновала. Несколько часов бушевал ужасный ураган. Молнией убило трех овец и сожгло дотла один из амбаров. Приезжал шериф, получил документ Брэнда, признал его подлинным и уехал. Температура Гайона упала до нормы. Он узнавал тех, кто подходил к постели, разговаривал, но был слаб, как младенец, его утомляла даже речь.

В августе пришла весть, что крестоносцы захватили Иерусалим. В городе пускали фейерверки и праздновали два дня. Гайон впервые встал с постели, прошел несколько шагов и упал. Юдифь заставила его выпить вина с добавлением железа и немного бульона с бычьей кровью, дала палку, чтобы чувствовать себя увереннее при ходьбе.